Впрочем, у нее не получилось долго грузиться размышлениями на эту тему — позвонила Алина.
— Ну что, помирились? — первым делом поинтересовалась Люська, имея в виду ссору подруги и Тамера. В последнее время это было единственной темой их разговоров, поскольку Алина ни о чем другом просто думать не могла и постоянно плакалась Люське в жилетку. Даже в Новый год Тамер не соизволил позвонить Алине, хотя она всю ночь прождала его звонка. Люська молилась, чтобы все у этих несчастных влюбленных поскорее наладилось, потому что невероятно устала от их восточных страстей.
— Ой, если бы… — вздохнула Алина. — Люсь, это какой-то непрекращающийся дурдом… Просто безграничная нервотрепка. У меня уже сил нет с ним спорить… Мы сегодня по телефону полтора часа разговаривали, но опять ничего не решили, не выяснили…
— Господи, что там выяснять-то? Он так и не понял, что свалял тогда дурака? Уже два месяца прошло, а он все тебя мурыжит!
— Он не верит… Считает, что я намеренно хочу сделать из него идиота. И что с тем парнем заигрывала и кокетничала специально. Якобы в силу своего менталитета. Мол, все русские такие… Я уже сама себе кажусь полным дерьмом. Потому что он меня в это дерьмо постоянно окунает…
— Бред какой-то! — возмутилась Люська. — Алин, ты меня извини, конечно… Я все понимаю — и разницу менталитетов, и восточный темперамент, и даже религиозные заморочки… Но, по-моему, его беспричинная ревность уже попахивает шизофренией. Надо доверять любимому человеку.
— А он не доверяет мне… Значит, не любит?.. — упавшим голосом докончила Алина.
— Да любит, конечно. Просто он идиот, у самого куча комплексов, а он на тебя их перекладывает… Нет бы жить да радоваться — такая девушка ему досталась!.. А ты тоже — нет бы знать себе цену, а ты постоянно ему поддакиваешь, соглашаешься с тем, что виновата — даже в тех ситуациях, когда виноват он! Надо же и уважать себя немножко, — расстроенно сказала Люська. — Алин, поверь, я не хочу тебя обидеть этими словами, я просто переживаю за тебя…
— Я знаю, — уныло отозвалась Алина. — Просто у меня сейчас в голове такой сумбур творится… Ты после работы домой?
— Н-н-нет, — виновато пробормотала Люська, чувствуя себя предательницей — у подруги, понимаешь ли, «личная драма», а она… — Мы с Димой договорились встретиться. Но если что, я могу и отменить встречу, позвоню ему… Хочешь?
— Не надо, не надо! — испугалась Алина. — Я просто так спросила… Хорошего тебе вечера!
…Хорошего вечера, однако, не получилось.
В метро Люська неожиданно упала в обморок. Это случилось с ней, кажется, первый раз в жизни — во всяком случае, за все то время, сколько она себя помнила. Причем она так и не поняла, почему это произошло. Особой толкучки и давки не было, духоты тоже не наблюдалось. Правда, в вагоне не осталось свободных мест — но к этому Люське было не привыкать. Она стояла, держась за поручень, и вдруг почувствовала себя… не то чтобы плохо — но как-то странно. Сердце заколотилось, как бешеное, стало трудно дышать, в глазах сначала потемнело, а затем заплясали звезды, затошнило, колени ослабли. «Сейчас упаду!» — подумала она с испугом. Больше всего в тот момент Люська, вот удивительно, была обеспокоена не тем, что в принципе может упасть, а тем, что напугает остальных пассажиров, если неожиданно брякнется на пол. Ей сделалось неловко. Вот же, проклятая неуместная деликатность!.. Она пересилила себя и, слегка наклонившись, обратилась к сидевшему прямо перед ней мужчине:
— Не могли бы вы уступить мне место?.. — она хотела было мило добавить, что плохо себя чувствует, и извиниться, но со страхом поняла, что язык ее практически не слушается, так что вежливо завершить фразу не получилось. Но мужчина, вглянув на ее белое, как мел, лицо и посиневшие губы, видимо, все понял без объяснений и торопливо вскочил. Люська хотела было сесть, но тут ее повело куда-то в сторону, стало совсем темно, уши словно заложило ватой… а спустя несколько мгновений она обнаружила, что уже полулежит на сиденье. Рядом суетливо кудахтали голоса, кто-то активно растирал ей левую ладонь, а во рту у нее была приятная прохлада от таблетки валидола (кто ее туда засунул? как? когда?). Люська резко приподнялась и смущенно огляделась — вокруг нее толпились люди, глядели участливыми глазами. Господи, как же неудобно вышло…
— Дочка, ну как, лучше тебе? — сердобольно спросила пожилая женщина, державшая ее за руку.
— Да, спасибо, — Люська покраснела от смущения и кивнула. — Мне уже совсем хорошо…
— А ты растирай, растирай руку-то! — посоветовала та. — Поможет… И куртку расстегни, чтобы дышать легче было!
Люська хотела было встать, но ей не позволили.
— Посиди-ка еще минут пять, приди в себя…
Люська сидела, уставившись под ноги. Ей было ужасно не по себе, хотя, конечно, она понимала, что ее вины ни в чем нет — ну, стало плохо человеку в подземке, с кем не случается…
— Со всяким бывает, — подтвердила женщина ее предположения, — ты не переживай! А в следующий раз, как себя нехорошо почувствуешь, не стесняйся к старухам подходить — у них всегда лекарства есть…
— Да что вы такое говорите, — вмешалась молодая женщина в модной каракулевой шубке. — Надо же знать, какие лекарства! А то по незнанию можно напичкать человека до смерти… Вон, на «Пушкинской» в прошлом году случай был, тоже девушке плохо стало, а у нее с сердцем врожденные проблемы, так ей бабка какая-то впихнула свое старушечье лекарство, у девчонки от него сердце вообще остановилось, и когда «скорая» приехала, поздно уже было… Надо знать, чего давать!
— Да «валидол» же! — обиделась пожилая. — Что с него сделается… А ей, видите, сразу полегчало…
— А я и не про нее говорю! — рассердилась молодая. — Я про прошлогодний случай, тоже в метро… В газетах даже писали.
В воздухе запахло спором, грозящим перерасти в ссору — в метро это почему-то случалось частенько, словно люди, попав в замкнутое подземное пространство, быстрее обычного теряли контроль над собой. Люська вовсе не хотела, чтобы из-за ее обморока разгорались страсти. К счастью, в этот момент поезд замедлил бег, и она услышала:
— Станция «Сокол»!
Это была ее остановка. Люська резво вскочила с места, мимоходом послала всем пассажирам извиняющуюся улыбку и помчалась к дверям.
— Вот бесстыжая, а еще молодая! — тут же осудил ее кто-то вслед. — Ни «спасибо» людям, ни «до свидания»…
На свежем воздухе Люське стало значительно лучше. Она, не торопясь, прогулочным шагом дошла до Диминого дома. «Не буду ему говорить по обморок, — решила она по пути, — разволнуется еще почем зря… Все ведь уже нормально!» Хотя обморок — это, конечно, не было нормальным. Видимо, она просто переутомилась за последние дни, и морально, и физически. Господи, да с тех пор, как она живет в Москве, еще ни дня — ни единого денечка! — не обходилось без стресса! Хорошо бы отдохнуть, отоспаться, отлежаться… Но в свете обозначившихся проблем с Артуркой об этом нельзя было и мечтать. Он теперь ей и дня отдыха — даже за свой счет — не даст. Тем более, что новогодние каникулы только-только закончились…
— Ты чего такая? — испугался Дима, едва открыв ей дверь.
— Какая? — удивилась Люська; ей искренне казалось, что она уже совершенно пришла в норму.
— Такая… зеленая. Ты ела сегодня что-нибудь, вообще? — обеспокоенно спросил он.
— Конечно, пообедала в редакции, как обычно, — кивнула она, понимая, что скрыть свое состояние у нее, видимо, не получилось. Пришлось признаться:
— Я сейчас сознание потеряла в метро…
Дима перепугался еще больше, схватил ее за руки, повел в комнату, бережно поддерживая, как тяжелобольную, усадил на диван и сам уселся рядом, с тревогой заглядывая ей в глаза.
— А сейчас как себя чувствуешь? Почему это вообще случилось? С тобой такое уже бывало?
— Впервые. Никогда до этого не падала в обморок. Оказывается, это так противно… Особенно когда понимаешь, что не можешь вдохнуть, и тошнит одновременно, — Люську передернуло от воспоминания.
