Я часто думал о своей матери. Представлял себе её лицо, голос, цвет её волос и глаз, но у меня ничего не получалось, кроме размытого пятна, и я задавался множеством вопросов, на которые не находил ответы. Похож ли я на неё? Есть ли у нас с ней что-то общее? И, главное, почему она оставила меня и исчезла, даже не поговорив с отцом? Возможно, я бы даже простил её, если бы только знал причину…

У меня были густые русые волосы, синие глаза, и ростом я почти догонял отца, на которого в чём-то был похож, и мне оставалось лишь представлять ту женщину, которая родила меня…

Что касается друзей в моей жизни, то их было всего двое до определённого момента. Первого звали Невил, и мы дружили с ним с первого класса. Он был тем, к кому я всегда убегал после ссор с Ребеккой, тем, с кем мы болтали часами, а на школьных дискотеках клеились к самым красивым девчонкам. Потом появилась Лиди – гламурная девочка из Чикаго, переехавшая в наш тихий городок после того, как её отец обанкротился. Невил был влюблён в неё с седьмого класса – с тех пор, как она пришла в нашу школу, но более, чем друга, Лиди никогда его не воспринимала. Мы оба с ним были теми, кто развлекал её, привыкшую к городской жизни, по которой она скучала, мы водили её в местное кафе, каких в городе было всего два, гуляли с ней по лесу, а вечерами собирались у Невила дома и пили чай. Нашей дружбы из взрослых никто не понимал, нам всегда говорили, что скоро здесь будет кто-то третий лишний, но прошло около пяти лет, и ничего не поменялось. Любовь Невила заменилась дружбой, а моё отношение к Лиди было по-прежнему братским, и я знал, что это было взаимно.

После того, как отец Невила умер, его мать долгое время не выходила замуж, оплакивая любимого мужа и считая, что её сыну никто и никогда не заменит родного отца. Но, когда моему другу исполнилось двенадцать, женщина вновь решилась на замужество, и её избранником стал высокий статный мужчина мистер Лорманд, у которого была единственная и безмерно любимая дочь по имени Авелина – ровесница Невила.

Она была странной. До того странной, что все в классе, как только она переступила порог, стали говорить о том, что она сумасшедшая. И первым, кто начал эти разговоры, стал её новоиспечённый сводный брат Невил. Он убеждал меня в том, что эта девочка чокнутая и постоянно витает в своём мире. Он никогда не звал её в нашу компанию и всегда осмеивал её за нелепые наряды, не обращая внимания на то, что я и Лиди за Авелину всегда заступались, не видя в ней той, какой он её описывал.

Не буду скрывать, что Лина всегда казалось мне немного с приветом. Она целыми днями сидела взаперти с горой книг, игнорировала вечеринки, не участвовала в школьных концертах и всё время держалась в стороне. Она подолгу могла смотреть в одну точку и улыбаться, а её голос можно было услышать лишь у доски, когда её вызывал учитель, так как одноклассников она игнорировала. Лина странно одевалась, надевая на себя, казалось бы всё, что у неё есть в гардеробе и сочетала не сочетаемые вещи. Она носила на голове венки из живых цветов, а дома, по словам Невила, распевала песни, что его дико выводило из себя.

Скрыть одного факта я не мог – Авелина Лорманд была красива: миниатюрная девушка с длинными светлыми волосами до пояса и большими голубыми глазами, обрамлёнными густыми чёрными ресницами.

Я никогда не видел её плачущей или жалующейся на одноклассников за все те слова, что она выслушивала в свой адрес, но зато видел очевидное – её грусть в глазах, которую нельзя было скрыть. Мне хотелось заговорить с ней, но за всё время, что я её знал, я не предпринял ни одной попытки этого сделать.

Глава 2.

Осенью одна тысяча двенадцатого года я твёрдо был намерен записываться в школу фотографии, невзирая на то, что Ребекка была категорически против этого.

– А как же основная школа? У тебя выпускной класс, Тейлор! – Кричала она, когда я сказал ей о своём решении третьего сентября ехать в Чикаго, в котором я нашёл из десятков просмотренных вариантов тот, что мне больше всего понравился.

Ребекка, чьи слова на меня уже давно не действовали, сдалась быстро, признавая тот факт, что я чертовски упрям и если что-то решил, то буду действовать до конца.

Взяв фотоаппарат и позвав с собой Вольтера – своего любимого пса породы золотистый ретривер, я отправился на прогулку к озеру, решив сделать несколько живописных кадров, которые мог бы завтра показать в школе.

Сентябрьский вечер радовал своей тёплой погодой. Солнце склонялось к горизонту и бросало алые лучи на пёстро-одетый лес, придавая ему ещё более торжественный вид, и у меня всегда сжималось что-то в груди, когда я любовался на подобную красоту. В такие минуты я ловил себя на мысли, что мог бы простоять так бессчётное количество времени, если бы такое было возможно, любуясь тем, как солнце уплывает за горизонт, уступая место для царствования ночи.

Громкий лай Вольтера заставил меня забыть о той красоте, что мне довелось увидеть, и я побежал следом за ним, подумав о том, что он, должно быть, облаял какого-нибудь мелкого зверя, вроде белки, которых терпеть не мог.

Я ошибся, когда прибежал на его лай, увидев возле дерева испуганную до смерти Авелину с бледным лицом. Прижавшись к стволу ели, девушка сложила руки на груди, на которой я увидел висящий фотоаппарат.

– Прости, если он тебя напугал. – Я попытался улыбнуться. – Вольтер добрый на самом деле, просто увидел, что ты боишься…

Мне было неловко перед ней, но потом я увидел, что Лина улыбается, и моя совесть немного утихла.

– Ничего страшного, я просто не ожидала здесь тебя сейчас увидеть с ним, хотя и знаю, что это твои любимые места для прогулки. – Смутившись, девушка указала мне на свой фотоаппарат. – Я тоже люблю фотографировать. Наверное, заразилась этим от тебя… Да и как такую природу можно не запечатлеть, правда?

– Это точно. – Позвав Вольтера к себе, я присел на корточки и погладил его по голове, продолжая смотреть на Авелину, с которой впервые за всё время, что знал её, говорил. – Правда, я тебя здесь впервые вижу. Ты давно увлеклась фотографией?

– С июня. – Ответила она. – А хожу я обычно в противоположную сторону, чтобы не мешать тебе. Там возле церкви красиво, согласен? Мне нравится смотреть на то, как солнце играет на витражном окне в предзакатном часе…

Нет, сейчас она не была ненормальной. Авелина виделась мне самой, что ни на есть, адекватной девушкой, у которой был тихий приятный голос, и я никак не мог понять, почему она кажется всем чудачкой, словно сама надевает на себя такой образ.

– Знаешь, мне тоже. – Я улыбнулся. – Я тоже люблю там гулять, но озеро, что расположено неподалёку от этого леса, мне нравится чуть больше.

Авелина резво забралась на большой валун и загадочно на меня посмотрела.

– Ты здорово смотришься с камерой, Тейлор, ты знаешь?

Усмехнувшись, я подобрал с земли палку и бросил её Вольтеру, который с радостью за ней побежал.