Вы не должны нашептывать, со своими многовековым опытом, советы, никто из вас не знает, чем может обратиться для человека ваш совет, что для них добро, что зло, у каждого свой путь, своя судьба, своя предыстория сюжета. А перед этим было начало, где зародились взгляды, принципы, привычки, наследие предков и он идет своим путем, выбранным его доброй и свободной волей.
«Право выбора – это мой дар», – сказал Господь, – всему человечеству, она так сладка, эта свобода, но и полна опасных поворотов, пользоваться ей трудно и очень ответственно, может человека привести прямо в рай, ну а может и наоборот… Жизнь даю, зачастую, длинную, чтобы разобраться.
Страшные истории.
Итак, свет потух, затихли Надины шаги, и кроме воя вьюги ничего не нарушало тишину. Дети ещё не спали, но не возились и не разговаривали, каждый думая и мечтая о своем, кто-то переваривал услышанный рассказ. Этот обычный детский дом, как тысяча таких же по бескрайней России, находился на окраине города Воркуты, или лучше сказать вначале ее. Сюда приходили поезда по одноколейке, построенной на человеческих костях, как рассказывали старожилы города. Поезда было видно в окна детдома, памятник – паровозу, да одноэтажное здание вокзала, вот и все картинки, и то видно их было только с поздней весны до ранней осени, остальное время стекла были замерзшими, а нижний этаж и вовсе заносило в начале ноября снегом. Но в те дни, когда можно было увидеть в окно окружающий мир, дети с удовольствием смотрели на приходящие и уходящие поезда, мечтая о том, как приедут на них папы и мамы за ними или они сами уедут в них на встречу своему счастью. Дети жили на втором этаже, в маленьких уютных комнатах по двое и четверо в зависимости от комнаты, и тетя Аня, нянечка, детского дома, называла их сотами, так было их много. А ребятишек пчелками, они жужжали с утра и до вечера, наполняя его смехом, криками и суетой.
С другой стороны дома, в хорошую погоду, были видны Уральские горы, покрытые вечными серебристыми льдами, не тающим даже в самое жаркое лето, бывающее в заполярном круге не долгим гостем. Сегодня ночь была необычной, и детская интуиция сильнее, чем взрослая чувствовала это, повозившись в своих кроватках, Алексей и Дмитрий пришли к девочкам, Софии и Лидии и все вместе решили попить чай со сгущенным молоком и большим белым батоном, эти нехитрые, но абсолютное чудесные продукты были принесены сердобольной женщиной, рабочей на путях Яной.
Она иногда заходила с небольшими угощениями, для бедных сироток, чаще всего их забирала повар или кто-то из персонала детского дома, вечно снующих туда-сюда по длинному коридору. Яна, на вид была лет сорока, сорока пяти, невнятно одетая в ватные штаны, шапку-ушанку и форменную телогрейку, так что ни спереди, ни сзади и не разберешь, кто перед тобой мужчина или женщина. Жила она в третьем районе недалеко от вокзала у сестры с мужем, еще у них был ребенок, мальчик семи лет. Сестра выделила ей комнату, но Яна всегда очень стеснялась, что притесняет сестру с семьей и старалась, когда вся семья была в сборе, ничем не выдавать своего присутствия.
На самом то деле сестра была ей очень благодарна, они оба работали проводниками и мотались сутками по стране, просто как все простые люди, она не умела найти нужных ласковых слов для Яны и только иногда улыбалась приходя домой, грустно и коротко. За сыном то и присматривала Яна, бегая на обед домой она кормила его и вечером укладывала, покупав спать. И мечтала о собственном ребенке уже давно, но мужчины на нее не обращали внимания, кругом было полно молодых девушек и Яна решила, что приголубит ребенка из детского дома и воспитает как своего, но очень стеснялась перед сестрой, поймет ли, а о том, чтобы к ней привести еще одного ребенка не могло быть и речи.
Она уже стояла на очереди в малосемейное общежитие, но не знала, как рассказать сестре, чтобы и не обидеть, и не выглядеть предателем, бросающим мальчика сестры одного. Нет, конечно она будет и за ним приглядывать, но ей очень хотелось растить и своего ребенка, обрести смысл, почувствовать себя матерью, прожить эту жизнь не зря. Но духу поговорить не с сестрой, не с администрацией детского дома пока не хватало, и она просто приходила, отдавала немудренные продукты и уходила домой всегда, заливаясь горячими слезами.
Яна сердилась на себя, но была так застенчива, что решила даже обратиться за помощью к психологу, знакомые хвалили местную докторшу Маргариту и записавшись на прием, она решилась с помощью врача объявить войну своей немощи. Сегодня Яна опять пришла в детский дом захватив батон и сгущенку, но почему-то в коридоре не было ни души, но не уходить же! По счастливой случайности, когда та, топталась неуверенно у двери проходила Лида, увидев в авоське сгущенку и белый батон, спросила, что хочет женщина, и к кому она пришла, та улыбалась и охая, отдала пакет и потискав ребенка, убежала восвояси, на ходу отирая слезы рукавом форменной куртки. Почувствовав запах исходящий от Лиды и ее худое, напряженное тельце под тоненьким застиранным свитерком, она еще раз твердо себе пообещала, что непременно дойдет до этой Маргариты и начнет новую жизнь, станет решительной и прогонит от себя все страхи.
Так у Лиды остался чудесный трофей, который сейчас и разделен был по-братски с гостями. В окно стучал ветер, комьями снега, бушевала сильная пурга, и сквозь нее прорывался то ли стон, то ли плач, не разберешь, но от звучавшей в нем пронзительности, почему-то появилось чувство беспокойства. Было какое-то изменение в эфире земли, не известное ранее, пришедшее из других миров и оставшееся здесь на всегда, и это не лучшее приобретение для мира, в котором и так много своего не очень светлого настоящего и прошлого.
Дети, оставшиеся без родителей, перенесшие большие взрослые потери, удары судьбы, которые не переносили порой и взрослые, разочарования, просто вынуждены становиться взрослыми раньше своих сверстников, думать и поступать осознанно, взвешивать почти каждый шаг, каждое следующее слово. Вот и наши «старички» не понимали происходящею, просто теснее сжимались вокруг маленькой тумбочки с голубой банкой сгущенки в центре, тревожно мерцал свет от свечи, и взгляд их невольно обращался в сторону горной гряды, которую не было видно сейчас, но так как эта картинка часто представала ребятам, они точно знали, как она выглядит.
– Сегодня особенно сильно воет пурга, у нее появился свой голос –, не выдержав, поделился с друзьями Алексей.
– Да, – подтвердила пухлощекая София, медленно отхлебывая горячий чай, стараясь перевести разговор от страшной темы, – вкусно как, хорошо, так бы и провела всю ноченьку.
– А давайте страшные истории рассказывать?! И погода подходящая, – предложил Димка, – я могу начать,– все молчали, не говоря нет, но и да, тоже, было страшновато, но любопытство конечно брало верх, Димка тихонько завел рассказ. – чистая правда, это было со мной в прошлый четверг, просыпаюсь, а возле кровати домовой стоит, тихо так дышит и смотрит на меня, или показалось, что смотрит, я сначала испугался, а потом набрался смелости и спросил к худу или добру как Наденька нас научила, помните? Так вот, а он улыбнулся в мохнатые щеки и пропал, я решил, что добрую весть принес мне ночной гость.
– А как же он выглядит-то? – недоверчиво, с хитринкой в глазах спросила Лида.
– Как, как, обыкновенно, высокий метра два, два с половиной, шеи нет, и сразу голова растет, будто квадратная, но к шее чуть шире расходится, а сам домовой будто серый туман сгустился, плотный, но еле различимый.
И опять дети примолкли, сосредоточенно слизывая струящиеся по ладоням белые дорожки сгущенки, и прислушиваясь к вою ветра за окном.
– Хорошо, что всякие темные силы, знают свое место и не пугают людей днем, а ночью все спят и не видят ничего такого, – вдруг не удержалась София.
– Да, представляешь, как было бы страшно жить, – Алексей посерьёзнел, для своих семи лет, – а сейчас вам не страшно, ничего у нас нет своего, родных, свободы, будущего? Вот как сложится наша жизнь дальше, я так бы хотел увидеть своих маму и папу, они у меня есть, я это точно знаю. Или бабушку с дедушкой, наверное, им забыли написать куда меня увезли и они ищут, переживают.
