Дин вдруг понял: «Он думает, мне не понравятся его крылья!» И потом его осенило: «Он думает, мне не понравится ОН! Он сам, настоящий. Крылья — его собственные, а человеческое тело — нет».
— Кас… твои крылья… Кас, твои крылья… — Дин попытался подобрать подходящие слова. Наконец он выговорил: «Изумительные», что и близко не отражало его переживаний, но было лучшим, что он смог придумать. И он почувствовал тепло в груди, увидев, как Кас приподнял голову, его рука дрогнула и взгляд стал чуть менее неуверенным.
— Можно… посмотреть на них? — попросил Дин. — То есть можешь их расправить, или, там… раскрыть?..
Кас медленно кивнул. Он выпустил руку Дина, отступил на шаг и частично расправил одно крыло, затем второе. Все это время внимательно глядя на Дина.
Теперь, когда крылья были немного расправлены, Дин увидел, что по краям перьев имелось прелестное серебристое окаймление, вплетенное в белизну. Казалось, большая часть перьев обладала кончиками в виде серебряных полумесяцев, формировавших серебристую кайму за счет наложения перьев друг на друга. И вдоль каждого длинного пера проходила золотистая линия. Перья выглядели… такими мягкими.
— Можно к ним прикоснуться? — спросил Дин.
— Дин, — начал Кас. — Мои крылья не будут эффек…
— Можно к ним прикоснуться?
— Ну, да, но…
Кастиэль резко замолчал, когда Дин протянул руку и легонько положил ладонь на сустав наверху крыла, чувствуя на ощупь мягкие прохладные перья. Крыло вздрогнуло, когда его коснулась рука, но Кас больше ничего не сказал.
Верхний край крыла был гладким и мягким на ощупь, но гораздо более крепким, чем ожидал Дин: он почувствовал толстую, сильную кость прямо под перьями, очень близко к поверхности. Похоже было, будто берешься за чье-то запястье. Дин провел рукой дальше по краю крыла — туда, где оно опадало к полу, — и почувствовал место, где кость внезапно заканчивалась. Дальше шли одни лишь невероятно длинные маховые перья, протянувшиеся на несколько футов вниз.
Дин провел рукой по перьям до самого пола, и боже, они были просто… обалденные. Прохладные, шелковистые на ощупь, но сильные. «Как шелк на стали», — подумал Дин. Он проследил рукой одно маховое перо по всей длине. Четыре фута в длину и несколько дюймов в ширину. У пера был крепкий гибкий центральный стержень золотистого цвета и широкое снежно-белое опахало. И опахало, и кончик пера имели серебристую окантовку.
Дин взялся за кость и потянул крыло в сторону. Кас позволил ему двигать крыло, и Дин раскрыл его широко.
Боже, даже с одним раскрытым крылом Кас занимал почти всю комнату. На крыле оказался еще один сустав, у спины, который Дин раньше даже не заметил: он раскрывался и добавлял крылу еще большую длину. Вся конструкция была, должно быть, как минимум восемь футов в длину — только одно крыло. Дин сложил его, дивясь тому, как длинные маховые перья легли точно друг на друга, словно в безупречно сконструированном японском веере. Он раскрыл крыло снова, глядя как перья плавно поднимаются одно с другого, формируя красивую блестящую стену.
Крыло было… невероятным.
И каким-то очень приятным на ощупь. За то короткое время, что рука Дина касалась его, на коже стало чувствоваться тепло и легкие мурашки.
Дин взглянул на Каса. Поначалу у него даже мелькала мысль, не начнет ли Кас стонать от восторга, как только Дин коснется крыла. Но Кас только смотрел на него. Смотрел, как Дин складывал и раскладывал крыло, и позволял ему это делать.
Но взгляд в его глазах…
Дин пожил достаточно, чтобы знать, что бывают и другие формы интима, помимо секса. Другие ситуации, в которых чувствуешь себя беззащитным, уязвимым. И другие способы выразить доверие.
— Что ты хочешь делать? — спросил Кас очень тихо.
И Дин вдруг растерял всю уверенность. Почувствовал смятение, пожалел, что вынудил Каса к этому. Поначалу вся эта идея с перьями представлялась ему почти игрой — игрой под названием «Засмущай ангела». Способом добиться от Каса какой-то реакции. Но игра вдруг изменилась, превратившись скорее в «Наткнись на что-то пугающе важное, чего ты совсем не понимаешь».
Или, может быть, даже в «Испорти все окончательно».
Дин вдруг почувствовал себя… маленьким. Отчасти просто потому, что крыло было таким огромным, но и в другом смысле тоже. Маленьким, как ребенок.
Маленьким, как эгоистичный капризный ребенок… потому что только глупый ребенок решил бы, что имеет хоть какое-то право использовать эти невероятные крылья в качестве личной секс-игрушки. Или… хоть какое-то право принуждать друга делать то, что тому было делать некомфортно.
Дин осторожно отпустил крыло. Кас не сложил его сразу же, а оставил перед собой в воздухе блестящей пеленой белизны, серебра и золота.
— Кас, — начал Дин. — Необязательно ничего делать. Прости, я не хотел…
Он вздрогнул, когда крыло вдруг двинулось к нему. Оно вдруг оказалось прямо у него перед глазами и коснулось его, упершись ему в лицо и грудь, так что какое-то мгновение он видел перед собой только перья и ощущал запах перьев. Они пахли как…
Как дождь теплым летним днем… как вереск, как жимолость… как пыль на летней дороге… как ветер в поле травы…
Потом Кас поднял крыло, и перья скользнули по лицу Дина, по коже вверх, и вверх, и вверх. Дин невольно втянул воздух, чувствуя, как длинные гладкие перья движутся по груди, по подбородку, щекам и губам, по опущенным векам.
Как ленты шелка… как вода… как ветер…
…потом по лбу — и перья пропали.
Дин открыл глаза. Все крыло было поднято над его головой.
Оно опустилось перед Дином и сделало то же самое еще раз: поднялось вверх, погладив перьями его кожу.
Как бархат… как атлас… как морская волна…
— Кас… — произнес Дин дрожащим голосом. — Ты не обязан…
— Ничего, Дин, — сказал Кастиэль ласково. — Не шевелись, — тихо добавил он, и Дин замер. Крыло надавило снова, и на этот раз длинные перья протянулись по его обнаженной руке. Ощущения были…
Ощущения были как от падения в мягкий снег… как будто тебя лизнуло облачко… как будто плывешь по течению реки…
Длинные прохладные перья скользили по коже, и руку Дина окутал поток вызывающих трепет мурашек. Дин шумно выдохнул. Потом вдруг что-то коснулось его второй руки, и он вздрогнул. Другое крыло. Кас сменил положение и теперь стоял прямо позади Дина, выгнув крылья по бокам от него. Правое скользило по его правой руке, левое — по левой, и Дин едва не растаял от волны приятно щекочущих мурашек, побежавших по обеим рукам и вниз по позвоночнику.
Он снова попытался сказать:
— Кас, не обязательно…
— Сними одежду, — велел Кас тем же низким ласковым голосом.
— Ч-что?
— Сними одежду, — повторил Кастиэль. — Всю, — добавил он. Он убрал крылья чуть дальше от Дина.
Дин вдруг почувствовал, что жутко нервничает. Но он расстегнул рубаху, стряхнул ее с себя и бросил в сторону. Потом штаны — и господи, у него даже дрожали руки! Одна нога застряла в джинсах, и Дину пришлось нагнуться, чтобы ее высвободить, отчего он почувствовал себя необъяснимо неловко и глупо, но в конце концов выпутался.
Он замешкался. На нем оставались боксеры.
— Всю, — повторил Кастиэль. Он только смотрел на Дина, боже, просто… смотрел… потемневшими глазами, пристальным, жадным взглядом, какого Дин раньше не видел. Широкие крылья были расправлены вокруг, слегка выгнутые к Дину, великолепные, сияющие, огромные.
Дин нервно сглотнул и сбросил боксеры.
Он неуклюже пнул их в сторону и выпрямился лицом к Касу. Ему пришлось устоять перед соблазном прикрыть промежность. Нервозность была совершенно абсурдной: господи, да он не смущался даже, когда Кас ему отсасывал; с чего он смутился теперь, когда Кас просто смотрел? Дин усилием заставил себя стоять прямо и расправить плечи.
Он попытался самоуверенно улыбнуться Касу, но знал, что улыбка вышла кривая.
Кас слегка улыбнулся ему в ответ, не разрывая зрительный контакт. Он ничего не сказал, только удерживал взгляд Дина своим привычным твердым взглядом.
