– Йен, Лорен и я просто хотели поблагодарить тебя за то, что ты сегодня так хорошо поработал. Я спросила нескольких человек о том, как они узнали об этом событии, и все они сказали, что следуют за тобой, – Хиллари одаривает его привлекательной улыбкой, а парень скромно улыбается в ответ.

– Твоя работа удивительна и одна из моих любимых, – честно говорю я ему.

Его последние работы – фотографии заброшенных зданий, но то, как он их запечатлевает, они говорят с людьми – мужчинами и женщинами всех возрастов. Я предполагаю, что именно поэтому у него более миллиона подписчиков на Instagram.

– Может, я и привел сюда кое-кого, но все говорят о твоей работе, – он смеется.

– Моей работе?

– Очень смело раскрывать что-то настолько личное. Ты смогла увидеть боль, одиночество, страх и радость в этом, – шум вокруг меня заглушен.

Мое сердце тяжело бьется в груди, и кажется, что мир замедлился. Я смотрю на Хиллари, на лице которой застыла нервная улыбка.

– Хиллари, ты не сделала этого, – я сглатываю свои набирающие обороты нервы.

– Это такая удивительная картина, Лорен, – умоляет она настойчиво, сжимая мои руки.

Йен смотрит между нами, чувствуя некоторое напряжение. Мои мысли неуклюже пытаются сформировать слова, но слова не выходят из моего рта. Я осматриваю комнату, чтобы увидеть, где она ее разместила, но ничего не вижу.

Как она ее назвала? Каково описание? Я еще даже не показывала ему эту картину, а теперь она выставлена на всеобщее обозрение. Я ухожу от Хиллари и пересекаю галерею. Я не заметила ее во время моей первой прогулки. Она размером почти шесть футов, я бы просто не пропустила ее.

– Дорогая, это потрясающе. Ты проделала такую фантастическую работу, – Рейвен останавливает меня.

Она красиво выглядит, ее волосы короче, чем раньше, и подстрижены в стильный боб. Тетя в темно-серый свитер большого размера и черную юбку, но я даже не могу произнести ей комплимент вслух, потому что мои мысли заняты одним – найти картину, надеяться, что, быть может, никто ее не заметил, и молиться, чтобы мое имя не ассоциировалось с ней. Возможно, Хиллари просто случайно упомянула об этом Йену, когда флиртовала, а он просто был милым.

– А ты видела что-нибудь, написанное мной? – нервно спрашиваю я.

– Именно об этом я и говорю. Это разговоры на всю ночь. Я не думала, что ты будешь так откровенна с тем, что происходит, но... – ее слова остаются неслышимы.

– Наверху, это должно быть наверху, – бормочу я себе под нос.

Прежде чем пройти сквозь несчётное количество людей, держащих бокалы с шампанским и поглощенных своими собственными разговорами. Мое сердце начинает вырываться из груди, когда я вижу это. Она находится в своей собственной секции в окружении более чем дюжины людей.

Подпись рядом гласит: «Разбитые осколки» автор Лорен Скотт.

Мое сердце останавливается.

– Как ты думаешь, что картина значит? – я слышу мужской голос.

– Кого это волнует, ведь он горячий, – добавляет женский голос.

– Это один и тот же парень, не так ли?

– Думаю, да.

– Нет, они все выглядят по-разному.

– Конечно, это тот же самый парень.

– Думаешь, тройняшки?

– Может быть, у нее трое любовников.

В конце концов, все голоса сливаются воедино, кроме одного.

– Что это такое? – его голос заставляет все резко остановиться.

Мое сердце упало, и я нервно поворачиваюсь, чтобы посмотреть на него. Его глаза широко раскрыты, он пристально смотрит на картину. Я проглатываю свои нервы. Его присутствие вызывает тишину среди зрителей, и я не уверена, потому, что они узнали его или его аура сама по себе не вызывает вопросов, а только действия, которые нужно предпринять. Это заставляет меня хотеть заползти вглубь себя и спрятаться. Он выглядит потрясающе – одет в безупречный черный костюм, ни единого волоска не выбилось из прически, но что-то не так. Лицо у него каменное, расслабленное, но движения быстрые и резкие, когда он подходит к портрету и оглядывает небольшую толпу людей, окружающих его. Он приближается ко мне, хватает меня за руку, не ослабевая хватки.

– Как ты могла это сделать? – его голос хриплый и отчаянный.

– Я... Я не хотела, чтобы это было выставлено на всеобщее обозрение... – говорю ему быстро.

– Ты знаешь, что может случиться, если люди узнают об этом? – спрашивает он, его хватка на моей руке становится еще крепче.

– Коллин, ты делаешь мне больно, – я пытаюсь вырвать свою руку.

– Есть причина, по которой мы обращаемся к одному врачу, причина, по которой это должно оставаться в тайне, – его зубы стиснуты, и он притягивает меня ближе к своей груди. Его глаза прикованы к моим, в них горит огонь.

Я чувствую, что дрожу. За те годы знакомства с этим мужчиной, я испытывала к нему много чувств – гнев, радость, любовь, разочарование, желание, но не страх, никогда не чувствовала с ним страха, до сих пор.

– Он может уничтожить нас, – рычит мужчина, прежде чем оттолкнуть меня.

Мой рот открывается от шока и замешательства. Должно быть так действует лекарство! Зеваки растерянно смотрят на нас, с озабоченными выражениями лица, не зная, стоит ли им вмешиваться.

– Коллин, о ком ты говоришь? Да что с тобой такое? – я умоляю его.

Он смотрит на меня разочарованно, как будто я ему досаждаю. Подходит к моему произведению и пытается стянуть его вниз.

– Коллин, прекрати! – я пытаюсь схватить его за плечо, но он отталкивает меня так сильно, что я спотыкаюсь на каблуках.

– Эй, почему бы тебе не успокоиться, – говорит один из зрителей. Он примерно такого же роста и телосложения, как Коллин, и я боюсь того, как это закончится в состоянии Коллина.

– Это тебя не касается, – рычит Коллин, продолжая пытаться сорвать холст со стены. Зевака смотрит на меня с жалостью.

– Пожалуйста, просто оставь его в покое, – говорю я ему. Другой парень качает головой в недоумении или в гневе и подходит к нему.

– Эй, приятель, успокойся, – он хватает его за плечо, и я смотрю, как кулак Коллина летит парню в лицо с такой силой, что он падает.

– Коллин! – кричу я.

Но тот даже не смотрит в мою сторону. Он швырнул парня на картину и теперь навалился на него сверху, ударив кулаком по лицу.

– О Боже, Коллин, прекрати! – кричу я.

Пытаюсь стащить его с другого парня, но он толкает меня так сильно, что я падаю на пол.

– Эй! – я сажусь и вижу, как двое мужчин, один из них Йен, оттаскивают Коллина от бедняги. Несколько женщин помогают мне подняться. Коллин борется в их тисках и умудряется освободить свою руку у одного парня и ударить локтем в лицо Йена.

– Черт! – Йен кричит, прикрывая свой глаз. Другой парень хватает Коллина, а Йен срывает с себя куртку и расправляет плечи, как будто он профессиональный боец.

– Ну же, придурок! – он насмехается над Коллином, а потом набрасывается на него, как разъяренный бык.

Коллин пытается схватить Йена за талию, чтобы бросить его, но Йен наносит ему несколько ударов в живот. Из моих глаз текут слезы. Я снимаю туфли и бегу за помощью, когда вижу Эйдана пробирающегося сквозь толпу.

Я так рада его видеть, что готова упасть в обморок. Он бросается в бой, но хватает Йена, ошибочно полагая, что тот является инициатором драки.

– Коллин. Останови Коллина, Эйдан! – кричу я.

Эйдан на долю секунды растерянно смотрит, а Йен бьет его в челюсть, в то время как Коллин пытается ударить их обоих. Охрана бросилась на верхний этаж и повязала всех, кто связан с дракой.

– Что, черт возьми, происходит?! – кричит Хиллари, широко раскрыв глаза.

Не прошло и минуты, как все рядом со мной начали спрашивать, что случилось – Скотты, Декстер и Хелен, Рейвен и Анджела, но я не могу ответить. Я дрожу, когда смотрю на сдерживаемого Коллина, его глаза пусты, и от этого у меня внутри все холодеет, а по лицу текут слезы. Я смотрю на произведение, над которым я так усердно работала – то, что другим людям показалось бы странным или необычным, для меня это было драгоценным и прекрасным. Моя картина была похожа на записи с дневника последних трех лет моей жизни. Теперь они исчезли, уничтожены и растоптаны. Открытие моей галереи должно было быть потрясающим, но просто жизнь решила, что это не для меня.