Какая-то жалость ко времени которое летит так быстро, молодость, звон эфира, встречи, разговоры, недели и дни. Как жаль тратить всё это на банальный сон, хочется вдыхать полной грудью жизнь, летящую тебе на встречу, требующую от тебя особенного внимания и чувственности. Вера взяла в руки следующее дело.

Лида, девочка с рыжеватыми локонами, поступила в детский дом совсем недавно, родители пропали без вести во время пешего перегона заключенных по этапу, бабушка Лиды сошла с ума от навалившихся переживаний за всю семью и поместив ее в психиатрическую больницу, ребенка забрали. Бабушка Лиды была активным партийным деятелем, уважаемым человеком и когда стали происходить аресты многие люди стали обращаться к ней за помощью, она то и дело писала, звонила, просила и требовала, но вот беда постучала и в ее семью, и она просто не смогла себе объяснить всё это.

Стала потихоньку заговариваться, плутать, забывать Лиду на улице, но девочке везло, ее приводили то соседи, то знакомые встречаясь с ней в подъезде, магазине или на улице. Нет, Лида не была беззащитной, как многие дети в детском доме, она могла постоять за себя, а то и сплести маленькую интрижку в свою пользу. В ней было много тепла, но света меньше, и Вера старалась всеми своими силами зажечь этот свет, пока сердце ее ещё поддавалось влиянию и впускало в себя посторонних.

Освещение, из-за пурги, наверное, погасло, обрыв проводом был обычным делом, Вера зажгла свечу, стоявшую, неизменно, тут же на краю стола в старом медном подсвечнике в виде русалки, роскошь, доставшаяся ей от предыдущей воспитательницы, семейная реликвия Оксаны, посмотрела на часы, они показывали второй час ночи. Надо бы уже ложиться.

Читая дело Лиды, она то и дело уходила в свои мысли, ей уже хотелось найти свою любовь, мужчину, который ворвется в её жизнь, вдруг, ураганом, сердце прыгнет и упадет глубоко в омут и все вокруг обретет звенящий смысл бытия. А потом белая фата, смех и шампанское, и конечно счастье без конца. Какое оно?! Так трудно всё представить сразу, не очень понимая, что главнее.

Вера сидела, опершись рукой на стол и положив голову себе в ладонь, смотрела на свечу и улыбалась, мечты уносили ее далеко, туда где она надеялась обрести своё счастье, огонь колыхался от сквозняков и от этого танца было тепло на сердце. Девушка незаметно для себя стала дремать.

Внезапно дверь со скрипом отворилась и в комнату вошел человек в длинном, мокрым, черном, кожаном плаще с глухим капюшоном, что немного напоминало облачение монаха, он был весь покрыт снегом. Роста необычайно высокого и огромные плечи закрыли половину комнаты

– Здравствуйте, – деловым басом проговорил он, – мое имя Кумардак, и я хотел бы заполучить всех ваших детей себе.

Вера, хлопая спросонья глазами, и ещё раз посмотрев на часы, закрыла недочитанное дело Лиды. Сон улетучился, и недоуменная гримаса повисла у нее на лице, глаза в упор уставились на глухой капюшон, казалось, что она ещё не до конца проснулась, из-под него не было видно лица пришедшего, лишь очень острый подбородок.

– Как вы вошли? – недоумевающе спросила она, выставив вперед пятерню, словно для рукопожатия.

Капюшон даже не вздрогнул, снег таял и скатывался ему под ноги, быстрыми струйками, посетитель смотрел вниз, стоял величественно, не шевелясь и не отвечая на вопрос.

– Вы знаете который сейчас час вообще?! Сейчас ночь. – сама себе ответила на свой же вопрос Вера, – все спят, кто вас послал?! Я ничего не понимаю?!

– Ну вот вы допустим не спите, а вы старший воспитатель, заместитель директора, стало быть, вопросы, которые я хочу решить, мне есть с кем обсудить прямо сейчас, не смотря на внеурочное время, а ночь на дворе или день, для человечества не имеет значения, и я, как и вы человек крайне занятой. Отдайте детей.

– Да, что значит отдайте, это что вам горшки с цветами на окне, – повысила голос Вера, окончательно просыпаясь, она встала и пошла к окну, инстинктивно переставив горшок с амариллисом дальше по подоконнику, – я вас не понимаю, вы решили усыновить двоих детей, почему такая спешка, это не дело пяти минут. Вам придется предъявить в детский дом справки, обратитесь в отдел попечительства, процедура не быстрая.

– Во-первых, я сказал, что хочу забрать всех детей, находящихся в вашем домишке, который вообще не предназначен для проживания людей на мой взгляд, а уж детей особенно, во-вторых, никаких бумаг я оформлять не намерен, вы ноги мне должны целовать, что забираю их отсюда спасая от сиротской доли, у меня они будут как сыр в масле кататься не зная не забот, не хлопот, – глухо затараторил гость, так и не подняв голову от пола, создавалось такое ощущение, что у него какой-то дефект шеи, который не дает ее приподнять. Пожимая плечами и поджав губы, Вера не знала, что ей отвечать:

– Мне кажется, вас неправильно кто-то проинформировал по поводу закона и правил усыновления и на данный момент, я вынуждена вам отказать. Изучите всю интересующую вас процедуру, обратитесь туда куда я вам объяснила, оформите бумаги, познакомьтесь с ребенком, который вам по душе, найдите с ним контакт. А пока дождитесь дня, знакомство с детьми у нас происходит с 12 до 14 часов ежедневно, включая выходные дни, приходите, познакомьтесь с населением нашего дома. Наверняка вам кто-то приглянется, и дети и персонал всегда очень рады гостям, а уж если малыш обретет семью, о которой мечтает каждый день, это будет настоящее счастье. И не могли бы вы снять капюшон, хочется увидеть глаза собеседника.

Повисла долгая пауза, Вера села за стол сложив ладонь на ладонь, и смотрела снизу-вверх, слегка склонив голову в левую сторону, на гостя, а он возвышался в трех шагах от стола над ней, молчаливой черной горой.

И тут на стол прямо сверху на руки Вере прыгнул огромных размеров рыжий кот, непонятно откуда взявшийся, он бесцеремонно разлегся на весь письменный стол, около свечи, поверх личных дел и ладоней Веры, тяжелым весом сильно прижав их к столу, заняв его весь целиком, свесив передние лапы и сбив при этом кружку с остывшим чаем, которая тут же разлетелась вдребезги.

От неожиданности Вера, выпучив глаза, смотрела на кота, шевеля губами и не в силах произнести ни слова. В свою очередь кот, буравил ее, черно-зелеными глазами, снизу-вверх покачивая хвостом словно готовясь к прыжку и вся прежняя решительность стала покидать девушку, ей почему-то вдруг расхотелось спорить со странным гостем, она просто сидела завороженная огромным котом, всё кружилось вокруг, как будто она каталась на карусели, стены дома исчезли, и ей привиделось, что вокруг дома стоят стройными рядами тени, шеренга за шеренгой, и тонут во мраке ночи и нет им конца. Вере почему-то захотелось заплакать, но о чем, было не ясно, тоска, безысходность и безразличная покорность судьбе накрыли её с головой. Пропала, пропала я, билось в висках, а карусель все кружила среди черных безликих теней и невозможно было с нее сойти.

Очнулась Вера от стука в дверь, в комнате было жутко холодно, ее даже припорошило снегом, свеча погасла не догорев, а стол был чист, на нем не было уже личных дел, сейф, который она открыла, и где хранились дела, тоже был пуст, исчезли только дела, больше ничего не украли. В комнату заглянула озадаченная повар Людмила:

– Вера, у тебя всё хорошо, – и увидев всю картину, побежала закрывать форточку, – с ума ты сошла, замерзнуть решила, холод то какой собачий, совсем себя не бережешь красавица наша, – и обняла обеими пухлыми руками девочку сзади за грудь, пытаясь своим телом отогреть девушке спину, – заболеешь ведь оглашенная, куколка моя! Пойдем скорее ко мне под теплую печь.

– Мама, Людмила, – прошептала Вера, – у меня беда, обокрали ночью, забрали все личные дела детей, что теперь делать-то!

– Да, кто ж это, кому понадобились? Когда? – посыпала вопросами повариха, осматривая в сумерках комнату, свет так и не дали, пурга все мела, свет от прожектора с железной дороги немного подсвечивал заледенелое окно, вокзал работал на дизелях, – давай я зажгу свечу, эх где-спички-то у тебя? Под ногами Людмилы захрустела разбитая кружка, – да что ж тут за война приключилась, – охала она, зажигая спичку.