Справедливости ради, празднование и выглядело как очередная церемония. Романа поняла, что уже подзабыла эту особенность своей родины — всё делать исключительно по строжайшему протоколу.

Выкроив подходящий момент между наводящими тоску разглагольствованиями то одного, то другого родственника, Доктор потянул Роману за собой — к почти незаметной двери и в коридор.

— Надо уходить, пока они не опомнились, — с широчайшей улыбкой заявил Доктор. — Иначе потом нам будет сложно вырваться.

— Тоже об этом подумала, — улыбнулась в ответ Романа.

И они поспешили к ТАРДИС, то крадясь по коридорам и осторожно выглядывая из-за углов, то мчась со всех ног на открытых пространствах — будто двое подростков, совершающих нечто запрещенное. Подростками они давно не были, а вот нечто запрещенное совершали определенно. Влетев в ТАРДИС и захлопнув за собой дверь, они посмотрели друг на друга и расхохотались. Пожалуй, никогда еще Романа не чувствовала себя настолько легко и беззаботно.

В два широких шага Доктор оказался возле консоли, быстро набрал координаты — Романа едва успела исправить время, которое он опять выставил неправильно, — и нажал рычаг. Она испытывала одновременно грусть и облегчение. Грусть — оттого что ей, скорее всего, уже не придется вернуться на родину, увидеть дом, родителей. Облегчение — оттого что, вопреки опасениям, ее не заперли снова в золотой клетке, и она отправлялась с Доктором, пожалуй, в самое сложное и увлекательное путешествие.

И только вернувшись в Город Времени, когда колонисты уставились на них круглыми глазами, они вспомнили, что так и не сняли парадные мантии.

========== Глава 3. Чудо ==========

Романа с сомнением осмотрела просторную комнату, с множеством витрин, большинство из которых были пусты.

— И зачем это? — спросила она.

— В каждом городе должен быть, как минимум, один музей, — убежденно ответила Нина Антонова, тряхнув головой, отчего светлые волнистые волосы рассыпались по плечам.

Вообще-то она была генетиком, но помимо того главным организатором и вдохновителем всевозможной внерабочей деятельности. Или, проще говоря, досуга.

— Люди должны знать свою историю.

Романа вспомнила, как Доктор водил ее в Париже по Лувру. И их спор про Мону Лизу. Она тогда так и не смогла проникнуться восхищением, не разглядев в картине ничего такого уж невероятного. И у женщины на портрете действительно не было бровей. Романа улыбнулась воспоминаниям и пожала плечами:

— Никогда не видела смысла в музеях, но, если вам нравится, почему бы нет?

— Отлично! — Нина довольно потерла руки. — Тогда можно попросить у вас те мантии — которые с воротниками? И, может, еще что-то из ваших с Фабером Джоном вещей, которых не жалко? Первая экспозиция будет посвящена основателям Города.

Романа подумала, что скажет Доктор на новость о том, что ему собираются посвятить музей (ну или одну из выставок в музее), и невольно прыснула. Нина посмотрела на нее с недоумением и даже отчасти с обидой.

— Простите, — Романа помотала головой. — Боюсь, Доктор будет сильно против, — и, прежде чем Нина успела сказать что-то еще — а она явно собиралась, — поспешно добавила: — Но я постараюсь его уговорить.

— Спасибо! — Нина улыбнулась, и ее голубые глаза буквально засияли.

Глаза были ее главным украшением. Ничем не примечательная женщина, из тех, чья внешность моментально забывается, благодаря выразительным глазам становилась чуть ли не красавицей. Большие и лучистые, они будто озаряли ее круглое лицо чудесным светом. Особенно, когда она, как сейчас, была чем-то увлечена. Романа решила, что непременно посодействует ей в создании музея.

Доктора она застала за работой над полярностями. Хотя они понадобятся Городу только несколько веков спустя, он предпочитал подготовить их заранее. А подобными вещами он занимался исключительно в ТАРДИС. Оно и понятно — зачем оборудовать дополнительную мастерскую, если в ТАРДИС уже есть всё необходимое. Проблема в том, что временами его бывало сложно там найти. Своенравный корабль Доктора порой отказывался выдавать его местоположение. Но в этот раз Романе повезло: нужная дверь обнаружилась в двух шагах от консольной.

В комнате, заставленной всевозможными приборами и артефактами, Доктор сидел за широким столом, склонившись над одной из полярностей, представлявшей собой изящную золотую башенку. Точную копию башни Гномон, которую по проекту Доктора возвели на холме, и которая главным образом служила для отсчета времени установления и объединения полярностей. Три другие, лежавшие рядом на столе, выглядели проще: металлическая шкатулка, серое, похожее на гусиное яйцо и серебряное яйцо поменьше, но украшенное камнями.

— Почему такие? — с любопытством спросила Романа.

— А почему бы нет? — откликнулся Доктор, не отрываясь от работы.

Романа вошла тихо, но теперь им не требовалось слышать физически, чтобы чувствовать присутствие друг друга. Так что он прекрасно знал о ее приходе, еще когда она только зашла в ТАРДИС. Слияние сознаний дарило множество преимуществ.

Отставив в сторону золотую башенку, Доктор открыл большое яйцо, чтобы аккуратно установить внутрь… Романа прищурилась, а потом удивленно распахнула глаза, разглядев, что это за кристалл.

— Это что, стабилизатор временных потоков?

Доктор весело покосился на нее и кивнул. В уголках его губ затаилась довольная улыбка.

— Где ты его взял?!

Доктор закрыл и запечатал яйцо, после чего распрямился, посмотрев на нее прямо:

— Позаимствовал, когда мы были на Галлифрее.

Романа ошарашенно поморгала.

— Ты украл стабилизатор временных потоков? Поверить не могу!

Когда и как он успел провернуть подобное? Доктор пожал плечами с еще более довольной улыбкой:

— Можно рассматривать его как свадебный подарок нам.

Романа снова моргнула, а потом не выдержала и рассмеялась.

— Ты невероятный, знаешь?

Доктор покивал:

— Да, ты уже говорила, — и после короткой паузы добавил: — Ты тоже.

Романа устроилась рядом, чтобы помочь ему с настройкой полярностей, и некоторое время они сосредоточенно работали. И только когда полностью готовые полярности были убраны в своего рода сейф до поры до времени, она сообщила про музей.

Доктор, конечно же, возмущенно вскинулся:

— Вот еще! Зачем это надо — становиться экспонатом. Они могут найти себе другое развлечение.

— Ничего не поделаешь: оборотная сторона славы, — лукаво улыбнулась Романа. — Смирись, милый.

Доктор фыркнул еще возмущеннее. Сопротивлялся он яростно и упорно, но Романа сумела его уговорить. И Доктор с ворчанием сдался.

Заполучив галлифрейские мантии, странную шляпу, больше похожую на трубу (где только Доктор ее откопал) и старые перчатки, Нина пришла в восторг и с энтузиазмом принялась торжественно раскладывать свои сокровища в витринах. Их малое количество ее нисколько не смущало. «Экспонаты накопятся со временем», — уверенно заявила она.

***

— Не только никто в Нестабильной эпохе не знает, что произойдет в их будущем — никто вообще не знает. Оно может меняться изо дня в день. И потому с Нестабильными эпохами следует быть крайне осторожными. Всё ясно?

Дети дружно закивали.

— Тогда на сегодня всё.

Дети тут же загалдели, повскакивали с мест и умчались из класса. Романа с улыбкой посмотрела им вслед. Кто бы мог подумать, что ей понравится обучать подрастающее поколение. Детей было не так много, но все разных возрастов, так что пришлось разбить их на группы по три-пять человек. Но так даже лучше — проще считывать мозговые ритмы. Поразительно, как с этим справлялись их учителя в Академии, когда в классе собиралось до двадцати учеников!

Пока Романа была единственным преподавателем в Продолжительности (так они назвали школу), но собиралась воспитать себе преемников. Хотя бы из числа студентов Доктора.

Доктор начал с того, что стал обучать взрослых колонистов основным представлениям об устройстве времени и функционировании города. А потом люди из внешнего мира — из тех эпох, с которыми они торговали — спросили, нельзя ли им тоже получать знания прямо от Доктора. Так у них появился своего рода университет. Доктор обещал, что тем, кто успешно сдаст выпускные экзамены, позволят остаться в Городе.