МИР РАССВЕТА: ПУТЬ
ПРОЛОГ
Дьярра сидела на снегу. Древнее Капище равнодушно взирало на застывшую девушку. Безжалостный ветер трепал распущенные волосы, но Дьярра словно не замечала этого. Казалось, само Время почтительно остановилось, давая всласть упиться своим горем.
– Что мне делать теперь, отец? – Дьярра понимала, что ритуальные слова Провожающего звучат иначе, но ее это мало волновало. – Что мне делать?
Безмолвие было ей ответом.
***
– Великая! Великая!
Голос перепуганной служанки разбудил Дьярру, вырвав ее из тяжелого и беспокойного сна. Снег на Древнем Капище… В родном княжестве никогда не стояло морозных дней – южные края давали урожай круглую весну, на радость всему Рассветному Миру. Румхия и Шамах по праву гордились своими плодородными землями, и снег для южан означал лишь одно.
Смерть.
Дьярра резко села.
– Что случилось?
– Великая, Ваш отец…
Служанка рухнула на колени и разрыдалась. Слуги замка искренне любили Великого – неунывающего, веселого и справедливого правителя. И только Дьярра знала истинное лицо Великого Магрифота – упрямого идеалиста с природным чутьём старого лиса. Он действительно любил свое княжество, не признавал компромиссов и вел Румхию жесткой, но справедливой рукой. Дьярра помнила долгие ночные споры отца с матерью – прекрасной Анирой. Ее мать – единственная женщина, с мнением которой отец считался. Да что уж говорить, Магрифот попросту боготворил жену, и все княжество гордилось их крепким любящим союзом.
Но жизнь оказалась жестокой и несправедливой. Анира умерла восемь весен назад от родильной горячки. В ту скорбную весну Магрифот потерял не только любимую, но и сына, которого та унесла с собой в Рассветные Воды. Тяжело пережив утрату, Великий посвятил свою жизнь процветанию Румхии и воспитанию единственной, горячо любимой дочери. Он растил ее вождем, и девочка изо всех сил старалась оправдать надежды отца.
– Что с ним? – Дьярра силой подняла служанку с колен и несколько раз встряхнула, приводя в чувство. – Говори же!
– Ваш отец уходит в Рассветные Воды!
Молодая Великая застыла.
«Этого не может быть! Отец разменял лишь сорок пятую весну! Я не готова! Папа!!!»
Долгие вёсны Дьярра училась контролировать эмоции. Отец всегда смеялся, что у нее все на лице написано – злость и недоумение, досада и радость.
Но сейчас отец мог бы гордиться своей маленькой Великой. Служанка разглядела лишь всполох холодной ярости в глазах Госпожи.
– Веди.
Дьярра накинула плащ прямо на ночное одеяние. Капюшон надёжно скрыл лицо девушки, и на одну проту1 та поддалась слабости.
«Как? Ведь это невозможно!» – девушка почувствовала вкус крови на губах, которые она прикусила, еле сдерживая крик.
Девушки шли по темным коридорам замка Румх, держа чадящие факелы в руках. Служанка шла первой и то и дело оглядывалась, кидая на Госпожу виноватые взгляды.
«Что смотришь?! Думаешь, рухну без чувств или закричу от страха?» – Дьярра с внезапной ненавистью уставилась в спину служанки, – «Или прокляну тебя, как наверняка предостерегают какие-нибудь сельские поверья? Глупая, неотесанная…»
Дьярра резко остановилась. Ей стало жутко от этой необъяснимой вспышки злости. Еще ребёнком она слушала свою мудрую мать, не понимая ее слов до конца, но безоговорочно им веря:
– Дьярра, никогда не смей думать, что ты лучше других только потому, что в тебе пробудилась Великая кровь.
Мамочка…
Слёзы всё-таки выступили. Дьярра упрямо вздёрнула подбородок, отгоняя страхи, но не смогла заставить себя даже сдвинуться с места. Ноги попросту отказывались подходить к медленно приближающейся двери спальни отца.
К двери, за которой закончится ее детство.
Служанка, услышав, что шаги за спиной прекратились, снова испуганно оглянулась. Дьярра молча стояла в темноте коридора, озаренная лишь светом факела. В тени капюшона лица Великой невозможно было разглядеть, лишь сверкали от выступивших злых слез ярко-синие глаза.
– Моя Госпожа! – Служанка опрометью кинулась к Дьярре. – Не плачьте! Мы не оставим Вас одну! Рассветные Воды никогда не спрашивают разрешения о том, чей дом затопить на этот раз…
Она продолжала нести какую-то чепуху, но это странным образом успокаивало. Дьярра вытерла глаза рукавом плаща (ох, не видит ее манеры покойная мать!) и тихо сказала служанке:
– Спасибо, Асая. Я готова.
Девушка зарделась. Госпожа знает ее имя! Суетливо подбирая юбки и неловко улыбаясь, Асая подошла к двери Магрифота и вопросительно взглянула на Госпожу.
Дьярра вскинула руку, прося мгновение. Капюшон медленно скользнул на плечи, предоставляя пепельным волосам возможность раскинуться, как им вздумается. Великая перевела дух, кивнула служанке и сделала шаг в услужливо распахнутые двери.
В спальне Магрифота стояла мрачная темнота. Удушливо пахло травами и подступающей смертью. Дьярра недовольно сморщила нос. Она помнила этот запах еще с тех пор, когда в муках умирала ее мать.
Великая сжала зубы и сделала шаг в сторону ложа отца, укрытого от посторонних глаз балдахином цвета багрянца. Вокруг стояла толпа лекарей в традиционных малахитовых одеяниях.
– Что тут… – голос предательски дрогнул. Лекари разом повернулись к девушке. Одинаково скорбные лица разозлили юную Великую, придав сил, и ее зрачки сузились.
– Госпожа! – достопочтимый лекарь, старый Бранг, выступил вперед. – Ваш отец скоропостижно уходит в Рассветные Воды!
– Я догадалась, – холодно произнесла Дьярра, окидывая вопрошающим взглядом старца.
Тот поспешил разъяснить:
– Мы старались успокоить его сердце, Великая. Но после приступа, неподвластного силе лекарского искусства, вашему отцу стало хуже. Мы не в силах…
– Сколько у меня времени? – Дьярра резко его перебила.
– Не больше одиннадцати митт2, Госпожа, – сказал Бранг с поклоном.
Старый лекарь знал Дьярру с пелёнок. Он сам принял ее из лона матери двадцать весен тому назад. Дьярра всегда относилась к нему и его ученикам с должным почтением. Но сейчас Великую мало волновали вопросы чести.
– Пошли вон, – холодно произнесла девушка.
– Но, Госпожа, необходимо сделать омовение… – Бранг нервно сглотнул. Но Дьярра не обратила на это внимания.
– Я сказала – ВОН!
Глас Великой разнёсся по спальне, разметав тяжелые портьеры на окнах. Где-то треснуло стекло кувшина. Один из учеников лекаря со стоном опустился на колени, держась за уши.
– Д…да, Госпожа, сию проту, – старый лекарь, чей слух надежно уберег один из многочисленных амулетов, суетливо подобрал полы мантии и кивком головы направил учеников прочь из спальни Великого Магрифота. Упавшего ученика попросту уволокли, не особо заботясь об аккуратности.
Створы дверей захлопнулась.
Дьярра тяжело дышала. Ранее она не пользовалась Гласом Великих, да и не получалось, хотя еще девчонкой она тайком тренировалась в его применении – в лесах недалеко от замка, распугивая при этом диких животных своими истошными воплями. Кто же знал, что Глас проявится именно сегодня, в этой небольшой комнате, где Смерть уже стоит на пороге?
– Дочь…
Голос отца заставил Дьярру вздрогнуть и подойти ближе. Осторожно откинув край балдахина, она увидела его – Великого Магрифота, правителя Румхии, мудрейшего и храбрейшего из вождей. Высокий, среброволосый, с резко очерченными скулами и пронзительными синими глазами – отец вызывал у Дьярры благоговейный трепет. Он всегда казался ей таким несокрушимым и вечным, что видеть его бледным, осунувшимся, безвольно откинувшимся на подушки было мучительно больно.
Великая присела на край ложа.
– Дочь… что ж ты так… с Брангом… оглохнет же… старый плут…
Тихий смех отца напомнил Дьярре шелест Пархиватского вереска.
Девушка вымученно улыбнулась.
