Покрутив головой в разные стороны и впитав впечатление от увиденного я пересёк зал. Он был поделен на сектора. В противоположных друг от друга концах зала находились кассы различных авиакомпаний, а посередине перпендикулярно длинной стороне находились сектора приёма багажа и регистрации билетов. Пройдя в один конец зала и убедившись что попал не к тем кассам я развернулся и поплёлся в противоположный конец огромного помещения. Я устал. Бессонная ночь в автобусе туманное будущее прохладное прощание с женой не располагали к оптимизму, осталась лишь слабая надежда на благополучный исход этого предприятия. Мне не в первый раз приходилось довольствоваться малым. Взять хотя бы поездку в Нидерланды к Годфриду. Когда мы оказались на перроне железнодорожного вокзала в Гронингене и ждали приезда наших друзей, в карманах у нас на двоих было чуть больше ста долларов, а возвращались мы далеко не нищими. Так крупно нам повезло один раз и то благодаря стараниям Франсии и Годфрида. Но дорога за кордон была открыта и с наступлением очередного сезона какая то магическая сила тащила меня в дорогу противостоять которой я был не в силах. Это как в сказке. За каждым поворотом открывается новая, неизвестная тайна и ощущения по своей силе и эмоциональности уступают лишь оргазму. Я считаю, что лучшем развлечением на свете являются путешествия и сопутствующие им приключения.
Когда я, наконец, нашёл нужное кассовое окно было ещё слишком рано и ждать мне предстояло не менее двух часов. Дело в том, что билеты я должен был получить в аэропорту по предъявлению паспорта после того как здесь получат подтверждение об оплате. Я поставил багаж в самом углу огромного зала недалеко от кассовых павильонов справедливо считая, что моё добро здесь никому особенно не нужно. Сонное состояние прошло изгнанное новыми впечатлениями, и я пошел взглянуть устройство вокзала.
Было утро, и народ видимо ещё не проснулся и шёл я почти по пустому залу аэропорта. Людей было мало или они просто терялись на фоне этого гигантского супрематического сооружения. Рассуждая о человеческих способностях создавать грандиозные сооружения я, в конце концов, пришел к выводу, что человек способен не только хорошо ломать, но с не меньшим успехом и строить. Но в целом разрушать он любит больше. В этом он преуспел значительно. Ведь это проще, а удовольствия не меньше. Так вот крутя в разные стороны головой я как истинный турист прошел до центра зала и остановился перед двумя здоровыми табло. На одном пестрели надписи о прибытии, а на другом что вполне естественно подмигивали проходящим мимо людям сообщения об отправлении. Прямо под табло находился вход на паспортный контроль. Я посмотрел, как в маленьких будочках проверяют документы и, вздохнув, пошёл дальше высматривая место, где можно было выпить кофе и покурить. Не успел я сделать и двух шагов как мне на встречу чуть, не вприпрыжку таща за собой тележки, выскочили три мужика в длинных до пят балахонах. Их одежда была мягко сказать или не очень чиста или застирана чуть не до дыр. По манере одеваться и чёрным шляпам на макушках я без труда узнал представителей «Земли обетованной». Пожалуй, только туристы из Израиля проявляют такую удивительную привязанность к старым поношенным вещам. Один из них был тощ как жердь очень высокого роста и с бородкой как у Джорджа Майкла. Другой из этой троицы имел рост чуть выше среднего плотного телосложения и тоже имел бороду, но не такую как первый, а большую, всклокоченную чёрного цвета будто сбежал со страниц детской книжки про Буратино и злого Карабаса. Третий был просто серой личностью, как мышь. Моде они не придерживались явно. Зато у всех троих были выражения лиц преуспевающих бизнесменов. Только я им почему-то не поверил. Мне всегда казалось, что и в Израиле бизнесом должны заниматься люди, по меньшей мере, аккуратные. Они как появились, так и пропали, проскочив в сторону паспортного контроля. Работая в отеле, я часто видел израильтян и сейчас удивился не тому как они были одеты, а почему некоторые туристы из этой страны любят когда о них думают какой бедный народ живёт на их земле. Когда эти ребята умчались не оставив и следа, я решил перекусить и пошёл к ярко расцвеченному магазинчику на витрине которого лежало великое множество красочных пакетов. Больших и совсем крошечных. Подойдя почти вплотную я пришёл к выводу, что мне здесь делать нечего. Я хотел еды более существенной, только не сладкого. В конце концов, в самом углу витрины я увидел то, что мне подходило. В больших пакетах прятались орехи. За прилавком стоял молодой парень и смотрел на меня выпучив здоровые карие глаза. Я ткнул пальцем в пакет с миндалём.
–– How much?
Парень сделал глаза ещё более круглыми и заметно оживившись, продолжал стоять в напряжённой позе.
–– Good если не понимаешь, попробую по другому. Хотя я тоже не понимаю.
И решив вспомнить турецкий используя не только слова выставил вперёд указательный палец.
–– Fiyati nedir?! One kilogram! Fiyati nedir?!
Используя жесты, английский вперемешку с турецким мы как любил говорить наш первый президент Горбачёв пришли к консенсусу. Оба были страшно довольны и расстались почти друзьями.
Пока я так ходил тревожный женский голос по радиотрансляции всё время что-то говорил на разных языках, исключая почему-то русский. Мне до отлёта оставалось ещё больше четырёх часов и я беспечно рассматривал журналы на витрине книжного киоска ничуть не волнуясь о том что говорила в микрофон, судя по голосу очень приятная дама. Не найдя для себя ничего интересного в нагромождении газет и журналов я решил взглянуть на свои вещи и пошёл в конец зала. Когда я вышел из-за последнего турникета для приёма багажа и посмотрел в сторону, где стояли мои вещи то увидел нескольких человек разглядывающих моё барахло. Двух молодых парней и девушку в униформе служителей аэропорта. Ждали по всей вероятности меня. Я ожидал скандала или что-то в этом духе, но всё прошло на удивление гладко. Выяснив что вещи мои девица обрадовалась скороговоркой выплеснула в телефон ничего не значащую для меня фразу и, предупредив что багаж без присмотра оставлять нельзя удалилась, пожелав на прощание всего хорошего. Её эскорт последовал за ней.
В аэропорту была камера хранения, но это деньги, а я даже не был уверен, что смогу улететь. Их было мало только чтобы дотянуть до Москвы. Я постоянно совершаю поступки на грани фола больше надеясь на везенье и удачу чем на здравый смысл. Ещё не было случая, когда я куда нибудь уезжал, имея достаточно денег. Всегда в обрез. И сегодняшний день не был исключением. В кармане у меня шелестело двенадцать миллионов турецких лир и если перевести эту сумму в твёрдую валюту, то наберётся около десяти долларов. Кошмар!
Пораскинув мозгами я взял вещи и опять пошёл к центру зала. Страшно хотелось курить, но везде висели запрещающие значки. Оставался лишь один выход. Туалет. Потому как везде где бы я не был это место по умолчанию предназначалось не только для прямого использования. Отыскав в проходе между магазинами знакомую пиктограмму я прислонил к стене свои вещи в надежде, что они никому не понадобятся и зашёл в туалет. Каково же было моё удивление, когда и здесь я увидел табличку запрещающую курить. Я как вор огляделся по сторонам. Около писсуара стоял пожилой мужчина и больше никого. Я зашёл в кабинку закрылся, потом достал сигареты с зажигалкой и сев на унитаз прикурил, с жадностью делая затяжку за затяжкой. Какой это был кайф! Просидев так с минуту, я встал. На скандал нарываться я не хотел, а удовольствие сидеть в сортире и украдкой курить было сомнительное. С сожалением бросив окурок в унитаз я нажал никелированную кнопку на крышке бачка слил воду и, сделав независимое лицо вышел из кабинки. Прямо на меня смотрел здоровенный малый со шваброй в руках. Его лицо не выражало интеллекта, оно было угрюмым и выжидающим. Подойдя к раковине, я стал мыться, а он всё смотрел в мою сторону. Что он уставился? Думал я, тщательно намыливая себе руки. Денег он хочет, что ли, а может быть голубой? Но я вроде вышел из того розового возраста, когда на меня можно смотреть с этой целью. Закончив гигиеническую процедуру в столь нервозной обстановке я вышел и взяв свои сумки пошёл прочь.
