– Мы должны это сделать, детка. Для тебя. Для тебя и Кэйлен, – говорит он, его глаза печальны, голос тверд, а выражение лица решительно.

Я слабею, мое тело обмякает, и он, должно быть, знает об этом, потому что ловит меня прежде, чем я упаду, и подхватывает на руки.

– Не опять, не снова, Кэл. Я... Я не могу потерять тебя снова. Нет, я не хочу. Если ты любишь меня, ты не уйдешь, – я сейчас так сильно плачу, что чувствую биение его сердца, пока рыдаю ему в грудь.

– Я делаю это потому, что люблю тебя... Я вернусь. Я обещаю, – шепчет он мне на ухо. Я сжимаю его рубашку в руках и пытаюсь отдышаться.

– И как долго? – спрашиваю я сквозь всхлип.

– Столько, сколько потребуется, – отвечает он, и я чувствую, что моя воодушевленность начинает разрушаться.

– Я не буду просить тебя ждать, – говорит он с тихой силой в голосе. Я отстраняюсь от него, гнев подпитывает меня.

– Ты не попросишь меня ждать? Как это галантно с твоей стороны! – я сердито выплевываю, но это проходит в считанные секунды. – У меня нет выбора. У меня никогда не было выбора. Другого выхода нет! Ты забрал мое сердце в тот день, когда я влюбилась в тебя! – я плачу. – А как же я, по-твоему, буду жить без него?! – говорю ему, прежде чем снова разразиться рыданиями.

Его руки обнимают меня, и мужчина держит меня, но если это не навсегда, то ненадолго. Я закрываю лицо руками. Он нежно целует их.

– Когда я вернусь, то буду тем человеком, которого ты заслуживаешь.

Не знаю, сколько времени пройдет, прежде чем он покинет меня, но я знаю, что моя душа уйдет вместе с ним.

– Мои родители знают, где я буду, но не приходи ко мне, Лорен. Нам... Мне нужно привести себя в порядок, – его голос суров, но кое-как удается быть нежным.

Я боюсь поднять на него глаза.

– Разве я делаю тебе хуже? – мой голос дрожит.

Его губы прижимаются к моим, они такие мягкие и нежные, что на секунду я забываю о боли и опустошении, в центре которого нахожусь.

– Ты заставляешь меня хотеть стать лучше, – его руки снова обнимают меня, и я знаю, что это будет наше последнее объятие, перед...

Я не знаю, когда именно. Все мое тело болит – во мне нарастает гнев, отчаяние и недоумение.

– Я люблю тебя больше, чем свою собственную жизнь... Ты справишься с этим, – говорит он мне, и я горько смеюсь, когда он отпускает меня, дежа вю.

– Потому что я должна это сделать? – бормочу я, прежде чем он выходит за дверь. Мужчина останавливается и поворачивается ко мне.

– Потому что мне нужно, чтобы ты это сделала, – и с этими словами он уходит.

***

Крис

– Вот мы и здесь.

Кэл стоит в том же дверном проеме, скрестив руки на груди, с отсутствующим выражением на лице, но я знаю, что он чувствует, точно то же, что и я, покинув женщину, которую мы любим больше всего на свете. Мы заблудились, отчаялись и злы. Мы заключили эту сделку в последний раз, когда говорили о том, что он придет, когда я буду в нем нуждаться, но я поверил ему на слово с долей сожаления, так как он все еще не поделился своими воспоминаниями. После всего, что случилось, я не уверен, что они просто не приняли меня или я не принял бы их, но... Нас объединяет она.

– Я же говорил тебе, что этот сукин сын совсем рехнулся, – ворчит он.

Я не обращаю внимания на его слова.

– Отлично, так что ж теперь с твоего «я же говорил»? – спрашиваю его.

Кэл подходит к столу и выдергивает из-под него стул, чтобы сесть.

– Так что же нам теперь делать, раз уж мы в загородном клубе для сумасшедших? – спрашивает он.

– Мне нужно, чтобы ты поговорил с Коллином, – говорю я ему, а он смеется.

– Ты же не хочешь, чтобы я это делал, – его голос звучит злобно тихо.

– Да, хочу, – говорю ему.

Он хмурится, но через несколько мгновений это выражение сменяется натянутой ухмылкой.

– Коллин... Старый приятель, старый приятель. Выходи, выходи, где бы ты ни был, – зовет он, забавляясь через несколько минут.

– Ты действительно это сделал? – раздраженно спрашиваю я его, и он хмурится.

– Ты что, меня не слышал?

В комнате царит жуткая тишина, мерцает свет.

– Я уже здесь, – мы оба оборачиваемся и видим Коллина, стоящего в прихожей. Пара черных квадратных очков для чтения, свободная белая рубашка на пуговицах и коричневые брюки. Кэл вскакивает со своего места прежде, чем я успеваю моргнуть, хватает его за шею и швыряет на обеденный стол.

– Эй, прекрати! – я кричу на Кэла.

– Он толкнул мою девочку! – Кэл рычит на меня в ответ, его глаза полны гнева, но в них виден смешок. – Он пытался избавиться от нас, – продолжает он.

Я отрываю его от Коллина, который делает несколько глубоких вдохов.

– Не то чтобы ты никогда не пытался... – говорит Коллин, задыхаясь. – Признаюсь, лекарство подействовало не совсем так, как я ожидал, – говорит он, полный чувства вины, и встает со стола.

– Послушай, он нам нужен! – говорю я Кэлу с предупреждающим взглядом.

– Я прошу прощения за свое поведение. Я никогда не прощу себе того, что сделал с Лорен. Но ни один из нас не был святым, – добавляет он.

Кэл пожимает плечами и откидывается на спинку стула.

– Верно, Кэл? – Коллин говорит, прищурившись, глядя на Кэла.

– Не заставляй меня прикончить тебя, – выплевывает Кэл в ответ.

– Кристофер, он не собирался делиться с тобой сознанием. Он просто хотел избавиться от меня, и в тот момент, когда это случилось, он похоронил бы и тебя, – Коллин выплевывает, и я смотрю на Кэла, который слегка пожимает плечами.

– Не могу сказать, что я удивлен, – вздыхаю я. – Мы не можем продолжать заниматься этим... Противостоянием, секретами, странной борьбой за власть, – я кричу на них обоих, а они отводят от меня глаза. – Если мы это сделаем, Лорен окажется в какой-нибудь психушке, и я не думаю, что это будет добровольная госпитализация. Может ли кто-нибудь из вас жить с этим, потому что знаю, что я не могу? – спрашиваю их обоих и вижу вину.

– Так что же ты предлагаешь, Крис? – спрашивает Коллин.

– То, что мы сделаем все возможное, чтобы удержать ее, – тихо говорю я, и Кэл горько смеется.

– Значит, теперь мы снова будем прислушиваться к советам папочки? – снисходительно спрашивает он.

– Эй, а у тебя есть идея получше? – спрашиваю я, и на этот раз его самодовольная ухмылка исчезает.

– Так ты предлагаешь нам объединиться? – спрашивает Коллин, приподняв бровь.

– Я не доверяю никому из вас, скорее я вас кину, – огрызается Кэл.

– Хорошо, а как насчет того, чтобы мы продолжали жить так, как мы живем, но если это твой выбор – устраивайся поудобнее в «Мемориале Элма», потому что я не выпишу нас, пока мы не сделаем все как нужно. Никто не увидит ее, пока мы все не уладим проблему, – говорю я им и жду возражений или какой-то формы протеста, но ничего не происходит. – Ты в деле? – спрашиваю я Коллина, а он кивает.

Я поворачиваюсь к Кэлу, он молчит, а потом смотрит на меня с такой искренностью, какой я никогда в нем не видел.

– Ради неё я сделаю все, что угодно.

– Тогда мне нужно кое-что показать вам обоим. Если мы собираемся согласиться на это, – заикается Коллин.

Мы с Кэлом с любопытством смотрим на него. Свет в комнате тускнеет, и внезапно мы оказываемся в каком-то маленьком доме. В гостиной перед телевизором играют дети. Мы следуем за Коллином к открытой двери. Заглядываем внутрь, и мое сердцебиение учащается, когда я вижу себя – маленького мальчика, стоящего перед моей матерью с пистолетом в руке, прижатого к ее лицу со слезами на глазах.

– Давай, нажми ради папочки, – все наши головы поворачиваются, и мы видим мужчину... не просто мужчину, а молодого Декстера Крестфилда, который подстрекает пятилетнего меня. Я отворачиваюсь и слышу выстрел. В мгновение ока мы возвращаемся в выбранное мной место встречи – стены родительской кухни. В этот момент я хочу, чтобы все было реально, чтобы мама вошла в дверь и сказала, что все будет хорошо.