Восстановившись после армии на четвертый курс университета, я вскоре познакомился со своей будущей женой. Знакомство организовал один наш общий знакомый, и хотя мы друг другу кажется не слишком понравились, но вечер закончился в компании, где у нас не осталось альтернативы. Мы оказались в одной квартире с другой парой, которая, пока мы курили на кухне, занялась сексом на диване. Я в то время подрабатывал продажей музыкальной продукции в лавке в магазине «Тысяча мелочей» – единственной на весь город точке, специализирующейся на рок музыке. На диване лежала кассета группы «Иглс», которая тогда была страшно популярна, благодаря своей самой известной композиции «Отель Калифорния». Ходили слухи, что если прослушать с девушкой эту песню, то она обязательно растает и тебе покорится. Так, по всей видимости, и случилось с той девицей, которая стонала под скрип дивана. Несмотря на протесты моей подруги, мне пришлось вытаскивать из-под разомлевшей меломанки эту кассету, потому что я поклялся перед хозяином лавки, что верну ее следующим утром. Мы ушли в ночь, я вызвался проводить девушку до квартиры, где она снимала угол у богобоязненной старушки. Но старушка нам не открыла, так как было уже далеко за полночь, и она либо глубоко спала, либо просто не слышала осторожного стука в дверь по причине своей глухоты. Девушке ничего не оставалось, как согласится поехать со мной к моей тетке, где я обосновался на первое время после приезда в Иркутск. Когда мы вошли в квартиру, тетка и двое ее племянниц уже спали, мы прошли на цыпочках в мою комнату и просто завалились вдвоем в мою кровать, поскольку другого варианта у нас не было. Подруга была изрядно пьяна, ей хотелось бурного секса, но обстановка не способствовало моему раскрепощению и все получилось как-то неловко.
– Ты глупый, какой же ты глупый! – твердила она.
Я был задет. Никто и никогда не называл меня глупым. Я решил, что девушка либо очень самонадеянна, либо действительно умна и мне стоит с этой загадкой разобраться. Мы не спали всю ночь, на рассвете незамеченными выскользнули из квартиры и договорились о новой встрече. Я посадил девушку в такси и вернулся в квартиру досыпать.
На следующий день, как мы и условились, я пришел на свидание, но девушка не явилась. Я отправился к ней на квартиру, где она жила, но старушка сказала мне, что Юля уехала на турбазу и обещала вернуться сегодня вечером, но во сколько – она не знала. Я решил дожидаться ее в подъезде и на мое счастье это ожидание было не слишком долгим. Уже через час девушка подымалась в свою квартиру, я встретил ее в подъезде, и с этого дня мы не расставались.
Юля подкупила меня своей прямотой и уверенностью в себе. Казалось, что она отлично знает, что нужно делать, чтобы достичь успеха. Я же, на тот момент, был совершенно дезориентирован. Армейский опыт отложился во мне привычкой давать агрессивную реакцию на любой внешний вызов. Времена были сложные. Чтобы выжить, я должен был драться. Драться за себя, за жену, за своих детей, за их и свое благополучие. Эта борьба истощила мои нервные ресурсы, она опустошила меня.
Америка стала последней каплей. Я слишком легкомысленно отнесся к этому проекту, я представлял себе эмиграцию, как некое увлекательное путешествие в загадочную страну, в которой меня ждал неизбежный успех. Я думал о реванше за все свои неудачи. Я изначально недооценил суровости этой страны, не прощающей ни слабостей, ни блефа.
В Америке некуда спрятаться. Америка окружает тебя повсюду. Даже твой клочок земли на заднем дворе и тот просматривается бдительными соседями. Справа от нас находился участок, выделенный для охраны пересыхающего летом ручья. Видимо из-за близости подземных вод мой задний двор каждую осень и весну превращался в топь, на которую невозможно было вступить ногой до тех пор, пока не закончится сезон дождей. Дождь это символ Портленда. Дожди навевают на людей уныние, их считают причиной депрессивного характера горожан. Наверное поэтому в нашем штате и разрешили марихуану. Первую сигарету с травкой привез мой иркутский знакомый, который, путешествуя по Америке, прикупил продукт в лавке на пробу. Любопытство взяло верх и я решил провести с товарищем расширяющий сознание эксперимент. Проблема оказалась в том, что мне вовсе не требовалось его расширять. Мое и без того широкое сознание едва вмещалось в выделенные для него границы, которые в Америке, по сравнению с Россией, были выверены до миллиметра. Классик оказался прав: «Широк, слишком широк человек, я бы сузил». После косяка я просмеялся безостановочно пять часов. Смешило буквально все, и даже простой чек из супермаркета читался как роман «Война и мир». На пробу я дал товарищу почитать, и он углубился в него настолько, что мне пришлось силой вырывать чек из его рук. Товарищ уехал в Россию, оставив мне недокуренную дозу. С нее-то все и началось. Это был одинокий трип в подсознание. Супруга категорически отказывалась составить мне компанию, вполне удовлетворяясь традиционным бокалом вина по выходным, чтобы расслабиться. Хотя это так говориться «бокал вина», на самом деле, за раз мы выпивали одну или даже две бутылки, и не только по выходным.
Собака, которую я регулярно выводил на прогулку, очень чутко реагировала на перемены в моем настроении. Это была шиба-ину, которую подарил бойфренд моей старшей дочери на день рождения. Так уж случилось, что дочери было не до собаки, и постепенно животное перебралось под крышу нашего дома. Эту породу отличает феноменальное упрямство, собаки ведут себя с хозяевами весьма независимо. Меня вполне устраивали партнерские отношения, которые сложились между нами, но после сигареты с травкой моя воля слабела и проклятая псина таскала меня на поводке по всей округе туда, куда хотелось ей, а не мне. Казалось, что она намеренно издевалась надо-мной и полностью брала контроль за нашими перемещениями в свои лапы.
Однажды нас остановила какая-то странная старуха, которая долго мне рассказывала о том, какая милая у меня собачка, я же «сел на измену», поскольку мне казалось, что она намеренно задерживает меня возле себя, чтобы убедиться в моей вменяемости.
Поначалу я курил только по выходным, но спустя время выкурить косяк после работы стало моей доброй традицией. Чтобы выкурить сигарету мне приходилось забиваться в самый дальний угол своего участка. Несмотря на то, что курение марихуаны разрешалось законами штата, мне не хотелось портить свою репутацию в глазах респектабельных соседей.
Моя работа заканчивалась в полночь. Я приезжал домой, закуривал сигарету и ненадолго уходил в мир своих фантазий. Я разговаривал с деревьями, наблюдал за игрой трансформаций привычных предметов, подслушивал их ночные беседы между собой. Мое одиночество меня не тяготило, оно окутывало меня словно одеялом, отдаляя и отделяя меня от других, создавая покров, который защищал меня от внешнего мира. Постепенно я понял, что находясь в измененном сознании я способен разговаривать с Богом и наши с ним беседы были не лишены юмора и легкого подтрунивания. Я чувствовал себя мальчиком в его саду, качающимся на качелях. Этот образ я позже взял для своего первого романа «Мальчик на качелях». Возможно это чувство безмятежности и покоя послужило той почвой для ничем не обоснованной уверенности в том, что мне ничего дурного не угрожает и я решился вернуться в Россию и жить своей жизнью, бросив семью, в которой я оказался пятым колесом.
Глава 3. Сны эмигранта.
Итак, после шести лет жизни в США я прилетел в Москву. Триумфа не состоялось. Я почувствовал себя еще большим лузером, чем был до отъезда. Но, в то же время, я уже не измерял себя привычными рамками российского человека. Я перестал им быть. Я выбыл, я утратил гражданство, мое существование стало мнимым и эфемерным, словно я пребывал на границе сна и реальности. Не случайно, что сны стали занимать в моей жизни все большее место. Иногда во снах я начинал разговаривать и мог говорить долго и экспрессивно. Из моих видений выстраивались замысловатые сюжеты, некоторые из которых я при пробуждении записывал и даже публиковал в сети, как рассказы.
