– Не думай об этом, – попросил Дмитрий, – надейся лучше на Бога и проси у него то, чего тебе не хватает, вот уборщица Зина, всегда говорит «просите и дастся, стучите и отворят», «все по Божьей воле, только верьте и горы сдвинутся с места и все исполнится…» И всем четвертым, затерянным в забытом всеми, детском доме, утопающем в сугробах, теряющемся в темноте полярной ночи и завываниях пурги, маленькой точке во вселенной, стало спокойной и веселой. Очередным, более сильным ударом ветра со снегом открыло форточку, и в комнату ворвался холод и вой, горящая свеча на тумбочке вмиг погасла, комната девочек погрузилась во тьму…

Встреча.

Время шло медленно, а наша Вера всё ждала автобус на заметенной снегом остановке. Устав от бездействия она решила выйти, как любят почти все люди, и посмотреть, вдаль, не приближается ли долгожданный транспорт.

Впереди шла по дороге огромная снегоуборочная машина, откидывая снег в сторону, и создавая в пурге дополнительные завихрения, за ней конечно невозможно было ничего увидеть. И Вера решила подождать, когда, она пройдет, прежде чем вернуться назад, только отвернулась, спиной к дороге, ветер со снегом забивал глаза и сбивал дыхание

Снегоочиститель прошел и за ним проехали несколько занесенных снегом машин, последняя притормозила у остановки, автобуса не было. Это была большая машина, непонятного цвета, вся в снегу и наледи, водитель открыл дверь пассажира, и прокричал,

– Девушка, садитесь, я Вас подвезу, а то скоро превратитесь в сугробик, – Вера никогда не садилась в незнакомые машины, не собиралась этого делать и сейчас.

– Нет спасибо, автобус вот-вот должен подойти.

Но мужчина не собирался сдаваться, он сказал еще несколько приглашающих слов, и увидев, что Вера, решительно развернувшись уходит к остановке, вышел вслед за ней из машины:

– Девушка, милая, я не хотел, вас напугать, просто прекрасно понимаю, что стоите вы здесь очень давно, а я еду за снегоуборщиком с кольцевой дороги второй час и не встретил ни одного автобуса, ну не ночевать же вам здесь, ну, не бойтесь, я не обижу вас, честное слово, просто если мы сейчас отстанем от колонны, берите на себя ответственность за ещё одного замерзшего водителя. Я еду в сторону вокзала, давайте, ну, решайтесь, мы можем запросто свалиться потом с дороги, видит Бог.

Последние два слова, заставили вздрогнуть сердце девушки, она подняла глаза на собеседника,

– Правда, Бог, всё видит! – они уже зашли в удушающий запах помещения. Внутри остановки свет был тусклый, но даже в этом плохо освещенном ее удивили эти пронзительной силы глаза, такие смотрят из глубины своей души, в глубину твоей души, не обращая внимания на красные прожилки, уставшие от напряжения, морщинки вокруг глаз и еще другие мелочи, иначе упустишь момент познания, а он важен, он главный сейчас, все говорится сразу, но без слов, определяется отношение друг к другу. Считывается аура, которая пересеклась с твоей, телепатия, будущее и принятие решения, в первые несколько остановившихся секунд, как капля воды летящая в воздухе и попавшая в луч солнца, сама на секунду становится солнцем преломляя свет, проходящий сквозь нее и замирающая в воздухе. «Все! Мой человек!» Или просто молчание сердца.

Испугавшись внезапно нахлынувших, противоречивых, но явно симпатизирующих чувств к незнакомству, и странно присвистнувшего сердца, Вера приняла решение согласиться, правда, вдруг автобус не придет, и они, сгибаясь под ударами вьюги двинулись назад к машине, друг за другом, держась за руки.

Усевшись на сидение, девушка постаралась снять с себя рукавицы и обогреть руки, потирая их друг об друга, мокрые, они скользили, не слушались, были красными и пощипывали.

– Константин, – представился мужчина, взял ее руки и завернул в небольшое, мягкое, сухое полотенце, сверху весь этот сверток он обхватил своими большими руками, – от латинского «постоянный или стойкий», звезды говорят, что мне свойственно терпение, верность, щедрость, усердие, ясный ум.

– Вера, – коротко ответила она, и подняла полные благодарности глаза, успокоившись окончательно.

А он включил свет внутри машины и опять их взгляды встретились, повисла неловкая пауза, остановилось бегство млечного пути, замерла вселенная, даже пурга приостановила буйство на мгновение, с любопытством прильнув к лобовому стеклу, качаясь весело на мотающихся дворниках, высунув от удовольствия белый язык. И только разговор двух сердец полился через глаза собеседников, ничего не мешало им, они встретились, это произошло, и что бы не случилось дальше, этот вечер останется в их душе навсегда.

Девушка улыбалась, утонув вдруг в этих зеленых глазах, покой сразу а ушел из сердца, оно подпрыгнуло и замерло, хлопнув в ладоши и затем вытянув их обе в сторону Константина сказало – он! Было непонятно, чем так наполнилось оно, но там был страх, боль, сопротивление, тоска, огромная радость, сладкое тепло, желание выбросить белый флаг и вырыть глубокий ров, заполнив его кипящей смолой, и еще тысячи искр, разных чувств незнакомых Вере. Тут же подсознание подключило всех прототипов романтических героев из огромного количества прочитанных ею книг, все закружилось, понеслась дальше млечная дорога, завертелась с огромной скоростью вселенная, завыла пурга.

– Ой! – очнулась девушка, и подумала, я должна сопротивляться, что это за наваждение, и тряхнула головой, как будто стряхивала снег с верхушки шапки.

– Ха! – подумал он, – совсем ребенок, повезло ж мне. нажал на газ, машина мягко рванула с места, и понеслась в темноту и снег догонять колонну.

Их разговор лился независимо от ментального, как бы параллельно, и от этого было еще страшнее, Константин задавал простые вопросы своим тихим, глухим, вкрадчивым голосом, она отвечала чуть с опозданием, как в полусне, согревшись, полу дремала, радуясь теплу, продвижению к дому, приятному попутчику, ругая себя за неуверенный тон и заплетающийся язык. А еще надо бы нагрубить ему за иногда слишком личные вопросы, для ясности, но мысли путались, переключались, трудно было вести два диалога параллельно внутренний и внешний, с собеседником и с собой, тем более, что темы менялись хаотично, машина медленно ползла по дороге, и сон окончательно победил Веру, она провалилась в черноту сладкого сна. Мужчина замолчал, интуитивно почувствовал, что говорить больше пока не с кем, сладко зевнув чуть убавил свой любимый канал классической музыки, и каждые несколько секунд посматривал на спящую девушку, улыбка не сходила с его лица,

–Ты та, что предназначена мне небом… – тихо прошептал он, проехав полчаса в серьезной задумчивости, Рахманинов старался как мог, не отвлекать юношу, вкрадчиво играя сквозь шум мотора, машина съезжала с кругового движения и появились первые дома третьего района, Константин, понимая, что теперь дорога сузится, усилил напор воздуха на ветровое стекло. Дорогу, которую преодолевал он за пять семь минут, при хорошей погоде, сегодня одолел за полтора часа, местами приходилось просто стоять, пропуская встречные обваленные как снеговики машины. Но Костя был рад этим остановкам, он тихонько подпевал вдохновенному композитору и улыбался, даже иногда давя восторженные смешки и смотрел на нее, такую уставшую, его незнакомку.

– Я люблю тебя, Вера, – одними губами сказал он и опять усмехнулся, собственной смелости.

Наконец-то машина остановилась, у железнодорожных путей, заехав за здание вокзала, Вера проснулась от того, что легкий ветерок дунул ей в лицо, и смутилась под ласковым и игривым взглядом Константина, пошарив в сумке достала кошелек, в котором было совсем немного денег, мужчина остановил ее, взяв за руку:

– Нет, ну, что вы, мне было приятно спасти чудесную незнакомку из снежного плена, тем более нам было по пути, я живу здесь на Привокзальной… оставьте надежду, что мы еще увидимся, очень хочется продолжить наше знакомство, если я хоть немного не противен вам, с таким именем и прекрасной работой, быть хозяйкой детского дома в столь юном возрасте, выше всяческих похвал. Обязательно включусь в помощь вашим ребятам и знакомых подключу. Разрешите? – и лицо Константина освятила обворожительная улыбка, мелькнул ровный ряд некрупных зубов, на мгновение дохнуло хищной энергетикой и Вере почудилась волчья голова на плечах водителя сверкнувшая глазами как фотовспышка, она отшатнулась с испуга зажмурила глаза и проснулась. Все повторилось в точности, как и во сне только без волчьей головы и блестящих глаз. Надо же, приснится же такое. Как в кино, но вслух произнесла безразлично и даже прохладно: