– Пять минут! – Вовка бросил нож с морковкой на столик. Затем вытащил из шкафа толстый свитер, осторожно натянул его на меня, зашнуровал на моих ногах ботинки, оделся сам и, закутав меня в свой необъятный пуховик, на руках вынес на улицу.

У подъезда стояла роскошная темно-синяя «Вольво». Володя устроил меня на заднем сидении, сам уселся впереди. Включив обогрев, Костя приоткрыл окно, и они оба закурили. Не в силах держать себя в вертикальном положении, я сделала из пуховика подушку и прилегла. Мы выехали со двора, и Костя включил тихую классическую музыку. Вовка вполголоса делился с ним своим мнением насчет «козлодоев, избивших Леру» и планами на ближайшее будущее вышеупомянутых козлодоев.

– Ничего ты не сделаешь, Володя, – спокойно сказал Костя. – Найти их будет очень трудно, может даже невозможно. По закону посадить вряд ли получится, откупятся или же с Лерой что-нибудь сделают, а самому бригаду нанимать…

– Так что же, пусть все так остается? Они же изуродовали Лерку ни за что ни про что!

Костя промолчал. Я тоже ничего не говорила, понимая, что он прав. От осознания этой правоты, от полного бессилия перед ублюдками, уверенными в своей безнаказанности, затрясло и залихорадило еще больше, но не от температуры, а от злости, граничащей с ненавистью – с абсолютно незнакомым и несвойственным мне чувством.

Проживал Костя Калугин в старинном четырехэтажном доме. В вестибюле дежурил охранник. Володя на руках внес меня в лифт, и мы поднялись на последний этаж. На единственной металлической двери с домофоном и видеокамерой камерой была привинчена табличка: «Калугин Николай Николаевич» и больше ничего, никакого номера квартиры. Костя открыл дверь своим ключом, и мы вошли в огромный холл с кожаным диваном и креслами.

– Папа!

– Да! – раздался откуда-то голос. – Проходите в зал, я сейчас!

Володя разулся и пошел вслед за Костей, держа меня на руках. В зале мне сразу же бросился в глаза камин в полстены, потом уже я увидела висящий на стене плоский черный экран домашнего кинотеатра и резные напольные часы под потолок. Зал освещался неизвестно откуда льющимся лиловым сиянием. На темно-красном диване лежало штук пять пультов дистанционного управления, Костя взял один из них, пощелкал кнопками и потолок вспыхнул нормальным верхним светом.

– Располагайтесь, – кивнул Костя, – я сейчас.

Пока он отсутствовал, Володя присел на диван, а меня устроил у себя на коленях.

– Лер, ты как? – он обеспокоено посмотрел на мое, с позволения сказать лицо, покрытое испариной. Мне оставалось только пожать плечами.

Вернулся Костя, он принес поднос с бутылкой «Реми», бокалами, пепельницей, пачкой сигарет и тарелочкой с нарезанным лимоном. Поставив все это на прозрачный стол у дивана, он спросил, хотим ли мы есть. Мы оба отказались, я по причине мешающей жить тошноты, а Володя, вероятно, из солидарности. Костя снова пощелкал кнопками на пульте, и я услышала, как едва слышно зашелестела вентиляция, после он закурил, а я попросила Вовку снять ботинки с моих ног и посадить мой полутруп на диван. Вовка оперативно выполнил эту просьбу, отнес мою обувь в коридор, а Костя тем временем разлил коньяк по рюмкам.

– Тебе нельзя при сотрясении, – упредил он мой вопрос. – Какой сок хочешь?

Я отказалась, мне действительно ничего больше в этой жизни не хотелось, кроме того, чтобы сидеть неподвижно и пусть меня не трогают. И с места не сдвигают. Костя с Вовкой выпили, и тут в стене между камином и телевизором открылась совершенно незаметная дверь, и к нам вышел представительный седовласый мужчина в махровом темно-синем халате. Его зачесанные назад волосы были мокрыми, видно он только вышел из ванной. Ростом он был чуть пониже Кости, грузного телосложения, но из-за бесспорного внешнего сходства не оставалось никаких сомнений – это Костин папа. Правда, черты его породистого лица портил хищный ястребиный нос.

– Прошу прощения, что заставил ждать, – сказал мужчина. – Здравствуй, Володя. Как ты вырос, возмужал! Красавец! Давно тебя не видел.

– Почти три года, Николай Николаевич, – улыбнулся Вовка, пожимая протянутую руку.

– Да-а, время летит. Где сейчас работаешь?

– В рекламном агентстве, компьютерное обеспечение.

– Хорошо, молодец, – Николай Николаевич потер ладони и посмотрел на меня. – Это, если не ошибаюсь, пострадавшая леди?

– Да, – еле выговорила «леди».

– Как вас зовут? – он обошел стол и приблизился ко мне.

– Лера. Валерия, – ответил за меня Вовка.

– Превосходное, редкое имя. Давайте-ка мы с вами пройдем в смотровую, Валерия.

Вовка собрался, было, с нами, но Николай Николаевич его остановил.

– Вы ребята сидите, общайтесь, мы с Лерочкой сами управимся.

Я сползла с дивана и, шатаясь, как вдребезги пьяная, пошла вслед за Николаем Николаевичем.

Шли мы по коридорам так долго, что мне стало казаться, будто в этой квартире не менее семидесяти комнат. Наконец, хозяин апартаментов остановился у темной дубовой двери с золотистой ручкой. Открыв ее, он пропустил меня вперед, и я оказалась в самом настоящем медицинском кабинете.

– Проходите, Лерочка, раздевайтесь и – на кушетку. – Он вышел в сообщавшуюся с кабинетом комнату.

Пока я возилась с одеждой, Николай Николаевич вернулся, на нем был белый халат.

– Ложитесь, Лерочка.

Кряхтя и постанывая, я улеглась на кушетку. Создавалось полное ощущение, что я нахожусь в больнице, но никак не в квартире. Николай Николаевич осматривал меня долго, тщательно, особенно много времени уделил лицу. Закончив осмотр, он встал, подошел к раковине и стал мыть руки.

– Можете одеваться. Скажу вам сразу, Лерочка, дела обстоят не очень хорошо. У вас сломан нос в двух местах, но это легко поправимо. Хуже то, что у вас повреждены лицевые косточки, нужна операция. Кроме того, у вас серьезные ушибы и сотрясение мозга. Поразительно, что вы при всем этом еще и сносно двигаетесь. – Он вытер руки висевшим на стене полотенцем. – Могу порекомендовать вам хорошего специалиста.

– А вы сами можете привести меня в человеческий вид? – я без сил прислонилась к выкрашенной белой краской стене.

– К сожалению, мои услуги дорого стоят.

– Сколько?

– По самым нереально-минимальным расценкам шесть тысяч долларов.

– А сколько за пластическую операцию? Что бы до неузнаваемости? Новое лицо?

– Восемь.

– Здесь у вас или в клинике?

– По желанию. Здесь у меня есть все необходимое.

– Я согласна.

– Вы располагаете такой суммой?

– Вам деньги вперед?

– Что вы, Лерочка, достаточно аванса, остальное после операции.

– Каков аванс?

– Три тысячи.

– Я согласна.

– Договорились.

Мы вернулись в зал. Из невидимых динамиков лилась приятная музыка, Костя с Вовкой приканчивали бутылку «Реми» и вспоминали о чем-то своем. Увидев меня с Николаем Николаичем, Вовка вскочил с дивана.

– Ну, что? – спросил он. Его глаза блестели, на щеках горел румянец, на лице же Кости не было заметно ни малейших признаков опьянения.

– Николай Николаевич любезно согласился привести меня в божеский вид, – ответила я, падая на диван. – Костя, можно попросить телефон?

Я позвонила своему бывшему супругу, в прошлом блестящему юристу Дене, ныне вице-президенту крупного банка Денису Васильевичу Виноградову. Звонила на мобильный, минуя всех секретарш.

– Слушаю, – раздался Д енин голос.

– Денис, привет, это Лера.

– Лерочка! – обрадовался он. – Куда ты пропала?

– Потом расскажу. – У нас сохранились превосходные отношения, быть может, потому что я никогда не донимала его по пустякам и старалась звонить только в самых крайних случаях.

– У тебя какой-то странный голос, я едва тебя узнал, что случилось?

– Денис, мне срочно нужны деньги.

– Сколько?

– Десять тысяч.

– Чего?

– Долларов.

Возникла пауза.

– Лера, это большие деньги.

– Одолжи под продажу моей квартиры, выручи.