Я настолько углубилась в свои мысли, что вздрогнула, когда Феликс присел рядом на диван, рассказывая свой план.

— Пойдём ко мне на работу, будем отрабатывать сцену, чтобы ты её увидела, — подтвердил мои мысли манаукец.

Уж лучше бы он этого не делал. Мне нравилось оставаться в неведении и придумывать себе глупости. Как же ранило такое отношение ко мне. Но и оставаться в розовом тумане от мысли, что я могла бы его заинтересовать как женщина, не стоило. Романтическая глупость не лечилась и от неё больнее, когда пелена спадала с глаз. И я, наверное, была признательна Феликсу за его честность.

У нас с ним одна цель — написать самый откровенный эротический рассказ, и мы шли к ней.

— Хорошо, договорились. А как я должна одеться?

Феликс хмыкнул, оценивающе окинул меня взглядом. Ласково погладил упрямую прядь, убрал её с виска и заправил за ухо таким нежным, лёгким движением, что сердце пропустило удар.

— Так, чтобы от одного взгляда на тебя воспылать страстью, — вкрадчиво шепнул мой Ангел, а я, казалось, поплыла, растеряв все здравые мысли, которые только-только по полочкам в голове разложила.

Воспылать страстью. И так он это сказал, что у меня чуть сердце из груди не выпрыгнуло, и коленки пришлось сильнее вместе сжать, чтобы не выпустить пламя пожара на волю.

— А-а-а?.. — попыталась я сформулировать вопрос о том, какой дресс-код у них в клубе, раз так важно, чтобы я переоделась.

— Сначала заглянем в магазин, затем в клуб, договорились? — жарко прошептал, подавшись вперёд, Феликс, а я отклонилась, подумав совсем о неприличном.

Каково это — оказаться под ним? На коленях сидеть мне понравилось. Обалдеть, как же это сладко, смотреть в его алые глаза и мечтать, мечтать… Хотя бы мечтать!

— Но-о-о?.. — Язык отказывался слушаться. Вот только здравый смысл начал пробиваться среди розовых эротических фантазий. Денег-то у меня не было на обновление своего гардероба. — Я не могу купить…

— Я могу, милая. Я всё могу для тебя, — шепнул Феликс и крепкой рукой обнял за талию, усаживая меня прямо.

Никакого тебе романтического поцелуя, никаких нежностей. Просто посадил, а сам встал. А я… А как же я? Что мне делать с разбушевавшимися гормонами? Как заставить не злиться обиженное сердце? Он ведь не виноват в том, что я слишком жажду его поцелуя. Жить одними воспоминаниями о его горячих и сладких губах — что может быть унизительнее?

Виола

Я стояла в ложе для вип-персон в клубе Феликса «Алый бархат», смотрела вниз в небольшой зал, где круглые столы были заняты лишь наполовину. Расторопные стальные безликие роботы-официанты скользили между посетителями разнося заказы.

Клуб меня впечатлил — большой, двухуровневый. Мы были в тихой зоне, как объяснил Феликс, уводя меня к лифтам. В интерьере преобладали бордовые и алые тона. Много зеркал, золота. Небольшая сцена пустовала. Но люди подсаживались к ней ближе, мирно ужиная. Я ловила на себе заинтересованные взгляды и понимала, что стала сенсацией для завсегдатаев заведения.

Но это всё было маловажным, так как я впервые с ужасающей ясностью осознала в полной мере кто же такой Феликс. Обычно мы общались лишь вдвоём без свидетелей. И для меня он стал кем-то близким, к кому я спокойно обращалась неформально и говорила на очень откровенные темы. А тут он царь и бог! К нему тянулся каждый лишь для того, чтобы поздороваться. Его любили, уважали, и я испытывала ревность и злость, когда жаркие соблазнительные леди в вечерних туалетах призывно кидали ему томные взгляды.

Спасибо Феликсу, что вырядил меня по своему вкусу. Узкая юбка не давала сделать полноценный шаг, да и каблуки не способствовали хорошему настроению. Мне нравилась лишь гипюровая блузка розового цвета и приятное к телу бюстье, приподнимающее грудь. Но я выглядела подобающе заведению и не стыдилась себя. Я была соблазнительна, в чём меня заверили и продавец дорогущего бутика, и сам Феликс. Но, откровенно сказать, я чувствовала себя неуютно в таком наряде, не моё это. Слишком всё стягивало, дышать сложно. Я привыкла чувствовать себя свободнее, когда ветерок заглядывал под юбки и ласково гладил бёдра. Но Феликс не замечал моих мучений, вёл за собой осторожно, не представляя меня своим знакомым вообще никак. Молча кивал, кому-то жал руку и вёл меня подальше от посторонних глаз. Основная масса посетителей уходила влево, во второй зал, вход которого охраняли два мускулистых альбиноса. Мы же, поднявшись в вип-ложу, вновь остались с Феликсом тет-а-тет.

— Я не поняла, а почему бы нам не внизу попрактиковаться? — недоумевала я.

Обернувшись к Феликсу, поморщилась. Он опять общался с кем-то по коммуникатору и не обращал на меня внимания. Небольшой столик был накрыт на двоих, и бутылка игристого вина венчала этот натюрморт.

Мужчина прищурил глаза, чуть мотнул головой, заставив меня замолчать, а сам вновь заговорил на своём языке с голограммой соотечественника. Мой порочный Ангел изменился до неузнаваемости: такой строгий, командный голос, холодный взгляд и губы сжаты в тонкую линию, словно он был чем-то недоволен.

Я вновь облокотилась о перила, разглядывая посетителей. Энтос заверил, что внизу меня рассмотреть невозможно из-за экранирующего защитного барьера. В клубе очень высокий уровень безопасности, и я могла не переживать и пялиться на посетителей сколько вздумаю, пока он немного поработает. И попросил меня подождать. Хорошее развлечение мне придумал, но я не отчаивалась. Просто рассматривала клуб, чтобы более ярко и как можно подробнее описать его в романе. Мне понравилось интересное расположение ламп. Они извивались по потолку цепочкой в причудливом узоре, а лучи света, падая вниз, освещали лишь проходы между столиками.

Некоторые посетители, поужинав, уходили во второй зал, показывая пропуск охранникам. Стало так любопытно узнать, что там находилось. Вдруг на сцене вспыхнул свет, и все посетители повернули к ней головы, зааплодировали, приветствуя четверых музыкантов. Они были в чёрных строгих костюмах, включая и девушку-солистку. Красивое и стильное зрелище. Алые галстуки ярко выделялись в чёрно-белой палитре, как и алые губы певицы. Сама девушка была жгучей брюнеткой с короткой стрижкой.

Заиграл джаз. Саксофон заплакал лиричную мелодию, а девушка здоровалась с посетителями, которые явно знали группу и её репертуар. Я опустилась на локти, прислушиваясь к чистому и красивому голосу Эмили. Она была сильной певицей, и я невольно заслушалась, погружаясь в историю, которую она поведала. Историю любви. Извечная притча. Девушкам на роду написано ждать, надеяться и верить. Хранить свою любовь, нести через года, а он… А он погиб и ждать его уже нет смысла.

— Виола, — шёпотом позвал меня Феликс, и я вдруг окунулась в тепло его объятий. Робко обернулась, затравленно глянула на него снизу вверх. — Вытри слёзы. Тебя сейчас соблазнять придут, а ты тут плачешь.

— Песня красивая, — буркнула себе под нос, опустив взгляд.

Феликс протянул мне платок, настоящий, хлопковый и осторожно прижал к себе, словно пряча от посторонних глаз.

— Эмили лучшая джазовая певица на станции. Сложно было уговорить её выступать. Она долго сомневалась, но всё же решилась, и теперь каждый четверг развлекает посетителей. Ей и её группе нравится здешняя публика.

Я кивнула, соглашаясь с ним. Даже по галанету выступления звёзд эстрады меня так за душу не трогали, как сильный и высокий голос Эмили.

Затем я зацепилась за слова альбиноса и удивлённо воззрилась на него, переспросив:

— Кто меня придёт соблазнять?

— Я выбрал двоих моих знакомых. Я им доверяю и знаю, что они со всей серьёзностью подойдут к процессу. Так что можешь расслабиться и получать удовольствие, — закончил Феликс как-то слишком резковато.

Я не привыкла к такому тону, поэтому и вздёрнула голову, с вызовом посмотрев на альбиноса.

— Уверен, что я получу удовольствие? Мы же работать сюда пришли.

Феликс улыбнулся и отступил назад.