и на дне колодца улыбка
радостного дня
***
Сладкая греза
о твоей любви ко мне
прокралась в мои мысли
в полумраке забытья
А в это время мое сердце –
горестный шут
кувыркалось, звенело печальными бубенцами
и хохотало надо мной
показывая мне уморительную маску –
мое лицо
в зеркале
***
Все книги мира мне открыли двери
к познанию, и в этот самый миг
мой мир замкнулся на унынье и безверье,
мой разум умер, рокот мыслей стих.
Все люди мира мне открыли двери
своих сердец, но – поздно: час пробил.
И мертвецы накрылись плитами могил,
и во Вселенной петелы пропели.
Все тайны мира обнажили суть
свою передо мной, но мой песок
по желобу хрустальному истек,
и ни одной песчинки не вернуть.
***
Не назову любимых мест, иначе имя,
как папоротник, разрастется пышно
над вечным кладом памяти моей,
и кто-то крикнет «знаю!» и ворвется
в мои воспоминания победно.
И тех, кто дорог мне, не назову,
останутся лишь голоса и взгляды,
и их привычки, и прикосновенья,
никто их у меня не отберет,
не оклевещет хитрыми словами.
***
Бессонница во тьме, богатой кофеином.
Я выпью из окна и ночь, и Млечный путь,
и станет жизнь на миг столь бесконечно длинной,
что выход лишь один: заснуть.
Навек заснуть.
Заснуть. Легко сказать! Когда в глаза отрава
бессонная налита звенящим светом звезд,
когда шоссе и небо холодными огнями
сшиваются внахлест,
и время заявляет на бесконечность право.
Заснуть. И пропустить печальный снегопад
таинственных мгновений…
И в бледном дне искать вотще успокоенья…
И вновь и вновь благословлять закат.
***
Рухнувший мир
с десятками галактик
и в каждой свое кухонное солнце
в каждой своя луна за окном
их теплом проникались стены
за которыми мир и война
новоселье или холостяцкий угол
Больше они не существуют
Прячут свои слезы от ветра
те кто найдет счастье на сверхновой
(Сентябрь 1999)
ЮНОМУ
О ты, досужий наблюдатель снегопада
божественных мгновений, ты по капле
пьешь вечности тягучий, сладкий яд
и, тяготясь событием и тяготея
к движенью жизни, сам еще не знаешь,
чем ты приправишь сей напиток едкий.
Иные горьким опытом
мгновенья
святые наполняют, а иные –
– пустым и приторным и вот бурдою жизни
до смерти давятся,
а ты – ты недвижим.
ты не в конце, не в середине, не в начале
пути и опьяняешься пока
одним лишь бытием, а не движеньем.
***
Приходи сегодня спать со мной
Приноси с собой свое дыханье
в нежном кубке запрокинутого лика
будет от чего мне захмелеть
Не забудь сиянье взгляда своего –
– ночи приподнять завесу
сладость губ и рук тепло
У меня же для тебя всего в запасе:
лунный блик чтоб им скрепить как брошью
шаль твоих объятий на моих плечах
тонкой тьмы как раз чтоб нас с тобой укрыть
и постель такая узкая чтоб нам в ней
кроме как обнявшись не лежать
А перед зарей на перламутр
век твоих опущенных я наложу
тонкие сиреневые тени
чтобы солнце с завистью смотрело
на следы усталости твоей
оттого что ты любил меня всю ночь
в сновидениях моих
***
Эй, ветер, служка Времени, отмерь-ка
мне тишины! Да горсти хватит мне!
Как раз на бесконечный этот вечер…
***
Казалось, столько мыслей накопилось,
что бедный разум мой раздулся, как обжора
после обеда сытного, и ежели еще
хоть малую мыслишку приютит,
то лопнет. И тогда на гладкий холм
иду. Закидываю суетные руки
за голову и, взглядом подперев
прорехи звезд, как грязные тарелки,
готовлюсь мысли перемыть.
Но звездный свет, мой разум осветив,
мне говорит, что мысль всего одна –
Та, о Тебе.
Что ж, значит, долго
мне избавленья от неё не будет!..
***
Стихи – неблагодарные бродяги
Зовешь их – не идут (вот как сейчас)
А после уж и думать позабудешь
они же тут как тут: разбудят ночью
в безделье обвинят к столу погонят
и тут же с хохотом во тьму умчатся прочь
Так до зари и просидишь бессонно вперив
свой взгляд в холодный войлок ночи
Их ловишь в элегантные блокноты
их манишь золотым пером в густую
сеть аккуратно разлинованных страниц
Они же с прыткостью синиц
вдруг превращаются в далеких журавлей
и сверху в распростертую ладонь
чернильной пастой капают в насмешку
стихи неблагодарные бродяги
***
Мне ясно: этот мир – забытый мир,
он кем-то обронен во тьму Вселенной.
И жизни-то в нем не должно бы быть,
а вот закопошились, осветили,
прорыли, выстроили и соединили –
– на синем шаре из дыры в кармане.
Но кто-то, вдруг пропажу обнаружив,
найдет опять любимую игрушку,
а нас, как пыль со старой мебели, сотрет
своей полою звездной…
(2000)
***
Вот дождь упрямо бьет
по клавише одной
на подоконнике моем
И ветер хочет мне поведать о стране,
откуда он явился
И шелест листьев
шелест листьев
шелест листьев
А я окно захлопну
и всему на свете предпочту
одну мечту
и ей предамся в тишине
Во сне
***
И дни, и ночи – сумрака нежнее
Нежней открытой раны, прикоснуться
к которой больно и которой все же
касаешься невольно всякий день,
надеясь вместо язвы обнаружить
затянутый рубец, но лишь сильнее
надежды ядом растравляешь рану
и ненасытной боли подставляешь
вновь – с тайной радостью – живую плоть.
И дни, и ночи маятник раздумий
хоть удаляется от безысходной точки,
а все стремится к ней, недостижимой,
то взор мой тянет вниз, а то взмывает
с ним медною стрелой в осколок неба
и метит в ослепительную цель
***
Нет, мне не избежать постыдного конца
моих сомнений:
мне не носить на лбу тернового венца,
и я – не гений.
В молениях о Чаше постареть,
и вдруг услышать:
«Для этой доли мало – умереть,
и слишком – выжить»
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
