– Здрасте, теть Люба. Да, уже закончил, – подходя к двери, подтвердил он.

Вместо того чтобы посторониться и выпустить соседа, Любава, наоборот, заступила ему дорогу и одарила лукавой улыбкой. Григорий, будучи высоким подростком, посмотрел на нее сверху и ответил тем же. Только при этом еще и скосил глазами в сторону дома.

– Колька еще до света ушел на речку рыбачить. Добытчик. Малые будут спать, пока не подниму, – качнувшись к нему и вдыхая терпкий запах вспотевшего тела, томно произнесла соседка.

Четырнадцать лет. Уже вполне сформировавшийся организм со своими потребностями. И уж тем более когда внутри сидит зрелый мужчина. Стоит ли удивляться, что Григорий не смог пройти мимо веселой вдовы. Выносливость – это, конечно, хорошо, но ведь это еще и повод оказаться поближе к объекту. Опять же, если после всего проделанного еще и… Словом, та еще проверочка для одной из характеристик.

Больше ничуть не стесняясь, Григорий обнял женщину за талию и с силой прижал к себе. Она сразу же почувствовала его возбуждение и разгоряченное тело.

– Ох, Гриша… – вздохнула она, запрокидывая голову.

Он впился в ее губы, и Любава с жаром ответила на поцелуй. Не выпуская друг друга из объятий, сместились в сторону, где лежало сено. Его натаскал Григорий на случай непогоды, чтобы лишний раз не мокнуть. Ну и вообще…

Вернувшись на свой двор, паренек ополоснулся из бочки, что стояла под водостоком. Так-то она предназначена для полива. Но сейчас в том нет никакой необходимости, вот он и пользует ее по своему усмотрению. А как придет сушь, он и до речки пробежится. Тут недалеко. Хотя-а-а… Это вряд ли. Сейчас только начало мая, и, по идее, к тому моменту как вода потеплеет, он пройдет инициацию. А тогда уже не будет острой потребности в подобных занятиях.

– Садись завтракать, – встретила Григория мать, когда он вошел в дом.

Три сестры и младший брат уже за столом и уплетают кашу. Не из общего чугунка, а каждый из своей миски! Такое не в каждом доме встретишь. У той же Любавы даже при живом муже этого не водилось.

Глянул на ходики. Пятнадцать минут восьмого. До школы четверть часа пешком. Минимум полчаса в запасе есть. Присел за стол, и тут же мать поставила перед ним завтрак. В прошлой жизни каких только блюд ему не довелось отведать. Поездил по странам, попробовал от разных кухонь. Но вот здесь, казалось бы, немудреная еда, а уминает за обе щеки.

– Петька, чего мух считаешь? Ешь давай, – глянув на младшего брата, велел Григорий.

Он только первый класс заканчивает. Но уже понятно, что поумнее братца будет. Уж как минимум ремесленное ему обеспечено. Батя заявил, что если Господь сподобит Петьку, то пойдет учиться дальше. Реальное училище родители уже не потянут. Тут ведь еще и девочки подрастают. А закон неумолим – все дети должны пройти обучение в школе. Дальше уж как получится, но начальное образование и посвящение под приглядом характерника обязательны.

Нет, это вовсе не забота о подрастающем поколении. В конце концов, есть ведь и независимые характерники, а была бы ниша, так и их было бы побольше. Потому как без них посвящение не пройти. А то можно и вовсе пустышом остаться. В стародавние времена так оно в основном и было.

В момент инициации самочувствие подростка ухудшается. Его ни с того ни с сего вдруг начинает мутить и может даже рвать. Вот тут-то и нужен характерник, который сможет провести посвящение. Раньше это был целый обряд. Сейчас темные времена канули в небытие, наука шагнула вперед, и все происходит куда как буднично.

Так вот. Царь ввел закон о всеобщем образовании, а князья и бояре поддержали неспроста. Ведь одаренные личности вовсе не обязательно родятся среди аристократии. Там-то как раз хватает бездарей. И кабы не деньги, благодаря которым дело можно выправить, так и оставались бы они посредственностями. Но прогресс неумолимо идет вперед, и нужда в образованных кадрах растет не по дням, а по часам. Опять же, не везде можно заткнуть дыры дворянством. Вот и куют кадры. И где-то даже отстают от соперничающих держав.

Кроме управленцев и чиновников, возрастает потребность в квалифицированных рабочих. Повсеместно внедряются различные станки и машины. А к ним без обучения в ремесленном училище не подступиться. Ту же ткачиху с улицы уже не возьмешь. Потому как и себя покалечит, и толку не будет.

Конечно, обучить можно и пустыша. Отсутствие посвящения не делает человека тупицей. Но одно дело обучать перспективного ученика и совсем другое – вкладывать силы и время в кота в мешке. Опять же, уровень подготовки посвященного всегда значительно выше и перспективы лучше. Разумеется, и человек с талантами может оказаться бестолочью ленивой. Но тут уж против природы не попрешь.

Плотно позавтракав, Григорий поднялся из-з стола и полез на чердак. Уже два года как он туда переселился. Благо подняться по лестнице можно было прямо из сеней.

Сами-то они холодные, но на чердак выходил дымоход. Вот возле него паренек и устроил себе постель. Застеклил слуховое окно собранными осколками в две нитки да утеплил подручными материалами скат кровли. Получилась эдакая мансарда. Зато куда просторней, чем остальным членам семьи, и этот угол был сугубо его.

Сбоку стоит тумбочка и самолично изготовленный письменный столик. Неказистый, но вполне пригодный для письма. Н-да. К сожалению, наука в голову лезть упорно не желает. Он ее как только не пихал. Даже придумывал себе разные поощрения и наказания. Да все без толку. Полено он, и ничего-то с этим не поделать. Правда, понимая это, Григорий не собирался опускать руки.

Подобрал с тумбочки парусиновую сумку, заглянул вовнутрь. Перетасовал содержимое, заменив книжки и тетрадки на нужные. Проверил, есть ли чернила в непроливайке. Глянул, цело ли перо и на месте ли запасное. Удовлетворенно кивнул и посмотрел на светлый квадрат на полу. Это у него своеобразные солнечные часы. Он тут все своими руками обустраивал, а потому каждую щель знает.

По всему получается, минут пять у него есть. Можно без спешки спуститься вниз, но есть идея получше. Григорий присел на табурет и вооружился обрезком широкой струганой доски, выкрашенной в черный цвет. Взял мелок, который беззастенчиво своровал в школе. Посидел несколько секунд, хитро улыбнулся и принялся рисовать.

Вообще-то, карандашом или пером управляться было не в пример удобней. Но бумага стоит денег. Топилины не бедствовали, но это скорее благодаря домовитости родителей. Заработки отца оставляли желать лучшего. Ввиду неквалифицированного труда опыта им капало немного. Так что свободных денег у них, считай, никогда и не водилось. Одно дело прикупить потребное для учебы, а рисование – уже баловство.

Рука легко запорхала над доской. Штрихи и линии ложились словно сами собой. Григорий пока еще только заканчивал выводить одну линию, как уже знал, где должна будет лечь другая. Где и как заштриховать.

Не прошло и пяти минут, как на доске появился набросок довольно фривольного содержания. И несмотря на то что рисунок выполнен мелком, в фигурах, слившихся в порыве страсти, легко угадывались сам Григорий и соседка Любава. Отставив изображение на вытянутую руку, паренек не без удовольствия окинул взором результат. А потом, вооружившись тряпицей, махом затер свое художество. От греха подальше.

У Рудакова в прошлой жизни было множество талантов. Но вот рисовать он не умел. От слова «совсем». В школе у него всегда выходили непонятные каракули. Но так как подростком он был видным, а характера ни разу не гнилого, девчата всегда были готовы выручить. Чем он беззастенчиво и пользовался. Не сказать, что игра эта была в одни ворота, но факт остается фактом.

Каково же было удивление Бориса Петровича, когда он вдруг осознал, что здесь, в этом теле, он умеет рисовать. Не художник, конечно, но и не криворукий какой. На этой волне он так увлекся, что хватался за карандаш при всякой возможности. Когда же от отца досталось за то, что переводит дорогую бумагу и карандаши на какое-то безобразие, парень смастерил себе эту доску.