Немая беззвучно засмеялась. Аура отобрала у нее возможность не только говорить, но и издавать какие-либо звуки вообще. Иногда это выглядело жутко, но Волчица уже привыкла. А Немой порой нравилось пугать новоприбывших.

  Не было в ее вечном молчании ничего трогательного. Ничего болезненного и тоскливого - тоже. И это было лучше всего. Волчице нравились люди, принимающие то, что дает им новая жизнь. Немая была из таких. Она шутила, что и до того была немногословна и не особо-то любила говорить. Аура лишь избавила ее от необходимости отвечать на настырные вопросы. И когда она рассказала об этом, в ее глазах не было и намека на то, что это ложь.

  Волчица, наверное, в тот момент в нее и влюбилась.

  Немая села рядом, согнув колени и сложив на них руки. Она улыбалась, расслабленно опустив плечи.

  Молча они посидели немного, а потом Волчица обняла ее, притянула к себе и вынудила привалиться к своей груди.

  Немая послушно поддалась. Она закрыла глаза, доверчиво склоняя к Волчице голову, и тут же та ощутила, как раздвинулись границы собственных ощущений, теплые призрачные пальцы коснулись изнутри черепной коробки, а голос в голове отозвался:

  "Я не ревную".

  - Тогда в чем дело?

  "Просто так".

  На следующее утро Одиночка очень рано вышла из шатра. Она окинула палаточный городок взглядом: женщины, его населявшие, еще спали. Только у ручья за таверной, возилось несколько девушек, кажется, стирая. Городские стены в рассвете не казались такими уродливыми, как обычно.

  - Эй, дочка, - окликнула Одиночку старуха, сидевшая у одного из шатров. Одиночка остановилась, посмотрев на нее. Это была одна их тех, кого она видела вчера, та, что была с косой. Сейчас ее волосы были распущены и удивительно длинными, они лежали на плече, и старуха методично расчесывала их гребнем. - Принеси воды, будь добра.

  Одиночка не стала отнекиваться.

  Она сходила в таверну, где ей в кружку плеснули чистой воды, и потом вернулась к старухе.

  Лицо женщины было сухим и покрытым сеточкой морщин, за каждой из которых крылась история, долгая-долгая жизнь. Одиночка смотрела на эти морщины и с сожалением думала о том, что никогда не узнает и крохи о жизни этой старухи. Никто никогда не узнает. История уйдет вместе с ней, истлеет.

  Всякая история кончается. Порой, чаще, она обрывается многоточием, на самом интересном месте, но этой старухе повезло. В своей жизни она поставит жирную уверенную точку.

  Одиночка села возле нее и протянула ей кружку с водой. Сухая старческая рука тут же крепко сжала ее, не дрожа.

  - Как тебя зовут? - спросила старуха, сделав глоток.

  Одиночка представилась.

  Старуха хмыкнула и протянула руку. Одиночка ее пожала.

  - Искра, - представилась старуха.

  Одиночка кивнула.

  - Ну, или была когда-то Искрой, - старуха хрипло засмеялась, делая еще глоток. Капля воды потекла по морщинистому подбородку. - Старость даже дары ауры не обходит стороной.

  - Зато ты дожила до нее, - сказала Одиночка. Старуха с ухмылкой кивнула.

  - Ты, говорят, та самая, что хотела дойти до Башни? - спросила Искра. Одиночка кивнула.

  - Я не нашла к ней путь, - призналась она. - Слышала, что, дескать, на востоке, да только... а, черти что, не понять.

  - Говорят, только ведьмы знали, как добраться до Башни, - сказала Искра. - Был у них секрет, который они никогда никому не раскрывали даже под пытками.

  - Что ж такого в этой Башне, - пробормотала Одиночка задумчиво. Для нее Башня была лишь еще одним древним строением, артефактом прошлого, стоящим так далеко, что, может, там и осталось что-то ценное, что можно было бы стащить, а потом очень дорого продать. Ведьминское наследие очень высоко ценилось у торговок.

  Искра пожала плечами.

  - Оттуда ведь взорвалось.

  - Так это было-то почти полтора века тому назад. Тут не вспомнишь, что двадцать лет назад творилось, - Одиночка хмыкнула, - что уж о сотне говорить.