– В смысле? – опешил Боб.

– Американец скажет: «Don't worry! Be happy!». Разве не так? Но он не скажет: плюнь на дела, в праздности – прелесть, удели время «Dolce far niente». Дело, как часы, тикает у него в голове, в англо-саксонской культуре безделье – тяжкий грех.

На стол поставили большое блюдо с пастой.

– Вау! Это великолепно, – Боб пытался обратить на себя внимание итальянки. – От запаха трюфелей у всех в городе слюнки текут.

Та не обратила на него внимания, демонстративно обращаясь только к Сабине.

– Вот смотрите, синьора, Parmigiano-Reggiano, – официантка поставила на стол чашку с ароматным сыром. – Это не просто пармезан, это особый сыр. Приятного аппетита!

После обеда Роберт решил показать, что на работе расслабляться не стоит:

– Сабина, сейчас обсудим ещё раз дела по нашей миссии.

– Шеф, я вся внимание.

Она уселась как дисциплинированный школьник, преувеличенно внимательно уставившись на Роберта.

– Когда прилетим в Дамаск, там будет не до разговоров, кто знает, чьи уши нас будут слушать. Здесь вроде некому.

– У той итальянки очень симпатичные уши!

– Слушай, ты серьёзной бываешь?

– Уже слушаю.

– Позиция Госдепа, а точнее Джорджа Маршалла по Палестине… – далее Боб весомо и не очень кратко изложил все проблемы.

– А миссия наша в чём?

– Сейчас. Дело в том, что от президента требуют евреев поддержать. Так просто от этой проблемы не отмахнуться.

– И вот мы-то и разрешим эту проблему?

− Разрешим, не разрешим… Во всяком случае, попытаемся! – непонятно, на кого из них двоих больше разозлился Боб.

Но Сабина продолжала воспитательный процесс. Достала маленькое зеркальце, стала подкрашивать губы, непринуждённо закинула ногу на ногу, взяла сигарету из его пачки, выдержала паузу, пока он сидел как истукан и молодой итальянец не подбежал со спичками. Не забывая о взглядах окружающих, кокетливо поглядывала по сторонам и строила глазки местным донжуанам.

Наконец она почувствовала, что он начал закипать. Внешне это почти не было заметно, но она аккуратно притормозила у черты. Уложила дамские причиндалы в сумочку, захлопнула замочек и тут же сразу захлопнулась легкомысленная манера:

– Дело в том, что я абсолютно в теме по Палестине и по палестинским проблемам президента, – моментально сменился тон, появились твёрдые, даже жёсткие нотки. – Я помню, пока ты разговариваешь с важными арабами, я должна сплетничать с их жёнами и добывать информацию.

Ещё только светало, когда раздался пронзительный крик муэдзина, призывающего правоверных к первой молитве. За ближним минаретом к призыву подключился второй, третий. Боб вышел на балкон, хмуро поглядел на просыпающийся город:

− Сомнительное удовольствие, – подумал Боб, – примерно как в казарме команда «Подъём!»

На соседнем балконе она появилась в белой рубашке, едва прикрывающей трусики. Без особого любопытства оглядела просыпающийся Дамаск, своему полуобнаженному виду значения, похоже, не придавая. Жары ещё не было, солнце только чуть выглянуло из-за горизонта. Приятный ветерок нёс утреннюю прохладу.

– Привет, – помахал Боб, стараясь не глядеть на своего помощника. – Как нам вчера гордо заявили, этот город − чудесный изумруд, окаймлённый жёлтым песком.

− Чудесный, – согласилась Сабина и сладко, грациозно потянулась, – даже грешно в таком месте одной спать.

Неожиданно для самого себя Пурпурное сердце на мгновение потеряло контроль. Боб потянулся к невысокому барьеру между балконами с явными намерениями миновать его.

− Полегче, ковбой, с тонким юмором неважно? – зрачки её в момент этого ледяного душа на мгновение сузились.

Красивая пара американцев в высшем обществе Дамаска была немедленно замечена.

В змеином клубке многих разведок англичанам по мере сил мешали французы, еврейская «Шай», русские, арабские разведки и контрразведка… У всех убедительные прикрытия, надёжные легенды, к которым добавилась и американская. Легенда о сотрудниках Studebaker Corporation, которая после прекращения поставок по Ленд-Лизу вполне естественно ищет новые рынки, убедительно выглядела только в Ленгли.

Журналист газеты «The Times of London» и одновременно подполковник SIS, старый опытный лис Уолтер Стирлинг, даже побежал к премьер-министру Джамиль Мардам-Бею.

– Если они не из OSS или FBI, то откуда? Кто их послал? – премьер перестал протирать свои очки.

– Возможно, администрация Трумэна решила действовать в обход, через голову своих разведчиков…

– Мало мне французов, полковник, евреев, так ещё и американцы появились… Может, предоставить их воле Аллаха? Аллах не любит шпионов и объяснит им при личной встрече? – премьер пристально глянул на Стирлинга.

Но тот с чисто английской невозмутимостью возразил:

– Не стоит. Зачем такие крайности? Если мои опасения верны, и мы знаем, кто они, то лучше их использовать, они – удобный канал к Трумэну. Можно через них дать понять, что поддержка Трумэном сионистов – ошибочная политика.

– Он решил поддержать?

– Нет. Пока нет, но думаю, что разведка здесь именно для подготовки решения.

– Спасибо, мой друг. Мы примем их ласково. Зная Вашу небывалую симпатию к американцам, я должен сам во всем разобраться. Очень возможно, вы дуете на ваш традиционно ледяной чай.

Приставленный к ним немолодой сириец с приличным английским, приглашённый корпорацией сопровождающим гидом, выдал себя за радушного представителя чудной страны. Основным своим призванием он назвал искреннее желание сделать всё возможное, чтобы пребывание в Сирии деловых американцев из такой уважаемой корпорации было успешным и приятным.

Как принято на Востоке, старательную работу на спецслужбу он успешно сочетал с личным бизнесом. Используя свои многочисленные родственные связи, он всего за пятьсот долларов очень быстро организовал приглашение на приём, который давал премьер в честь национального праздника – Дня эвакуации.

− Там будет много важных людей, но главное, придёт сам господин генерал Хусни аль-Заима, начальник Генерального штаба, – увлечённо хвастал гид. – Очень возможно, что он скоро станет вашим заказчиком. Будет Камиль Хамун, это сильный человек в Ливане. Вам будет с кем поговорить о грузовиках и обо всём, о чём пожелаете.

Во фраке Боб выглядел элегантно и для таких мероприятий традиционно. Но к наряду Сабины он не знал, как отнестись, не понимал местных тонкостей. На ней было белое, атласное, облегающее платье с маленьким красным бантом сзади на талии, не скрывавшим прекрасные формы. Платье закрывало колени, но имелся довольно длинный разрез. Дополняли всё это сомнительное на Востоке великолепие белая шляпа с огромными полями, вызывающей красной розой на боку тульи и белые туфли на высоких каблуках.

Впрочем, у подъезда к особняку премьер-министра встречающий их офицер ничего кроме восхищения на своём смуглом лице не изобразил:

– Мархаба! Массаак алля билькейр! – почтительно пропел он.

– Добро пожаловать! Да благословит Господь ваш вечер! – перевела Сабина.

– Спасибо, рад знакомству!

– Господин Грин говорит и вам – Массаак алля билькейр! – Сабина подкорректировала неверный ответ Боба.

– Я подполковник Сахим Рабах. Я удостоен чести сегодня сопровождать Вас, переводить и оказывать помощь.

– Спасибо, но госпожа Сабина прекрасно справляется с переводом.

– Госпожа Сафват Сами Паша Мардам Бей, высокочтимая супруга хозяина дома, приглашает госпожу Сабину к себе в свой меджлис. Там уже собрались жёны гостей, и они будут рады Вашему приходу.

– Спасибо. Сами – это имя означает «Поддерживающая разговор»?

– О, вы разбираетесь в сирийских именах! Но только кроме имени Самира – «собеседница», есть ещё Самия – «высокозначимая, значительная».

– Я уверена, что госпоже подходят все эти имена.