– Покусанный? – радостно осведомился Василий, достав из внутреннего кармана смартфон.

– В том-то и дело, что нет. Забитый тупым предметом насмерть. Но знаешь, словно сейфом били. И ни следов машин на въезде, ни следов волочения чего-то тяжёлого нет.

– Разберёмся, – самодовольно выкрикнул Василий, вернувшись к нашей машине.

Он достал из задней двери большую штуку, словно кувшин, прицепленный к кресту. И на концах тоже по маленькому крестику. Стоило ему нажать на какую-то кнопку, как эта чудесная вещь сразу зажужжала и взлетела, неподвижно замерев над нашими головами.

– Квадрик готов, – пояснил упырь, а потом махнул рукой в сторону лесочка, расположенного за кучей железа.

Но стоило нам сделать несколько шагов, как на площадку въехала ещё одна машина. Большая, ярко разукрашенная.

Увидев её, Василий изменился в лице и зло начал цедить бранные слова через зубы.

– Опять эти сучки.

Дверь яркой машины распахнулась, и на землю спрыгнула Соколина.

– Это наш тролль! – закричала она, доставая с сидения небольшую вещицу.

«Пистолет-пулемёт», – прошептал толмач.

– С какого перепуга он твой?! – завозмущался в ответ Василий, показав рукой на стража. – Мы по полицейскому вызову!

– У нас заказ от муниципалитета! – сразу начав тыкать смартфоном упырю в лицо, заголосила девушка.

А из яркой машины вышли высокая тёмненькая Стекляника и бледная Несмеяна, у которой на лице была белая маска. Позже рядом оказался маг Дима. Он остановился немного в стороне, не желая вмешиваться в перепалку.

Странным было другое. Я каким-то неведомым чутьём знал, что Дима – чародей, Стекляника тоже колдунья. От Соколины тянуло как от древних сущностей, но нечистью она не была, а вот Несмеяна – нелюдь. Не знаю, что за чутьё такое, но понимание вещей было естественным, как если на запах шишку сосновую от яблока с закрытыми глазами отличить – пахнут по-разному.

– Я тоже не на вольном поиске и я – первый! – возмущался Василий.

– Да ты с ним не сладишь! Сил маловато! – кричала девушка.

Я вздохнул и поглядел на скривившегося Стража. Глупо всё это. Нет, чтоб сообща, а она свару затеяли. Придётся брать всё в свои древние руки.

С такими мыслями я подошёл к Диме и протянул ладонь, а потом кивком головы показал в сторону кучи железа.

– Пусть лаятся, аки псы. Настоящим воинам недосуг это. Пойдём, сами уладим.

Тот коротко глянул на девушек, потом на лесок, и снова на девок.

– Я на подхвате. Сумма пополам.

– Идёт, – с ухмылкой ответил я. – С этими делиться будешь?

– Доход всегда между группами делится, не между одиночками, – усмехнулся Дмитрий в ответ.

– А я этого снимахаря хочу без копейки разок оставить.

– Кого? – не понял чародей.

– Ну. Он всё норовит снимать чего-то с квадрокоптера, то ли бельё высохшее, то ли котят.

Дима усмехнулся, а я поглядел на Несмеяну. Уж коли она нечисть, тоже должна быть заодно. Не зря же мне шептали «Не забывай». Перед внутренним взором промелькнули лесные твари и боги. Наверное, это отразилось в моих глазах, но бледная девушка вздрогнула и попятилась. Я только сейчас заметил, что у неё глаза блёкло-зелёные и зрачки узкие, змеиные.

– За мной, – проронил я, надеясь, что это будет выглядеть, как княжеский призыв, а не грубость.

Девушка быстро глянула на подружек и кивнула, подхватив длинное ружьё, и мы втроём направились в лес.

– Ярик?

– Несмеяшка? – почти одновременно нас окликнули сзади.

Я остановился и повернулся.

– Был я Царьграде. Так же там людьми торговали. Этот сдохнет скоро, за него медяк. Эта подстилка красивая, но не понимает языка, хотя ей же не языком работать, половину золотого. А это мастеровой, за него три коровы отдам. Так и вы тролля делите, словно торгаши. Смотреть тошно. А меж тем люди гибнут.

Упырь рукой провёл по лицу, мол, глупец. А Соколина упёрла руке в боки и начала возмущаться.

– Ты откуда такой борзый выполз? Из деревни Семидырки?

Я насупился и пошёл в сторону девушки. В ушах гулко застучало сердце.

– Ярик, Ярик, не надо! – как в бочке слышался голос Василия.

А мир померк, уходя в бездну мрака, где на чёрном небе сияет яхонтовыми космами смолянисто-чёрное солнце. Оно словно в бесконечном затмении было.

– Не подходи! – закричала Соколина и выставила вперёд пистолет-пулемёт.

Я неспешно схватил девушку за запястье и поднял над землёй.

– Отпусти! – завопила она.

В воздухе раздалось частое-частое «тра-та-та-та». А я сделал несколько шагов со своей нетяжёлой ношей, а потом взял охотницу за грудки и прижал к машине.

– Я выполз из тысячи лет мрака, – сорвалось с моих губ утробное рычание, а в стекле отразилось тёмное, словно из свинца отлитое лицо и совершенно чёрные глаза без зрачков.

Немного поглядев в своё отражение, я сделал глубокий вздох и выпустил жертву. Та упала на колени и начала тереть запястье. Мир вокруг снова приобрёл краски, а в стекле снова был настоящий я.

– Блин, синяк будет. Маугли, нахрен, потусторонний, – протянула она, а я подал руку, дабы помочь встать, но девушка смерила меня недовольным взглядом и поднялась с земли сама. – Иди нафиг. И иди вали этого урода, раз такой отмороженный. А я погляжу, как он твои кишки по траве размажет.

Я повернулся и прошёл мимо раскрывшего рот Василия к лесу. Два стражника, держа пистолеты в руках и хмуро глядя на меня, отошли в сторону. Стекляника держала в руке небольшой огненный шар. Но как-то неуверенно держала, словно не знала, поможет это, или нужно средство посильнее. На лице Димы отражалось любопытство, а вот Несмеяна просто светилась восхищением.

– Княжич, – услышал я свистящий шёпот, когда прошёл мимо неё.

– Княжич, – кивнул я, думая, что отступать уже некуда, и если признали во мне княжью кровь, то идти нужно теперь до конца.

Хотя какой конец? Впереди только какой-то тролль, которого нужно утихомирить, как разбойника с большой дороги. А не поймёт, голову с плеч.

Мы шли, но самому было немного боязно. Нет, не за жизнь, а за то, что могу не справиться и подвести остальных. Не зря Тихон учил, что воевода должен думать не только о поле боя, но и о вдовах и сиротах, что за его спиной останутся. И хотя войско моё невелико, сие не умаляет ответственности перед ним.

Я достал лук и трёхгранную стрелу, вглядываясь в чахлую рощу, где никого и не было на первый взгляд. Лишь кучи ржавых железяк, разбросанных меж стволов деревьев. Но здесь кто-то был, это я чуял.

– Дмитрий, – обратился к чародею, – а какая нечисть в этих местах обитает?

– Да разная, – пожал он плечами, – славянские после первой волны либо притихли, либо ассимилировались. Сейчас или из Европы бегут, где их прижали с тотальной зачисткой, или боги северных народов. Эти вааще дикие. Могут из Китая или Монголии попасться. Остальные редкость. Я только один раз в метро кицунэ видел.

– Асеменились? – не понял я.

– Очеловечились, как Несмеяна, – кивнул на девушку чародей, – она дочь змеиного народа.

– Ужалка? – переспросил, приглядевшись к бледной спутнице, которая молча стояла рядом с нами.

Приходилось общаться с подобными ей, невредные, если не трогать. Я почесал в затылке и поглядел в сторону, где остались Василий и Соколина.

– А кто такие тролли?

Дима открыл рот, замер на несколько мгновений, а потом неуверенно спросил:

– Ты пошёл на тролля, но не знаешь, кто это?

– Настоящий княжич, – восхищённо произнесла Несмеяна своим шипящим голосом, но я лишь коротко бросил на неё взгляд.

Да, это было глупо, но сейчас отступать уже поздно.

– Нет, подожди, ты пошёл на тролля, но не знаешь, что это за хрень? – снова спросил Дмитрий.

Он замолчал, поглядев сперва в небо, а потом на каркающих на ветках ворон.

– Псих, – наконец, выдавил он, на что я пожал плечами, не зная такого слова. – А с чем ты на него пошёл?