– Я немного умею готовить. Просто большинство блюд, как правило, из коробки и по-разному разогреваются, – говорит Хиллари моей маме, наблюдая, как она чистит куриные крылышки, которые приготовит сегодня вечером.

– Готовить не так сложно, как кажется. Просто нужно немного времени и терпения, – говорит мама.

– А ты готовишь? – скептически спрашивает Хиллари.

– Я учился у лучших, – я закидываю руку на плечо мамы.

– Да. Ты никогда не готовил как Кэл, – Хиллари скептически смотрит на меня, не замечая, неловкости озвученного ею заявления.

Я мало что знаю о Хиллари, лишь, что она лучшая подруга Лорен, и что она плеснула водой в лицо Дженне, когда я видел ее в последний раз. Исходя из этого, понимаю, что она не совсем политкорректна.

– Крис – потрясающий повар. Я учу его с самого детства, – вмешивается мама, спасая меня от неловкого ответа. – А что насчет тебя, Хиллари, твои мама или папа готовили?

Девушка слегка пожимает плечами.

– Мой папа? Вот это смехота, – она хихикает. – Мои родители очень традиционны, то есть отстали на сто лет. Моя мама занимается готовкой, уборкой, проще говоря, рабыня, – надменно говорит она. – А как насчет вашего мужа – он готовит? – а теперь неловкость, которую нам только что удалось избежать, вернулась в полную силу.

– Не совсем, но только потому, что я так хочу, поэтому ему это никогда не было нужно, – вежливо отвечает моя мама.

– Когда я выйду замуж, если только он не хочет отравиться, мой муж должен быть так же хорош на кухне, как и в спальне, – она смеется, и моя мама неловко смотрит на еду.

Я коротко рассмеялся. Кажется совместимость этой девушки и Эйдана, не пророчит ничего, кроме неприятностей. Очевидно же, она – фейерверк, а он – шаровой таран, и вместе они – путь разрушения. Но до этого еще далеко. Я не могу вспомнить, когда он в последний раз был серьезен с девушкой – не то чтобы их совместное присутствие здесь означало, что он серьезен – может быть, они просто развлекаются. Я надеюсь на это, по крайней мере, потому что если с ними что-то пойдет не так, а я не вижу, чтобы все закончилось мирно, у нас с Лорен достаточно собственных проблем, чтобы с этим разбираться.

– Что думаете? – Эйдан заходит на кухню и принимает позу модели из «Образцового самца» (прим. пер.: Образцовый самец – американская кинокомедия о мужчине-модели).

– Очень красивый, – взволнованно говорит ему мама.

– Мне нравится, – соглашается Хиллари с драматичной улыбкой.

– Думаю, ты выглядишь хорошо.

– Говорит парень, укравший мою старую стрижку, – он хлопает меня по затылку, и я отвечаю ему тем же.

– Хорошо, мы же знаем, что не стоит устраивать драку на кухне, – говорит мама, возвращая меня в то время, когда мне было двенадцать.

Мы все выходим из кухни и садимся в гостиной.

– Пойду посмотрю, как там Лорен, – говорит Хиллари, прежде чем подняться по лестнице, и я замечаю, что Эйдан смотрит ей вслед.

– Серьезно, Эйдан, – ругаю я его, как только она выходит за пределы слышимости.

– Что? – невинно спрашивает он.

– Лучшая подруга Лорен? – я хмуро смотрю на него, и он смеется.

– Мы просто развлекаемся. Ничего серьезного, обещаю, – он поднимает пальцы в честном обещании скаута. – Но хватит обо мне. Как ты? Ты в порядке?

– Да, – говорю я с улыбкой.

– Я имею в виду, глядя на это место, похоже, так и есть, – говорит он.

– Да, я должен показать тебе машины, – я смеюсь.

– Помимо «ауди»?

– Есть «порше» и один из новых джипов.

Эйдан был одержим автомобилями с самого детства, и не только в том смысле, как большинство парней. Он мог бы поведать вам полную историю почти любой марки, которую вы назовете, его любимая – «шевроле». Когда мы учились в средней школе, у него было две машины, которые он полностью восстановил и продал к своему двадцати одному году.

– О, чувак, я должен их увидеть, – он вскакивает с дивана.

Я хватаю со стола ключи и кричу маме, что мы идем в гараж. Как только мы спускаемся, он останавливается у «порше» и испускает длинный свист, скользя рукой по капоту.

– Так это и есть твоя жизнь? – поразительно спрашивает Эйдан, он явно впечатлен.

– Да, – я выдыхаю, открывая замки на машине и бросая ему ключи.

Друг выглядит таким же взволнованным, как ребенок в кондитерской.

– Я знаю, что тебе не нравится Кэл, но ты не можешь винить его за вкус. Я должен попасть на шоссе, потому что в городе запутанные улицы, – говорит он, когда мы выезжаем.

– Да, я все еще привыкаю к ним, – признаюсь я.

Ориентация по центру Чикаго напоминает Дикий Запад. Люди срезают прямо перед вами, толпы зевающих пешеходов, а хуже всего таксисты – не знаю, как кто-либо из них получил лицензию.

– Так, введи меня в курс. Тебя не было некоторое время.

– Да, это тоже отстой, – ворчу я.

– Я видел тебя... или Коллина около месяца назад.

– Видел? – удивленно спрашиваю я.

– Ага, – кивает он.

Так странно слышать такие вещи, не помнить ничего из этого.

– Каким он был, или я? – я поправляю себя, вспоминая ранее сказанные слова Хелен.

– Честно говоря, я был немного пьян, – я хмуро смотрю на него. – Но, чувак, он был похож на тебя. Ну, если бы у тебя была дизайнерская стрижка, и ты окончил какую-нибудь школу Лиги Плюща, – говорит Эйдан. Он смеется, а потом быстро становится серьезным. – Ты ничего не помнишь?

– Нет, пока я был им, – я стараюсь больше привыкнуть к тому, что все эти стороны меня – я, а не другой человек. Хелен всегда это подчеркивала. – Последнее, что я вспомнил перед тем, как прийти в себя, было то, что произошло в доме моих родителей до отключки, – неловкое молчание тянется дольше, чем я ожидаю.

– Да, это было довольно хреново.

– Моя мама, кажется... она, по крайней мере, справляется с этим, – говорю я ему, а он только смотрит на дорогу.

– Да, я присматривал за ней с тех пор, как ты ушел, – говорит он.

– Спасибо, чувак, – я знал, что он поможет.

Моя семья была его семьей... он, я и Лиза были семьей. Я чувствую, что начинаю злиться, просто думая о ней.

– Ты видел моего отца? – спрашиваю его, он смотрит на меня.

– Я не говорил с ним, если ты это имеешь в виду... ты?

– Он был в доме, когда я пришел в себя. Но я его выгнал, – Эйдан смотрит на меня с недоверчивой улыбкой.

– Ты выгнал своего отца?

– Да... – говорю я с полуулыбкой, но вынужденной.

– О чем он думал, придя к тебе домой? – я делаю глубокий вдох и объясняю ему, что мне сказали. Все, начиная с Кэла, пытающегося убить своего отчима, и заканчивая тем, что я – Крестфилд.

– Черт побери, ты должен был сказать мне это до того, как я сел за руль.

– Ничего страшного. Знание этого не сделало мою жизнь лучше или хуже, – говорю я сухо.

Он смотрит на меня, как на сумасшедшего.

– Ты серьезно, чувак? Ты – Крестфилд и не думаешь, что это меняет твою жизнь? – Эйдан выглядит озадаченным.

– Ну, я имею в виду финансовую часть, да. Оказывается, я стою миллионы долларов.

– Прекращай тараторить, я должен остановиться, – резко говорит он.

– Продолжай ехать. Шоссе всего в пяти минутах езды налево, – меня удивляет, как быстро эта мысль приходит мне в голову. Я проезжал здесь всего два раза.

Он меняет полосу движения.

– Не бросай такую бомбу на кого-то, пока они ведут машину, которую они не могли бы себе позволить за три жизни, – говорит он.

– Я думаю, что следующая часть довольно крутая, – признаю я.

– Ты думаешь?

– Именно поэтому я и позвонил тебе ранее. Я подумал, что мы могли бы вместе заняться бизнесом.

– Серьезно?

– Конечно. Ты мой лучший друг, и я не могу придумать лучшего партнера, – говорю я ему.

– Но... я не совсем читатель «Уолл-Стрит Джорнал», Крис. Я ничего не знаю о создании компании, – честно говорит он, и именно поэтому он мой лучший друг.

Вот я предлагаю ему поэкспериментировать с моими деньгами, никаких его инвестиций, и он все еще заботится о моих интересах (прим. пер.: анг. The Wall Street Journal – ежедневная американская деловая газета).