– Сынок, я не знаю, что ты помнишь и что тебе рассказали, но если бы ты захотел меня выслушать, то понял бы, что не я чудовище в этой истории, а только они.

– Для меня, – буркнул он резче, чем намеревался. – Для меня все тогда оказались чудовищами.

– Ты ей так и сказал? – Венда немного удивилась.

Имир кивнул.

– Я ничего не могу поделать, так, собственно, я это и вижу.

Она понимающе кивнула. Во время рассказа Имира она выполняла свои каждодневные обязанности. Только сейчас закончила доить корову и со стуком поставила скамейку под стенку. Погладила корову по спине в награду за терпение.

– Знаешь, когда-то я про это думала, – сказала она, наливая коту молока в мисочку. – Про твоих родителей и про то, что случилось. Тогда мы были только детьми и, честно говоря, вся эта история немного меня пугала. Но сейчас я понимаю, что не знаю, не поступила бы так же, как твоя мать. То, что сделала деревня, что позволил хранитель… это не по-человечески, ты должен это признать.

Они вышли из хлева и вернулись в избу. Имир молчал.

– Ну? – поторопила она, ставя ведро с удоем на стол. – Не думаешь?

– Не знаю, единственное, что имело для меня значение в то время, это потеря матери и брата, – ответил он удрученно. – Не думал, что это еще когда-нибудь ко мне вернется. Что она вернется.

Венда процедила молоко через тряпочку.

– Забавно, – усмехнулась она. – Было время, когда я тоже злилась на хранителя за то, что он принял это решение. Деревня не сделала бы этого, если бы он запретил. Ведь чудовища живут за кругом факелов и выходят только ночью, правда? Я так думала. Но сейчас… – она отставила ведерко и посмотрела парню в глаза. – Сейчас, Имир, я уверена, что они среди нас.

Следующий день был холодным и хмурым, а низко висящие тучи закрывали верхушки гор. После ночного дождя сохранилась всепроникающая влажность и выпала роса на траве. Ранним утром маленькая община долины была занята своими делами. Мужчины работали в мастерской или в поле, женщины крутились по хозяйству, занятые бесконечными мелкими, каждодневными делами. Дети пасли скот или играли в не совсем безопасные игры. Куры кудахтали, свиньи рылись в земле, а серая, мрачная фигура, тесно завернутая в толстый прямоугольный плащ, свободно спускалась по тропинке в сторону деревни.

Она прошла между изб и двинулась в сторону корчмы. Через каждые несколько шагов машинально и рассеянно кивком приветствовала кого-то из соседей. Наконец дошла до центра деревни, обошла корчму и постучала в небольшие двери в задней части дома. Пока ждала, разглядывала дверной молоточек в форме волчьей головы. Волк был грозным и всегда ужасно нравился девушке. Наверное, во времена деда Ярта он украшал главные двери. Потом люди захотели забыть о прошлом, и молоточек перенесли к задним дверям. Венда находила его очаровательным.

Ей открыл Имир, и уже через минуту девушку пригласили в кухню на поздний завтрак. Ярт вежливо указал ей на табурет, а парень поставил кружку и налил молока.

– Плохо выглядишь, – Венда не могла оторвать взгляд от посеревшего лица старшего корчмаря. Он измученно улыбнулся, глотая последний кусок хлеба с колбасой.

– Я словно услышал хранителя. Конечно, я плохо себя чувствовал эти несколько дней. Но сегодня почти хорошо.

– А что конкретно тебя беспокоит? – спросила она.

– Каждый раз что-то другое, – Ярт махнул рукой. – То голова болит так, что хочется собственными руками ее оторвать, а то спина не позволяет работать. Или все вместе. Я уже мылся водой с углем для очищения от злых духов, чертополох прикладывал к голове, но не помогло.

Имир неспокойно заерзал.

– Думаешь, это какой-то призрак?

Девушка задумалась с умным выражением лица.

– Если это призрак, то еще рано это утверждать.

– А может, порча? – вмешался Имир.

Венда внимательно смотрела на него, решая в уме эту проблему, и сжала губы.

– Выясним, – произнесла она осторожно. – Приготовлю отвар, только надо собрать соответствующие травы. А пока что вот, – она вытащила из сумки на поясе связку сушеных мелких цветочков. – Это надо заварить. Облегчит боль. Только не пей часто, потому что нехорошие побочные эффекты… – она повысила голос.

– Конечно, – серьезно ответил корчмарь. – Спасибо. Имир, дай Венде ту колбасу, что мы вчера приготовили. Давай все кольцо. Не протестуй, девочка. Это не плата, просто подарок. Считаю, она мне удалась, и я хотел бы, чтобы ты взяла немного на пробу.

Горячие протесты ни к чему не привели. К тому же, колбаса действительно пахла и выглядела вкусно, поэтому Венда согласилась принять подарок, хотя и сделала это со смешанными чувствами.

– Я не хотел тебя смущать, – Ярт казался довольным. С аппетитом отгрыз кусок колбасы и покачал головой. – Ох, девочка, ты даже не знаешь, сколько в тебе от хранителя.

– Наверное, больше, чем она бы хотела, – буркнул Имир, заметив кислое лицо подруги.

Ярт присмотрелся к ней внимательней.

– Ну да, хранитель не был воплощением великодушия. Но я имел в виду лучшие его черты, конечно.

– Знаю, – усмехнулась Венда. – Я пришла именно за тем, чтобы узнать, что решила деревня. Я виновна или нет?

– Если бы ты была виновна, не сидели бы мы тут с тобой. Свидетельство Сталлы развеяло сомнения, но все боятся того, что убило твоего приемного отца, – он замолчал, после чего еще раз повторил, словно для себя: – Убило хранителя, это просто невозможно! В любом случае, возьми, вот его молот.

Говоря это, он подал ей серебряный кулон, и хотя Венда приняла его нехотя, но все же повесила на шею.

– Знаешь, – с ностальгией произнес корчмарь, – вчера только понял, что всегда считал его другом, а в реальности очень мало знал о нем. Откуда пришел? Зачем? Кем был в мире за горами? Кем ты ему приходишься?

– Я тоже не знаю, – вздохнула девушка. – Я жила с ним, но знаю столько же, сколько и вы. Я часто его спрашивала. И что хуже всего, уже никогда этого не узнаю. Он научил меня хорошему. И к сожалению, плохому. Вроде бы защищал людей, а на самом деле, был не лучше тех чудовищ. Ни на минуту не дал мне усомниться, что я не его ребенок. Это был жестокий, плохой человек, и стыдно признаваться, но в глубине души я ненавидела его. Даже не думала про него иначе, чем как о хранителе. Все его так называли, никто не звал по имени, потому что никому он не позволял приблизиться к себе. А сейчас его нет. И я сама не знаю, скучаю я по нему или мне полегчало.

Ярт пожал ее руку, тепло улыбаясь.

– Не изводи себя, все знают, что ты уважала его, но также всем известно, каким он был трудным человеком.

Разговор не улучшил девушке настроения. Она вышла из корчмы такая же мрачная. К тому же ее стала беспокоить болезнь Ярта.

Между тем она должна была уладить еще одно дело.

Петляя между избами, она направилась в сторону озера. Прошла мимо нескольких односельчан, приветствовала их более искренней улыбкой, чем раньше, и добралась до уютного бревенчатого дома, окруженного небольшим, но ухоженным двориком. Перед забором женщина с девочкой сажали цветы.

– Добрый день, – поздоровалась Венда.

Вильо подняла удивленный взгляд.

– Привет, Венда! – усмехнулась она. – Что тебя к нам привело?

– Пришла поговорить, – ответила она, после чего польстила: – Вижу, у вас снова будет самый красивый двор.

Женщина встала с колен, вытерла руки о фартук. Огонек тоже поднялась, как попугай повторяя каждое движение матери. На улыбку Венды она несмело ответила реверансом.

– У вас настоящий дар к посадке цветов, – учтиво добавила девушка.

Женщина пожала плечами:

– Я просто с ними разговариваю, а они слушают, – усмехнулась она снова, немного смущенно. Краем глаза Венда заметила, что Огонек не спускает с нее своих голубых глаз. – Но ты, наверное, не для того пришла, чтобы хвалить мои растения, правда?