— А что плохого? — не поняла Люська.

— Да любование собой, дурной характер, — Дима махнул рукой с досадой. — Потому что, если ты добиваешься популярности, у тебя растет самомнение, появляется ощущение, что ты пуп Земли, времени на других нет, занимаешься только самим собой. Не хочу никого обидеть, но в этой профессии редкие люди — настоящие. А еще нам всем присущ излишний инфантилизм, избалованность и чувствительность. Первое мое впечатление от так называемых «людей света», так до сих пор и не поменявшееся, а лишь укрепившееся, — это фальшь во всем, в чувствах, мыслях, поступках и словах.

— Да, нечто похожее я тоже замечала, — вынуждена была согласиться Люська. — Люди врут автоматически, машинально, зачастую даже не понимая этого.

— Вот-вот! Врут друг другу и самим себе, притворяясь теми, кем, по сути, не являются. И этого не может скрыть ни помпезность, ни яркие неоновые огни, ни показное радушие — в общем, под яркой оберткой ничего нет. Ни-че-го, понимаешь! А ты… мне в тебе сразу понравилось, что ты не такая. Ты очень настоящая. Ты искренняя. И именно за это я тебя… — он осекся, — уважаю, за это ты мне очень нравишься.

— Спасибо, — Люська улыбнулась, весьма польщенная. Нет, сомнений не было — он действительно ценил ее, нуждался в ней. Как бы Жанка ни изгалялась в своем острословии, все равно у Люськи с Димой все по-настоящему… Хоть и без постели. До постели дело как-то до сих пор не дошло. И Люську, если честно, эта возможность даже страшила немного. Сейчас они прекрасно ладят друг с другом — а вдруг после секса все изменится?.. Поэтому она не торопила события, а Дима действительно приезжал с гастролей таким вымотанным, что мечтал о постели только в прямом смысле — в плане здорового крепкого сна.

Тем временем и на Люськиной улице настал праздник — ей дали две недели отпуска. Сначала она собиралась поехать домой, к маме, но поняла, что больше всего на свете сейчас хочет побыть наедине с собой, разобраться во всем, что ее терзает. Не хотелось общения вообще ни с кем. Миша пригласил ее за город, к себе на дачу — составить компанию ему и Нике в этот остаток лета. Он заманивал девушку всевозможными райскими благами: баней, уютным двухэтажным домиком, прозрачными озерами с песчаным дном, лесом, где можно было бы вместе собирать грибы и ягоды… Но Люська с вежливой благодарностью отказалась. Она вспомнила, что мечтала поехать на море. Сказано — сделано; Люська с трудом достала билеты на поезд до Сочи и обратно — плацкарт, верхняя боковушка. Обычно она не путешествовала одна, но сейчас даже мысль о том, чтобы пригласить с собой какую-нибудь подругу, казалась противной.

Всю дорогу она просто спала, изредка сползая вниз, чтобы выпить воды или умыться. Попутчики переживали — «девушка, вы же совсем ничего не кушаете, угощайтесь!» — и совали ей горячие от жары фрукты и бутерброды, но она совершенно не чувствовала голода.

В Сочи она сняла комнату у хозяйки, с которой была знакома по прошлым приездам на юг — она отдыхала здесь еще с родителями, давным-давно. Все десять дней отпуска прошли в каком-то ступоре. Люська тупо валялась на пляже целыми днями, в особо жаркие часы уползая под тент, плавала в море до изнеможения, гуляла в парке «Ривьера», один раз даже сходила на концерт какой-то заезжей звезды, но поймала себя на мысли, что постоянно сравнивает молодого певца с Димой и совершенно не получает удовольствия от выступления. Она ела огромные мохнатые персики и нежный сыр с местного рынка, пила сладкое домашнее вино, покупала у пляжных торговцев хачапури и пахлаву, но душа ее почему-то не оттаивала. Ей казалось, что она словно окаменела. Не было ни мыслей, ни чувств, ни эмоций. Она вообще не получала удовольствия от своего отпуска, словно совершенно потеряла способность отдыхать. Ей даже не докучали местные курортные мачо — поначалу они подкатывали было к одинокой «сэксуальний красивий дэвушка», но, наткнувшись на выражение ее лица, молча отступали.

«Я ужасно устала за этот год…» — думала она про себя, и это было правдой. Москва, как вампир, высосала из нее всю кровь, все жизненные соки, которые не так-то просто было восстановить.

В последний день отпуска, когда солнце уже покатилось вниз, в море, Люська лежала на пустеющем пляже и лениво перелистывала страницы желтой газетенки, которая ей досталась вместе с фруктами — продавец завернул в эту газету сочную виноградную кисть. Внезапно она поймала себя на том, что целенаправленно и долго на что-то смотрит. Она сморгнула, потому что от пребывания на солнце не сразу смогла различить буквы, а в глазах плясали отблески заката. Наконец взор прояснился, и она увидела фотографию, а под ней — подпись: «Телеведущий Андрей Дроздов забирает жену с сыном из роддома».

— Жену с сыном из роддома…

Она повторила эти слова шепотом, чтобы лучше их осмыслить. Выходит, Андрей стал отцом. Ну да, по времени это и должно было вот-вот случиться, она просто забыла. Люська перевела взгляд на фотографию — Андрей и Алла, оба в темных очках, в руках у жены роскошный розовый букет, а Андрей трепетно прижимает к себе крошечный сверток, перевитый голубыми лентами, и даже сквозь очки видно, с какой нежностью оба супруга на этот сверток смотрят…

Что-то капнуло на фотографию. Люська с удивлением обнаружила, что это ее слезы — оказывается, она плакала.

…Когда они еще встречались с Андреем, она страстно, дико, безумно желала забеременеть от него. Ей наивно казалось, что если она «залетит», то он немедленно подаст на развод с женой. Однако Андрей был слишком осторожен, чтобы позволить этому случиться. Он держал ситуацию под контролем, и Люська могла только подчиняться его воле. Жанка дружески советовала ей тайком проколоть презервативы во время свиданий, но Люське никогда не удавалось это сделать. Не обшаривать же его карманы, пока он в ванной? В конце концов, один раз у них случился незащищенный контакт — Андрей тогда немного выпил, был веселым, беззаботным и разухабистым. Но наутро он так казнил себя за это, что Люське сделалось страшно — а если она и в самом деле забеременеет?.. Андрей боялся, что нежеланный ребенок «на стороне» разрушит его телевизионную карьеру. Тест тогда показал одну полоску, к величайшему Люськиному и Андреевскому облегчению. «А ведь в случае положительного результата Андрей, наверное, погнал бы меня на аборт, — запоздало сообразила она. — Едва ли он согласился бы принять ответственность за меня и малыша…» Много позже она поняла, что Андрей был слишком продуманным человеком и никогда не позволял случайностям влиять на свою жизнь. Наверняка и ребенка они с Аллой запланировали совместно и целенаправленно, а то, что он разыгрывал перед Люськой шок и смятение — так это была всего лишь показуха и попытка сохранить хорошую мину при плохой игре.

…Она проплакала на пустом пляже несколько часов подряд. Многие курортники, потрясенные глубиной чужого горя, робко предлагали свою помощь или интересовались, что случилось. Люська никого не видела и не слышала. Она просто плакала — до тех пор, пока не почувствовала полное опустошение.

Затем она поднялась, собрала свои вещи и пошла с пляжа. Нужно было успеть упаковаться — ее поезд в Москву уходил рано утром.

Людмила Малахова и Дима Ангел поженились в феврале 2007 года.

Алина приняла ислам и стала называться Фаридой. Она живет счастливо в Стамбуле со своим мужем Тамером, воспитывает уже троих детей — старшего мальчика и младших девочек-близняшек. На достигнутом ни Фарида, ни Тамер останавливаться не собираются.

Жанка вышла замуж за коллегу из Санкт-Петербурга и переехала в северную столицу, у них в семье все хорошо.

Михаил женился на француженке и открыл собственную фотостудию в Париже. Ника быстро освоился на новом месте, обзавелся кучей новых друзей и стал настоящим маленьким французом.

«Покорительница Москвы» Лиля устала от столичной бурной жизни и вернулась на малую родину к маме.