Эта повесть об активных людях 70-х годов прошлого столетия. Они живут и работают в огромной советской империи, которая для них стала данностью. Та система: наличие парткомов, горкомов и обкомов наряду с министерствами и государственными учреждениями – это то, как все было устроено в стране. Главный герой начальник крупной стройки, объединяющей строительство нового города и огромного химического комбината. Для героев главным в их жизни это дело, которым они занимаются. Для них не имеет значения, в какой системе в каком строе они находятся. Для них важно прилагать все свои знания и способности для достижения намеченных целей. Герои рады тому, что их невероятные усилия дают конкретный результат. Для них все, что делается, – все «по-честному», и не только работа, но и большая любовь.

В повествовании делается попытка согласовать интересы двух руководящих институтов того времени хозяйственного и партийного, что в реальной жизни маловероятно.

Герои – это люди огромного творчества. Принято считать, что творчество это для артистов, журналистов и других гуманитариев. Но разве можно сравнить творчество артиста, который зазубривает чужой текст и затем повторяет его в заданном исполнителю образе, с творчеством руководителя огромного коллектива, выполняющего конкретную задачу. Такой человек в ежесекундно изменяющейся обстановке вынужден мгновенно находить требуемые решения. Ему некому подсказать, у него нет режиссера, он обязан творить, находить такие меры воздействия на людей, которые приведут к намеченному результату. И это есть настоящее творчество. Решение, принятое неверно, приведет к провалу. И за каждое решение огромная ответственность, прежде всего перед самим собой.

Как и в любом обществе, встречаются и другие – низкие и подлые люди. Между первыми и вторыми естественно возникают конфликты. Однако побеждают творцы. Все содержание этого повествования написано на основе конкретного жизненного материала и той среды, где автор трудился и общался с людьми.

Гелий Уралов

Май не принес долгожданного тепла. Даже в солнечные ясные дни холодный воздух, нахлынувший откуда-то из Арктики, не прогревался на всю свои многокилометровую толщу, набухшие почки чуть-чуть приоткрыли щелочки своих клювов и замерли в ожидании потепления. Люди сдержанно и угрюмо поглядывали на тусклое неблагодарное солнце, которое лишь изредка появлялось в разрывах облаков, было сыро и тоскливо. Только после второго праздника «Дня победы» ветер переменился, и по-настоящему летняя погода наконец-то пришла в столицу. Все ожило, распахнулись окна, раскрылись двери, из учреждений, жилых домов на площади и скверы, бульвары и проспекты хлынули многоликая, веселая и говорливая толпа.

Только два совершенно незнакомых друг другу человека были озабочены в этот день, делом одного и того же плана порядка и не ощущали общего весеннего настроения.

Первым был ответственный работник всесоюзного объединения «Проммашимпорт» Сорокин, который только что получил письмо от американской корпорации «Эллис Пальморс». В письме в очень мягких и корректных выражениях сообщалось, что корпорация откладывает на неопределенней срок дальнейшее обсуждение проекта экспортного соглашения на поставку в 1972 году оборудования для строительства Нижнереченского химического комбината и приносит свои извинения. Причины были несущественными. Только вчера в Министерстве внешней торговли Сорокин подтвердил возможность завизировать проект постановления по строительству этого комбината. Отношения с фирмой «Эллис Пальморс» как будто бы складывались вполне нормально и не вызывали сомнений. И вот надо же такая досада! Это был не первый случай, когда в почти завершенную сделку вмешивался Госдепартамент Соединенных Штатов и относил к стратегическим предполагаемым поставкам оборудования. Так, очевидно обстояло дело и на сей раз.

Сорокин задумался. Перед глазами возникло хитрое лицо господина Тамодзи Сано из японской кампании «Койо – Менка», с которым на одном из банкетов Торгово-промышленной палаты он встретился на днях.

Тамодзи Сано улыбнулся белой щеточкой сжатых зубов и напомнил Сорокину, что «Койо – Менка» выполняет крупные технологические контракты и согласна вновь вернуться к вопросу о поставках оборудования для Нижнереченского химического комбината.

При этом Тамодзи Сано оценил стоимость этого контракта на 20 миллионов долларов выше американских предложений. Сорокин вежливо поблагодарил.

– Очевидно «Койо – Менка» уже располагала информацией об американском отказе, – подумал Сорокин, – иначе, чем объяснить беспардонное взвинчивание цен.

Дело принимало серьезный оборот. Через час Сорокина принял заместитель министра внешней торговли.

Внимательно выслушав, он связался с министерством химии, и выяснил все о Нижнереченском комбинате.

« – Время у нас еще есть», – сказал он на прощанье Сорокину, – на первую очередь комбината оборудование будет поставляться по линии СЭВ, поэтому, чтобы успеть ко второй, немедленно войдите в контакт с «Койо – Менка», а я поработаю через МИД с американцами…

Второй человек, у которого также не было весеннего настроения, был заместитель министра строительства Петров Петр Егорович.

Петров расположился у большого министерского стола и, медленно поворачиваясь в удобном кресле, тщетно пытался сосредоточиться. Плотный, с коротко остриженными седеющими волосами на прямо посаженной крупной голове Петров был мрачен.

Он только что вернулся от Министра, где докладывал о состоянии дел на новой, недавно переданной им стройке Нижнереченского химического комбината.

– Необходимо принимать конкретные меры – думал Петров, – но, что со мной? Растерялся? – Нет!

Просто подобрали слишком сложную и неожиданную задачу.

– Построить в Нижнереченске крупнейший нефтехимический комплекс и уже в этой пятилетке дать продукцию. Причем все надо начинать с нуля, по сути, заново создавать коллектив.

В Старозаводском обкоме партии, куда он недавно ездил, первый секретарь Толоконников, и сопровождавший Петрова на стройку секретарь по промышленности Трофимов, возлагали на решение Совмина «о передаче» большие надежды и не скрывали своей радости.

Они были правы: «Министерство ведет крупные стройки страны и всегда справляется с выполнением сложных заданий». Он заверил секретарей обкома: «Необходимые меры будут приняты» – но, что это за меры, он даже сам еще не знал, и это тревожило.

Петров встал, прошелся по кабинету. На столе лежала нераспечатанная пачка сигарет.

Закурил. После первой затяжки закружилась голова.

– Пора бы и бросать, – подумал он, – шестой десяток идет, не шутка.

Наиболее важный вопрос, который Петров не мог решить, состоял в том, кого назначить начальником Нижнереченской стройки. В кадровых делах Петров придерживался своей старой тактики.

Он считал, что на ответственные участки, пользуясь только анкетными данными, нельзя. И предпочитал назначать тех, кого лично знал, и кто был уже проверен на деле. То, что такой подбор кадров истинные кадровики относили к Формулировке «Подбор по приятельским отношениям» его нисколько не смущало. Правда, теперь будучи зам. министром, когда круг его влияния значительно расширился, принимать решения по кадровым вопросам становилось сложней, но Петров не менял своего правила.

По Нижнереченской стройке управление кадров уже предлагало несколько кандидатур, но никого из них Петр Егорович не знал, и потому тянул, мучительно перебирая в памяти кого бы назначить.

Семенов, бывший работник аппарата ЦК – заместитель министра по кадрам, пытался нажать на Петрова, но безрезультатно. Пока, что он не соглашался ни на одну из предлагаемых кандидатур.