Изрядно потрепанная жизнью, но все еще бойкая пташка в " ходиках", перекочевавших из квартиры покойной бабушки, прокуковала дважды. Обеденный перерыв закончился. Пора было приступать к работе. Йон Крянге не без сожаления отложил потрепанную книжечку. Откровенно говоря, не так уж много нашлось бы людей его возраста, наслаждающихся поэзией Гаврилы Романовича Державина. Однако, Йон получал истинное удовольствие, "откапывая" в залежах громоздких рифм настоящие жемчужины.

   Провел ладонью по лицу, стирая расслабленность и разнеженность, и уселся за компьютерный столик. Перед ним возвышалась объемистая кипа документов, подлежащих переводу с румынского. Ребенком Крянге пролил немало слез из-за того, что его учили этому совершенно излишнему, в его тогдашнем понимании, языку, в то время как сверстники осваивали английский, французский, немецкий, ну, в крайнем случае, - японский.

   Но в их семье, насчитывавшей, по меньшей мере, шесть или семь поколений, рожденных в Петербурге, ни в коем случае не забывали о своих корнях. Разумеется, он выучил ENGLISH, и FRANCE. Но зарабатывать на хлеб насущный оказалось легче именно на языке его предков. Правда, с мечтами о литературной деятельности пришлось повременить. Спросом пользовались самые заурядные и малоинтересные переводы всевозможных документов, страховых полисов и прочих скучнейших вещей, которые, тем не менее, давали недурное пропитание и возможность трудиться на дому.

   Именно эта составная была крайне важна для интроверта в квадрате и редкостного домоседа, каким являлся Крянге. С посторонними он держал приличную дистанцию, в душу свою никого не пускал. А потому в свои двадцать восемь не обзавелся даже постоянной девушкой. Окружающие тоже не рвались к нему в друзья, ибо слыл педантом до занудства.

   К примеру, распорядок дня у Йона был железный. Утренний кофе - ровно в 7:30, с восьми до двенадцати - работа, в полдень - часовой перерыв на обед и легкий кайф с книгой в руке. Затем - еще четыре часа у компьютера и только после этого - заслуженный отдых.

   Немногочисленные приятели за глаза называли его роботом. Но вот заказчики отзывались с неизменным уважением. С этим молодым человеком не было никаких проблем и проволочек. А благодаря этому, особой нужды в деньгах наш "зануда" не испытывал.

   Первым делом Йон заглянул в электронную почту. За шестьдесят минут перерыва "спама" набежало прилично. Он поморщился, отправляя в "корзину" очередное послание с предложением получить миллион долларов от неизвестного австралийского дядюшки. Подобные "мейлики" , как и навязчивые рекламные звонки на мобильник и по домашнему телефону воспринимались им, как наглейшее вторжение в его личное пространство и время.

   Йон нахмурился, почесал переносицу, несколько секунд помечтал о принятии соответствующего закона с самыми жестокими наказаниями для вездесущих хронофагов от маркетинга. Затем пожал плечами и невольно улыбнулся собственной наивности. Не в наши насквозь "продажные" времена надеяться на подобное.

   Бросив беглый взгляд на экран, заметил новый e-mail. Некий Штефан Левяну намеревался обсудить с ним желание престарелого Теодора Крянге познакомиться с единственным оставшимся в живых родственников. Разумеется, и здесь не обошлось без намеков на намечающееся наследство..

   Скрипнув зубами, Йон удалил и эту "мейлину", затем зашел в "корзину", чтобы одним махом стереть весь el-мусор и... остановился. "Теодор Крянге" - имя, будившее смутные воспоминания. Кажется, в интереснейшем дневнике его прапрапрабабушки Виорики, который он раскопал в семейном архиве, упоминалось это имя.

   Да, да, так звали двадцативосьмилетнего вертопраха и романтика, увлеченного вихрем восторга по поводу объединения Молдовы и Валахии в новое государство - Румынию. До этого он успел основательно "поболтаться" по свету, побывал даже в Индии и на Тибете . Диапазон интересов его тоже был невероятно широк. Теодор рисовал, увлекался нумерологией, археологией, алхимией, пробовал себя и на литературном поприще. Но все это, как показалось Йону, основательно переворошившему семейную документацию, носило весьма поверхностный характер.

   Затем неугомонный молодой господин вроде бы остепенился, женился на прелестной девушке. Но вскоре после медового месяца зуд странствий и внезапно пробудившееся национальное самосознание вновь понесло его в дальние дали.

   Оставив в Петербурге юную беременную жену, помчался он в Бухарест, где и затерялся на неопределенное время. Виорика умерла то ли в родах, то ли от тоски. Ребенка забрала ее сестра, ненавидевшая беспутного зятя, который за недолгий период женитьбы успел заложить два имения, полученных Виорикой в приданое, и увез с собой большую часть имевшейся наличности. Связь оборвалась. Остался лишь старинный дагерротип франтоватого молодого господина с залихватски подкрученными усиками .

   И вот теперь, спустя полтора столетия, последний заграничный потомок шалого Теодора пытается вновь соединить остатки семейства.

   Очевидно, суховатый и скупой на слова Йон Крянге, тем не менее, унаследовал толику романтизма своего далекого предка. Потому что ровно через неделю обнаружил себя в аэропорту города Бухарест, пожимающим руку невысокого худощавого мужчины с бородкой.

   Штефан Левяну, лет на пятнадцать-двадцать старше молодого переводчика, представился не только адвокатом, но в первую очередь секретарем Теодора Крянге и оказался приятным и сдержанным человеком, что несколько утешило Йона, растерянного и оглушенного своим собственным совершенно непредсказуемым поступком.

   Усаживая гостя в автомобиль, новый знакомец добродушно заметил:

   - Хорошо иметь дело с холостяком, женатого вряд ли отпустили бы в путешествие в самый канун Нового Года.

   Эта незначительная реплика вдруг пробудила в Крянге задремавший было инстинкт самосохранения:

   - И пыталась не отпустить, да уж слишком я увлечен историей семейства, не терпелось познакомиться с дядюшкой Теодором.

   - Так вы женаты? - взгляд собеседника скользнул по неокольцованной руке переводчика.

   - Ну, сегодня вовсе не обязательно заключать официальный брак, - ответил Йон. Ему вовсе не улыбалось, чтобы совершенно незнакомые люди, гостем которых он стал так неожиданно, полагали, что некому потревожиться по поводу его внезапного исчезновения. Да и не совсем это ложь, существовала ведь некая Милочка, жаждавшая с дальним прицелом затащить его на новогоднюю вечеринку к своим родителям.