Мать гладила ее по щекам, по лбу. Раскрытые глаза Светланы удивленно смотрели на мать: «Ну что она может понять?»
– Вот и у меня так было в сорок четвертом, продолжал тихий ласковый голос, – приехали офицеры штаба и сказали:
«Отец твой погиб смертью храбрых».
Видно уж такая наша женская доля.
Мать зарыдала и прижалась к дочери. Светлана лежала в тупом оцепенении.
Потрясение было настолько сильным, что Светлана долго не могла оправиться. Приглашали лучших врачей. Приходили подруги, Софья Владимировна. Все о чем-то хлопотали, а ей было все безразлично. Она похудела, щеки ввалились. В институте пришлось взять административный отпуск.
Лишь через полгода начала приходить в себя, рана постепенно зарубцевалась …
Арнольд познакомился с ней в период защиты. Он входил в состав экзаменационной комиссии, задавал вопросы.
– На какие группы делятся горные породы? – спрашивал он. И когда она в своем ответе спутала породы метаморфические и осадочные, а мрамор отнесла к изверженным, он укоризненно, но доброжелательно сказал:
– Архитектору надо разбираться в природных строительных материалах.
На этом их знакомство закончилось. Прежде она не встречала его, так как он преподавал недавно, и кафедра стройматериалов для архитекторов была неосновной. На выпускном вечере Арнольд Григорьевич подсел к ней за стол. Он не был теперь экзаменатором, выглядел не так строго, как на экзаменах, вел себя непринужденно и занятно, веселился вместе со всеми. Ей показалось, что он был ровесником.
– Вы узнаете меня Светлана? Я, правда, несколько смутил Вас на экзаменах, но прошу, простите меня. Уверяю, что это не повлияло на Вашу оценку. Теперь я с Вами равный и это дает мне право пригласить Вас на танец.
Они танцевали. Позже он попросил:
– Прошу Вас зовите меня просто Арнольд, так будет лучше.
Через несколько дней он уже хлопотал об ее назначении. Вскоре стал частым гостем в их доме, приносил цветы, интересовался здоровьем мамы.
Будучи весьма пунктуальным, приходил к ним по пятницам, к семи вечера. Мама привыкла к этому распорядку и уже накануне хлопотала на кухне, стряпала вкусные пироги, торты, печенья. Пили чай. Арнольд Григорьевич рассказывал о своих делах на кафедре.
Однажды, когда в очередную пятницу он не пришел, мать забеспокоилась, а когда Светлана пренебрежительно сказала:
– Не пришел ладно, пришел тоже ладно, какая разница, мама?
Мать с обидой ответила:
– Ты еще молода и глупа, ну чем плохой мужчина? Симпатичный, молодой, обходительный, кандидат наук. Я лучшего и не желаю для тебя, о таких говорят – блестящая партия. Ты присмотрись, дуреха, и призадумайся, мне кажется у него серьезные намерения.
– Да ладно уж, мама – безразлично ответила дочь. Но случилось так, что после этого разговора, они стали чаще встречаться, вместе проводили время, ходили в гости.
Светлану удивляли его способности: всех знать, быть очень общительным: он мог достать билеты в любой театр, провести без очереди в ресторан, свободно вел себя с учеными и художниками, артистами и инженерами. Затем она привыкла к нему, и это стало в ее жизни чем-то постоянным и обязательным правилом.
Новогодний праздник встречали в ресторане. От большого количества, выпитого шампанского, было шумно и весело.
Когда Арнольд Григорьевич провожал Светлану, был уже четвертый час. Погода стояла безветренная, крупные хлопья снега, как маленькие парашюты, плавно падали, покрывая все своими сверкающими куполами. Яркая иллюминация, новогодние елки, веселые компании, влюбленные пары – все это наполняло атмосферу особым праздничным гомоном.
В эту ночь он сказал ей, что жить без нее не может и предложил выйти замуж. Она согласилась.
В то же утро, когда они пришли домой, он сказал Светиной маме:
– Анна Петровна, я предложил Светлане выйти за меня замуж, она дала свое согласие, но естественно мы можем пойти на этот шаг только с вашего разрешения, поэтому я прошу руки вашей дочери.
– Что вы, что вы, Арнольд Григорьевич, сейчас не те времена, – радостно ответила мать, – ну и если оба решились на такой шаг, то я конечно согласна. Дайте же быстрее я вас обоих поцелую. Будьте счастливы.
Затем они поехали к матери Арнольда. Это была маленькая худая старушка. Она очень надменно и холодно приняла будущую невестку. Все свое внимание уделяла сыну, на нее же смотрела не более, чем как на красивую брошь, которую ее сын выбрал к своему галстуку. Ее поведение говорило о том большом влиянии, которое она имела на Арнольда.
Немного поговорив, продолжая рассматривать Светлану, она, наконец, пригласила их на чай, дав тем самым понять, что и она согласна на их брак.
Свадьбу сыграли в феврале. Зарегистрировались в лучшем Дворце бракосочетаний. Все шло хорошо, въехали в новую квартиру. Арнольд был внимателен, предугадывал каждое ее желанию много делал по благоустройству квартиры, помогал ей во всем, не жалел денег на ее наряды. Воспоминания о Геннадии, ушли как-то сами собой.
Через год родилась Наташенька и заслонила собой все. Арнольд Григорьевич, хотя и считал, что все заботы по дому и воспитанию детей, должны ложиться на плечи жены, однако и сам развил бурную деятельность, что-то бесконечно приносил, теребил ее расспросами, проявлял внимание, копошился.
Но бабушка сразу же заняла передовые рубежи и никого не подпускала к внучке, она была без ума от нее.
Арнольд Григорьевич писал докторскую, много работал.
Как-то у них дома организовали небольшую вечеринку. Были приглашены целая плеяда научных светил с женами и конечно старик Тарасов – шеф Арнольда. После хорошего угощения, гости разбрелись по группкам и оживленно беседовали.
– Вы читали работу Герасимова? … Ну что вы! … Своими доводами он полностью разбил Кирсанова …
– Да, Вы спрашиваете, защитился ли Семен Петрович. Ни одного черного шара. Правда, оппонент попался дрянной, все напирал на малое практическое значение, на невозможность внедрения…
Включили магнитофон. Светлана станцевала так, как она умела. Все были в восторге, особенно старик. Он сидел со сверкающими глазами и не сводил с неё глаз.
Подошел Арнольд:
– Светочка, я тебя очень прошу, побудь с ним поближе, даже если нетрудно, пококетничай – сказал он.
– Ну что тебе стоит? А для меня это очень важно. Мой шеф любит быть в компании красивых женщин.
Она, сморщившись, удивленно посмотрела на мужа.
– Раз тебе это неприятно … тогда не надо, – с обидой бросил Арнольд, – но для меня… это…, и он махнул рукой. Она согласилась.
Остаток вечера провела рядом с профессором. Он говорил ей какие-то банальные вещи, теребил ее руку своими старческими пальцами, чмокал в локоть беззубым ртом, даже попытался пригласить на свидание.
Было противно, но, играя роль хозяйки и отдавая должное важному гостю, она терпела…
… Когда после нескольких лет разлуки, Светлана случайно встретилась с Лизой, (в институте они учились на разных курсах) Светлана обрадовалась. Они подружились. Общность интересов супругов, еще более сблизила … Жизнь шла своим чередом. Проходили годы. Все знакомые и друзья считали, что их дом – полная чаша. Все хорошо, все есть, но иногда, Светлана ощущала, что чего-то не хватает, между ней и мужем нет искренности, общих взаимных интересов…
На улице было уже совсем светло, а Лиза все еще спала. За окном шел мягкий снег, в комнате был теплый, приятный воздух. Светлана встала, приоткрыла форточку, вдохнула струю свежего воздуха и села на пуф у туалетного столика.
Воспоминания о прошлом встревожили. Всматриваясь в свое лицо, она начала расчесывать вьющиеся шелковистые волосы, затем сколола их большим узлом и разложила щеточки, кисточки, щипчики, приготовив их для работы.
– Что-то изменилось за последнее время, – думала она, – благополучие и ход жизни прежние, но все стало как-то уж слишком безоблачно, слишком пресно. Кроме Наташеньки меня ничего не волнует. Арнольд только и занят своей диссертацией, мои дела его совершенно не интересуют. Вся эта борьба у них на кафедре, подобна буре в чашке чая. Он любит брать меня на различные банкеты и приемы больше для себя, чтобы я выделяла его, и все говорили:
