— Акулам? — удивился я. — А я думал, он сражался с дохлым цыпленком.

Сюзанна улыбнулась и обняла своего сына.

— Ты упрям и глуп, как твой отец.

— Спасибо за комплимент, — отозвался Эдвард.

К причалу яхт-клуба «Сиуанака Коринф» наша яхта подошла поздно вечером в понедельник. Мы обгорели на солнце и падали с ног от усталости. Яхта — это что-то вроде лакмусовой бумажки для определения состояния семейных отношений. Пребывание в узком кругу посреди морской стихии или сближает людей, или подталкивает их к мятежу и убийствам. Когда мы привязывали яхту к причальной стенке, мы улыбались друг другу, море подействовало на Саттеров волшебным образом.

Но в море нельзя остаться навсегда, на необитаемых островах вам никто не сможет даже удалить аппендикс. Поэтому мы привязывали свою яхту и возвращались к нашей суперсовременной жизни, чтобы дальше крутиться в ее отчаянном ритме.

Я прекрасно понимал, что у вновь возникшей сплоченности Саттеров есть серьезный изъян, трещина, которая пробежала между мужем и женой. Нас больше не удерживали вместе наши дети, они просто свели нас опять на некоторое время, пока были с нами рядом. В тот вечер, сидя в одиночестве у себя в кабинете, я вдруг понял, что с нетерпением жду конца этого лета, жду, когда дети разъедутся по своим школам. Тогда мы с Сюзанной сможем наконец поговорить откровенно, сможем опять быть свободными в нашем соединении или разрыве.

В пятницу мы все вчетвером поехали в контору по торговле недвижимостью Хэмптона, и в преддверии летнего сезона я выставил наш дом для срочной продажи. К несчастью, лето уже несколько недель как началось, и большинство «денежных мешков» с Манхэттена давно позаботились о качественном летнем отдыхе. Этот факт в сочетании с нестабильностью на фондовом рынке, высокими пошлинами на недвижимость и очередной глупостью в подоходных налогах не самым лучшим образом подействовал на рынок продажи недвижимости. Тем не менее я выставил цену в полмиллиона, которую агент по недвижимости исправил на 499000 долларов.

— Нет, — сказал я, — я же написал: полмиллиона.

— Но…

— Я не делаю ставку на идиотов. Предлагайте дом по моей цене. — Он повиновался. Даже если я выручу полмиллиона, мне не видать большой прибыли, так как, выплатив налоги, комиссионные агенту по недвижимости, Мельцеру, ФНС и, конечно же, новый налог на вложенный капитал, я, скорее всего, останусь с жалкой пачкой долларов. Боже, как грустно. Еще грустнее становилось от того, что я любил этот дом, и это был единственный уголок на земле, который принадлежал мне лично.

Остаток пятницы мы провели за упаковкой тех личных вещей, которые не хотели демонстрировать возможным покупателям. Мы почти не разговаривали, и это подчеркивало печальную реальность случившегося. Другой реальностью был тот факт, что при желании Сюзанна могла бы покрыть мой долг из своих средств. Я не знаю точно, сколько у нее денег (я всего лишь ее муж и адвокат по налогам), но по приблизительной оценке у нее не меньше шестисот тысяч долларов, из которых она получает в виде процентов тысяч пятьдесят на булавки. Она, конечно, не тратит всех этих денег, а вкладывает их в акции или во что-то еще. Но просить наследницу старинного состояния поделиться капиталом — это все равно что предложить монашке заняться любовью.

К тому же я не думаю, что Сюзанна так привязана к дому в Хэмптоне или к нашему дому, как я. Для этого есть весьма прозаические причины, но имеется и психологический момент, в котором она вряд ли отдает себе отчет, а именно — на чьей земле стоит тот или иной дом. Итак, мы разобрались с домашними делами, сходили в магазин и перекусили в последний раз на крыльце нашего дома.

— Если я приеду из Флориды, а дом еще не будет продан, сможем мы тут пожить пару недель? — спросил Эдвард.

— Не знаю, смогу ли я найти время, — ответил я.

— Пап, но ты же всегда в августе берешь отпуск, — сказала Каролин.

— Да, потому что налоги, хоть они и неотвратимы, как смерть, все-таки могут один месяц подождать. Но в этом году у меня есть клиент с проблемой поважнее, чем налоги, и все будет зависеть от него. Но я постараюсь, обещаю вам.

Дети начали ворчать, так как они прекрасно понимали, что «я постараюсь» на папином языке означает «нет».

— Нет, правда, — заверил их я, — все зависит от того, как будут развиваться события. А в крайнем случае вы можете приехать и пожить сами, без меня, если дом еще не будет продан. Может быть, и ваша мать захочет присоединиться к вам.

— Посмотрим, — сказала Сюзанна.

Видимо, это «посмотрим» стало, в нашей семье ключевым словом, так как будущее начинало представать перед нами в своем загадочном облике и обещало быть совершенно непредсказуемым.

В семь часов вечера клан Саттеров совершил свою ежегодную поездку в Саутгемптон, чтобы навестить бабушку и дедушку Саттеров. Они живут в доме из дерева и стекла, в котором предусмотрено все, что может дать человеку американская цивилизация в конце двадцатого века. Весь дом управляется компьютерной системой: по сигналу от датчиков открываются и закрываются жалюзи, включается и выключается оросительная система в саду, гасится свет в комнате, если в ней никого нет больше пяти минут, и так далее. Правда, в доме отсутствуют датчики, реагирующие на запах мочи, и приходится самим время от времени чистить унитаз.

Моя мать предложила нам сразу ехать в ресторан, а не рассиживаться дома с коктейлями, поэтому мы снова вернулись в машину. Мои родители сели в свой автомобиль, и мы договорились, что встретимся на улице Иова. Это очень примечательная улица, одна из старейших в Америке, она существует с 1640 года, хотя на ней не осталось ни одного дома, датируемого столь ранними временами. Но, говоря о библейском Иове, надо сказать, что ни одно из испытаний, посланных ему Богом — повторяю, ни одно, — не может сравниться по тяжести с обедом в компании с Джозефом и Гарриет Саттер.

Возможно, я несколько преувеличиваю. Но я могу заявить следующее: иногда я предпочел бы быть запертым в подземелье и питаться акридами, чем идти обедать в ресторан с моими родителями.

На этот раз для нас был заказан столик в новомодном заведении под названием «Дыра Бадди». Существует такая закономерность — чем скромнее («Пицца Сэмми», «Гамбургеры Билли») или отвратительнее название («Дыра Бадди»), тем экстравагантнее кухня или обычаи в ресторане. Мои родители, сохранившие вкус к авангарду, не могут обойти стороной эти места, в которых вас потчуют останками американского литературного мира (которых почти не видно из-за взбитых сливок), бывшими актерами, никому не известными художниками и прочими отбросами из Европы, которые прикатили сюда явно в надежде облегчить кошельки американских миллионеров.

Сам я лично предпочитаю заведения классического типа, где царит полумрак, а вам в тарелку не свешиваются ветки спаржи. Там в меню есть то, что можно назвать «старинной кухней», вы можете побаловать себя жирной индейкой и легким десертом из киви.

Как я и предполагал, ресторан оказался весьма экстравагантным. Нас провели к столику на двоих, вокруг которого было расставлено шесть стульев. Скатерть отсутствовала. На полу под столом сидела кошка, это должно было свидетельствовать об оригинальности заведения, но я точно знаю, что этих кошек берут напрокат и они путешествуют из ресторана в ресторан в паре с тропическими растениями. Я уже видел эту полосатую толстую кошку в четырех ресторанах. С трудом переношу эти убогие заведения, вы, должно быть, это уже поняли. Поэтому не надо удивляться тому, что случилось позже.

В дополнение к прочим безобразиям в зале стоял такой шум, как будто здесь запустили фонограмму из «Приключений „Посейдона“» на том месте, где судно терпит бедствие. Инженеры, регулировавшие систему кондиционеров, должно быть, не учли, что в ресторане могут появиться люди.

Мы заказали напитки у неподражаемо дружелюбной студентки колледжа, которая, судя по всему, не поняла, что перед ней находятся не самые милые люди на свете.