— А что делать с Тайгой?

— Я сам с ним разберусь.

Я слушала очень внимательно, от напряжения даже о холоде забыла. Правда, из всего разговора мало что поняла, но все имена записала себе в блокнот, не зная пока, как это может пригодиться. Голоса смолкли, и снова затянувшаяся тишина. На пассажирском сидении завибрировал мой мобильный, а через секунду раздался оглушительный звонок в виде композиции группы «Рамштайн». По крайней мере, в ночной тишине я вздрогнула от звука ударных и басов. Схватила телефон и быстро ответила, пока вся округа не услышала этот шум.

— Алло, — я старалась говорить шепотом.

— Марго, ты чем занимаешься? — а вот подруга кричала мне в ухо.

— Рада, я работаю.

— Ты в курсе, что двенадцатый час ночи?

— У меня ненормированный рабочий день, — я начинала злиться. Тотальный контроль Рады меня доведет. — Ты зачем звонишь? Что случилось?

— Твой гений собрал все вещи и ушел.

— Куда ушел?

— Дорогая, по-моему, он от тебя ушел. Собрал два чемодана, отдал мне запасные ключи и ушел.

Слова Рады доносились до меня далеким эхом, я не могла поверить в услышанное. Как Марк может так со мной поступать? Чем я заслужила такое отношение? Он так просто принял ответственное решение и даже не удосужился поставить меня в известность! Что это? Трусость или полное безразличие ко мне? А как же тогда все слова? Все его ухаживания? Что делать с целым годом нашей совместной жизни? Что делать с нашими общими планами и мечтами? Почему? Чем я заслужила все это? Неужели, вот так просто, из-за какой-то статьи, пусть и сенсационной, он может все перечеркнуть?! Может быть, это не зависть, а ревность? Может, он решил, что у меня с Артуром что-то есть? Но почему, почему, не дал возможности объяснить, почему не выслушал? Не многовато ли почему, Марго…

Я чувствовала, как горло схватил спазм, мешающий сглотнуть, а глаза стало щипать, и они перестали что-либо видеть.

— Алло, Марго, ты меня слышишь? — до сознания снова донесся голос Рады. Телефон все еще был прижат к моему уху.

— Я слышу, Рада, — слова дались мне с трудом.

— Ты чего ревешь? Не смей, слышишь! Дуй лучше домой. Может, этот гад чего-нибудь из твоего прихватил.

— Хорошо, сейчас приеду, — я быстро дала отбой, понимая, что и вправду расплачусь, как какая-то влюбленная школьница.

В машине стояла тишина, чувствовавшаяся каждой клеточкой тела. Мне стало холодно. Я завела мотор и включила печку. Согреться не получалось. Взгляд был направлен на телефон, который я все еще держала в руках. Что же мне делать? Один раз я уже проходила через это. Но тогда все было по-другому. Это я ушла, хлопнув входной дверью. А потом не одну ночь ревела в ожидании, что позвонит и позовет. Ждала, что приедет, обнимет, скажет как всегда: «Милая, мне без тебя плохо. Поехали домой, малыш». Но нечего не происходило. День, два, месяц, другой… Одинокие ночи в пустой квартире со временем перестали быть пыткой, а боль притупилась. Видно, не так уж и плохо было без меня. Я поняла, что должна научиться отвечать за свои поступки, научиться жить без него, одна. И я научилась, пока не появился Марк. Добрый, заботливый, он думал как я, он хотел от жизни того же, что и я. Мне казалось, что так меня уже никто и никогда не будет понимать и любить. И вот всему этому, всем моим надеждам и мечтам пришел конец просто потому, что этот добрый и заботливый так решил. Без объяснений, без права на помилование.

Пальцы начали сами бесконтрольно набирать привычный номер на телефоне. Может это и неправильно, но я должна услышать его голос. Я хочу, чтобы он сам мне сказал, почему так поступает со мной, в чем моя вина.

Гудки вызова тянулись бесконечно, но никто не отвечал. Я ждала до тех пор, пока телефон сам не сбросил звонок. А потом очередная попытка, и снова бессмысленное ожидание. Я со злостью швырнула телефон на соседнее сиденье и, резко взяв с места, направилась домой к Раде. Она все-таки врач и обязана что-то сделать, чтобы было не так больно.

***

— Что-нибудь еще, господа? — молодой официант с милой улыбкой, которую он долго и упорно репетировал, впрочем, как и свою правильно поставленную интонацию, обратился к двум мужчинам, сидящим за небольшим столиком в уютном итальянском ресторанчике.

— Нет. Спасибо, — мужчина, высокий брюнет с глубоко посаженными глазами, посмотрел на официанта и перевел взгляд на своего собеседника.

— А мне, пожалуй, водочки принеси. Грамм сто, хотя нет, давай сразу двести.

— Тайга, неужели все так серьезно? — брюнет смотрел на своего друга настороженно, хоть и улыбался какой-то кривой, недоброй улыбкой.

— Боксер, ты даже себе не представляешь, насколько все серьезно. У меня среди бела дня из-под носа товар увели, за который я, между прочим, деньги заплатил. Заработанные кровью и потом.

— Ну, то, что кровью, я не сомневаюсь, — мужчина посмотрел на собеседника и закурил толстую кубинскую сигару.

— Ты все шутишь, а это беспредел, — визави брюнета тоже был немаленького роста, но в отличие от него, он был толстым и не имел такого спортивного телосложения, как его друг.

— Но ты ведь нашел товар?

— А что толку, если забрать не могу. Этот мальчишка все оформил. Товар застрял на таможне.

— Не думаю, что Артур знал, чей это товар, — мужчина говорил спокойно. Он выглядел расслабленным, но это спокойствие и расслабленность были обманчивы. Его собеседник хорошо об этом знал. — Он беспредельщиком никогда не был.

— А мне пофиг, знал он или не знал. Товар мой должен вернуть и бабки за причиненный моральный ущерб. А то завтра, всем кому не лень, будут говорить, что у Тайги можно взять чего хочешь и остаться безнаказанным, — к столу подошел официант и поставил на него изящный хрустальный графин.

— Да не кипятись ты.

— Тимур, ты меня знаешь. Мне чужого не надо, но и своим добром разбрасываться я не привык, — мужчина налил себе водки в рюмку и залпом ее выпил.

— Клим, я тебе чем могу помочь? Я давно не при делах, — брюнет жестом отказался от предложенного другом горячительного напитка и сделал пару глотков кофе из маленькой чашки.

— Ой, да кончай ты, не у следователя на допросе! Наши дела, они пожизненные, и ты это знаешь не хуже меня. Мне нужно, чтоб ты присутствовал при моем разговоре с этим меценатом хреновым.

— Зачем тебе я?

— А затем, если этот сукин сын условия мои не примет, я его урою, ты меня знаешь. Я не хочу, чтобы потом сказали, что Тайга — беспредельщик.

— Ты меня чего, в свидетели зовешь?

— Боксер, я в долгу не останусь.

— Да на хрен мне твои бабки.

— Да причем здесь бабки? Тимур, я тебе коня подарю, — мужчина знал, что у его друга немного слабых мест, но одно из них это лошади, которыми он занимается последние пять лет. Он их разводит, коллекционирует, у него свой конный завод и лучшие скакуны, участвующие на всех международных конкурсах. Против чего он не сможет устоять, так это против хорошего арабского коня, на которого давно положил глаз.

— Ты что же, мне своего Красавчика предлагаешь? — брюнет удивленно посмотрел на собеседника и даже затаил дыхание в надежде на положительный ответ.

— Сейчас, раскатал губу. Я своего мальчика никому… Но у моего Красавчика родился первоклассный жеребенок. Вылитый папаша. Он тебе такую родословную даст! Да все конкурсы твоими будут.

— А зачем мне жеребенок? Он пока вырастит… — брюнет понял, что удача снова прошла мимо. Разговор сразу стал ему неинтересен. Голос зазвучал безразлично, тон был скучающим.

— А ты, чего, помирать, что ль собрался?

— Так ведь никто не знает, где нас настигнет…

— Тимур, да ты никак на старости лет философом заделался!

— Жизнь слишком коротка и по сути ничего не значит.

— Боксер, тебе жениться надо, — очередная рюмка была опустошена мужчиной.

— Да я вроде уже один раз был женат.

— Тот раз не считается. Тебе нормальная баба нужна, а не с тараканами в голове.

— Клим, давай я сам решу, кто мне нужен, без советов, пожалуйста, — голос мужчины стал жестким, металлическим, а в черных глазах на секунду будто мелькнули искры. Он всегда реагировал так, когда кто-то нелестно отзывался о его жене. И не смотря на то, что они давно не вместе, он до сих пор не мог простить себе, что не смог удержать единственную женщину, которая была ему нужна.