— Я в шоке от твоего поведения.

И они ушли, захлопнув дверь. Я смогла с облегчением выдохнуть.

И пусть я выглядела полной дурой, но расскажи правду, было бы еще хуже, они бы просто не поверили.

Я быстро смыла простыню и положила в стиральную машину. В том, что это была настоящая кровь, я уже не сомневалась. Слишком много событий за один день. Все — таки спокойная жизнь мне и не снилась (в прямом смысле). И что она хочет от меня? Кто рядом? Чем я могу помочь? И главное: что может случиться? Все это очень — очень мне не нравится.

Я вижу умершую девушку. Не верится до конца. Может, это все лишь плод моего больного воображения? Так или нет, единственный человек, который может помочь мне во всем разобраться — бабушка. Только она одна поверит, и даст совет.

Решено: пора возвращаться в любимую деревню!

— И куда это ты собралась? — мама встала в дверном проеме и прислонилась к косяку, скрестив руки на груди.

— Я хочу последний месяц перед учебой провести с бабушкой. Тем более гипс уже сняли, так что я совершенно здорова, — я запихнула в сумку очередную футболку.

— Ты никуда не поедешь!

— Это почему?

— Наказана. Сиди дома.

— Мама, — начала я, — во — первых, я попросила прощения, а, во — вторых, ты не можешь запретить встретиться с бабушкой. Неизвестно, когда еще увидимся.

Похоже, на это ей сказать было нечего, потому что она только посмотрела на меня, понимая правоту моих слов.

— Я просто волнуюсь за тебя, — она вздохнула, — не хочу, чтобы с тобой что — то случилось.

— Мам, — я улыбнулась, закрывая сумку, — все будет нормально. Ты слишком сильно за все переживаешь. Я не ребенок.

— Я знаю, но… будь осторожна.

— Обещаю.

Мы обнялись. Это настоящая редкость. И это ее волнение за меня… весьма неожиданно.

— Я люблю тебя, — шепнула она.

— Я тебя тоже, мам, — ответила я на самые главные слова.

Время было послеобеденное. Дождь не шел, но из — за туч темнело рано. Если бы папа отвез меня, было бы замечательно, но у него работа. Придется на автобусе.

Ближайшая остановка находится в нескольких кварталах, а потому минут через десять я уже была на месте. Как назло, полил дождь. Накинув капюшон, посчитала, сколько у меня наличных. На билет хватает, остается еще рублей двадцать. На бутылку воды должно хватить.

Я посмотрела на часы: до автобуса еще пятнадцать минут. Значит, успею в ближайший магазин.

Посмотрев по сторонам, перебежала через дорогу и открыла дверь продуктового.

— Здравствуйте, дайте, пожалуйста, маленькую бутылку воды без газа, — сказала я продавцу.

— Двадцать пять рублей, — ответила она.

— Мм-м… подешевле нет?

— Самая дешевая двадцать пять.

Отлично. У меня только двадцать, а пить хочется ужасно. И почему я не подумала взять побольше? Эта моя спешка ни к чему хорошему никогда не приводит.

— Сколько не хватает? — раздался за спиной мужской голос.

От него по телу побежали мурашки, и в голове промелькнуло узнавание. Но я отогнала эти мысли. Этого просто не может быть.

За меня ответила продавец:

— Пять рублей не хватает.

Он подошел очень еще ближе, настолько, что я почувствовала, что его грудь касается моей спины, и положил деньги на прилавок со словами:

— Вот эту воду, — он указал на дорогую бутылку, — и ход — дог для девушки, она голодна.

Продавец странно посмотрела сначала на меня, затем на него, но ушла выполнять заказ.

— Спасибо, не нуж… — я запнулась на полуобороте, когда, наконец, решила обернуться.

Так и стояла, открыв рот. Он на меня смотрит, я на него.

Все тот же высокий, брутальный красавчик с красивыми губами и четко выраженными скулами, немного растрепанными волосами и с легкой щетиной, все в той же черной куртке и в джинсах с цепями, как при нашей первой встречи. Но его взгляд… в нем что — то изменилось, он стал… менее холодным.

Мы стояли, разглядывая друг друга и не говоря ни слова, не одну минуту.

— Что — то еще будете брать? — спросила недоумевающая женщина.

Голос продавца вырвал меня из какого — то оцепенения. Лишь сейчас я смогла оторвать взгляд от его глаз, развернуться и выбежать из магазина.

Я шла быстрым шагом, а мои глаза, совершенно не вовремя наполнились слезами. В тщетных попытках остановить слезный поток, запрокинула голову.

Он догнал меня, когда я уже почти подошла к остановке.

— Алиса, — схватил меня за руку и развернул к себе.

Я тут же вырвала свою руку из его несильной хватки и, размахнувшись, дала пощечину.

Он даже не шелохнулся, стоял, опустив глаза, будто пытался подобрать слова.

— Ты хотела попить, — протянул бутылку.

— Перехотела, — я развернулась и пошла дальше.

— Прости меня! — сказал он достаточно громко для того, чтобы люди обратили на нас внимание.

Я остановилась и медленно развернулась.

— За что именно тебя простить? — справедливо поинтересовалась я.

Недолго думая, он подошел ко мне снова:

— За все. Ты можешь сказать все, что думаешь обо мне. Абсолютно все.

Я молчала. Слезы снова начинали подступать.

— Да, я хочу сказать тебе кое — что: — постаралась взять себя в руки, чтобы не разреветься у него на глазах, — не появляйся больше в моей жизни. Я не хочу тебя видеть и что — либо знать о тебе. Больше ни — ког — да.

Он не говорил ни слова, только продолжал смотреть на меня. Я отвернулась, чувствуя, что все: плачу. Обхватив себя руками, будто на подсознательном уровне стараясь утешиться, пошла на остановку. Он больше не шел за мной, не пытался остановить…

«Что он здесь делает?» — думала я.

Старалась идти, не оборачиваясь. Автобус уже подошел, и люди начинала заходить и рассаживаться. Первым моим порывом было вернуться домой, забежать в комнату и разреветься, но я все же зашла в салон. Как бы тяжело не было, я должна разобраться в своих видениях, но сама не справлюсь, увы.

Я запретила себе думать о нем, запретила прокручивать в голове все наши моменты, проведенные вместе. Еще встречу достойного парня, с которым у нас будет настоящая любовь. И он никогда не опозорит меня, и все у нас с ним будет хорошо.

От этих мыслей стало отчего — то еще хуже. Купив билет, села на самое заднее место, прислонилась к окну и слезы, как капли дождя на стекле, потекли из моих глаз.

Автобус ехал медленно, время от времени подскакивая на каждой не ровности на дороге. Звук движущегося транспорта, легкий моросящий дождик за окном, размеренная и монотонная речь пассажиров — все это действовало как лучший антидепрессант, и вскоре я задремала.

Резкий стоп и тряхнуло так, что я чуть не впечаталась в переднее сиденье.

Едва что — либо понимая спросонья, огляделась и заметила взволнованные лица людей.

— Сейчас посмотрю, в чем дело, — произнес нервно водитель.

Он вышел из автобуса и направился посмотреть, что случилось.

— Небольшая поломка, — заявил он вскоре, — минут через десять все починю.

По салону прошелся недовольный шепот, кто — то, не стесняясь, выругался.

Я же оценила обстановку за окном. Насколько могу судить: мы проехали больше половины это точно, но до деревни еще далековато. Это я узнала по знаку на дороге «Не превышать скорость». Когда мы в тот раз ехали, я запомнила его.

Единственное, что меня смутило, это сумерки за окном. Дело близилось к вечеру, плюс погода без единого солнечного лучика.

Делать нечего: я откинулась на сиденье и сложила руки на груди. Будем ждать.

Пить хотелось ужасно. Зря я не взяла воду, которую Тимур предлагал. Хотя нет, лучше от жажды помереть, чем это.

Я отсчитывала минуты на своих наручных часах. Через четверть часа в салоне

показалось расстроенное лицо водителя.

— Ну что там? — спросила какая — то женщина.

— Поломка оказалась достаточно серьезной, — ответил он.

— Простите, — теперь уже говорила я, — а сколько еще по времени это займет?

Он тяжело вздохнул, виновато глядя на нас всех, и выдал: