Как настоящий воспитанник психономичной культуры, Гавон хорошо знал фантазию – грязный источник душевных смут и волнений, место, где все возможно, где простая истина мечется в пылу сомнений, и ничего окончательного и определенного не существует. Она была врагом его душевных сил, его гибкого, как хищный зверь, ума, его неистребимого желания победы. Что же это за ассоциативный взрыв, какие пласты подсознания перемешались, как получилось, что этот смешной и наивный Сай стал символом самого подсознания, заговорил языком какого-то «анти-я»?

Рен-барх не мог ответить себе на все эти вопросы, но и не хотел почему-то обсуждать их с Психономатором. Кроме того, логика дневного сознания выдвинула дневные мысли и задачи, которые не оставляли места стыду ночных видений.

О, великий Дарх, уже через пару дней надо начинать усвоение, а какие глупости лезут в голову…

– Итак, ваш мир мне ясен, Сай.

Гавон замолчал и уставился на землянина. Глаза Сайруса, в которых сначала светился интерес, постепенно наполнились страхом. Астронавт начал понимать, что означают эти слова. И Гавон дал ему необходимое для этого время.

– Слушаю вас, мистер Рен-барх… – хрипло прошептал Сай.

Гавон начал с обобщения. Земля, пояснил он, с точки зрения представителя высшей цивилизации, это огромное поле незримой войны. Настоящие войны остались в прошлом, чтобы уступить место этой возне непрестанного взаимного выталкивания нескольких сверхкорпораций. Между ними существуют неисчислимо и неизмеримо сложные для понимания обычного человека связи. Отношения между ними напоминают дархианскую игру, в которой двое из противников заключают союз против третьего, что, однако, не улучшает их взаимоотношений. Каждый в совершенстве овладел своим оружием – производством, торговлей, техническим прогрессом. У каждого есть свой аппарат для того, чтобы удержать положение, своя полиция, своя армия…

Несчастные жители Земли находятся в центре разнонаправленных интересов, пояснил Рен-барх, и что получается из этого, ты сам знаешь. Всех ваших социальных срывов, крамольных идей могло бы и не быть, если б у вас существовало настоящее централизованное управление, и вы могли бы заняться решением психологических проблем индивида. Наша психономия давно пришла к заключению, что индивиды составляют общество: это для тебя, может быть, звучит банально, но мы можем сделать важный вывод, что сначала надо заняться индивидом, организовать такое существование, которое удовлетворяло бы его. Если же нет возможности полностью удовлетворить эти потребности, то сделать противоположное – воспитать такие потребности, которые бы находились в доступных границах удовлетворимости. А этого можно достичь только с помощью наших психономических формул.

Мы с вами, Сай, мы оба выберем одну из земных суперфирм и поможем ей победить другие! Благосостояние человечества резко повысится, фирма автоматически превратится в правительство, которому все народы будут благодарны, которому будет доверено введение новой психономической педагогики. Да, Сай, я убедился, что земное человечество достаточно близко дархианскому и может воспринять психономию. Со своей стороны, правительство никогда не забудет, кому оно обязано, благодаря чьим психономическим консультациям достигнуто счастливое равновесие. Нашему Дарху остается лишь отправить несколько грузовых звездолетов, которые периодически будут выплывать из нулевого пространства, приземляться около секретных складов и взлетать оттуда с тяжелым грузом. Улавливаешь… помощник Космодора Сайрас Джеральд?

Рен-барх закончил свое вдохновленное выступление со сдержанной ораторской артистичностью, которая не раз показывала свое несомненное воздействие при разных дипломатических миссиях. Тем более что Психономатор во время всего монолога удачно нашептывал ему наиболее подходящие слова, а то и точнейший текст… А Сай – помощник Космодора Сайрас Джеральд – был готов. Его страх, вечный страх интеллигента, порожденный постоянными сомнениями в нравственной правоте своих действий, исчез. Напротив Гавона сидел соратник, единомышленник, который, не задумываясь, отдал бы жизнь за грандиозную цель.

«Готов! Готов!» – мурлыкал Психономатор, хотя и сам Рен-барх прекрасно видел это. Именно так надо создавать настоящего местного манипулятора, когда он находится на высшей стадии мобилизации радостного соучастия, когда все его существо торжественными ритуальными танцами выходит на поле боя, и когда ни один нейрон не тянет по-дезертирски назад.

«Прекрасная работа, Гавон Рен-барх», – улыбается Доктринер, и его по-мужски сдержанная улыбка приводит в движение тонкую сеть морщин вокруг глаз…

Гавон усадил своего новоиспеченного помощника в кресло и начал объяснять ему, как манипулировать пультом гипнотаблиц. Сай безошибочно повторил все действия, гипно-излучатель тихо загудел, а на экране начали мелькать таблицы программы «Теории информации и социального манипулирования». Знания, которые гипногенератор вводил в мозг, многократно превосходили все университетские курсы Земли. Психономатор регистрировал почти стопроцентное усваивание информации. На глазах у Гавона создавался умный, гибкий, хитрый дипломат, ученый и боец. Параллельно с теорией мозг Сая усваивал и новую систему ценностей, где в качестве объекта преклонения и восторга Гавону Рен-барху отводилось второе место после Доктринера.

– Приятной работы, Сай! – пробурчал Гавон, хотя землянин не мог его слышать, и ушел в командный отсек.

Последний переход прошел прекрасно. Корабль вышел из нулевого пространства недалеко от патрульной ракеты Сая. Гавон с улыбкой посмотрел в последний раз на брошенную ракету, включил двигатели и задал Компьютеру программу полета. Земля была уже видна и без увеличения – голубая точка в центре экрана.

Вечером он выключил гипногенератор – не хотел перенапрягать мозг своего помощника, да и в этом не было необходимости. Сай уже знал почти все необходимое, а завтрашний курс окончательно затвердит принятую информацию. Они поужинали – спокойно, почти не разговаривая. Уставший Сай отправился к себе в каюту, пожелав, как требует этого земной обычай, Гавону спокойной ночи. Космодор кивнул ему в ответ и подумал, что ночь, без сомнения, будет спокойной – половина миссии исполнена, мысли спокойны, снов не будет. Мелькнула какая-то тень, но она быстро исчезла – нет, никаких снов не будет! Он даже не будет приказывать Психономатору следить за его сном: это недостойно, это значит, что он все еще испытывает страх, притом без оснований…

Гавон Рен-барх вошел в свою каюту. И сон встретил его на пороге. Его тело автоматически совершало действия отхода ко сну, а мысли уже окунулись в знакомую темноту. Над ним была та растрескавшаяся, пульсирующая земля, а он падал с нее в пропасть неба. Ноги его ступали по чему-то невидимому, твердому, холодному, как камень, но падение продолжалось. Земля поднялась над ним, как волна прибоя, и понеслась куда-то. Гавон остался один между звездами. Потом сквозь звезды начали вырисовываться стены пещеры. Удобно устроившись между двумя сталагмитами, за ним следил Сайрас Джеральд. Свет, исходящий из его черных глазниц, падал на лицо Космодора, который уже знал, каким будет первый вопрос:

«Почему ваша цивилизация порождает так много психических больных, мистер Рен-барх?»

«Что означает “много”, Сай?»

«Почти у двадцати процентов населения Дарха зарегистрированы резкие отклонения от нормы, мистер Рен-Барх. Это составляет более трех миллиардов человек. Больше, чем все население Дарха триста лет тому назад. Три миллиарда – это среднее население средне-цивилизованной планеты».

«Ты не можешь знать этого, Сай!»

«Но ты можешь, Гавон, и ты знаешь это».

Рен-барх почувствовал, что где-то там, в реальности, его тело уже покоится в кровати, но здесь, во сне, его лицо запылало от прилива ярости:

«Да! Знаю! Знаю, что психономия кастрирует дух! Но что делать с этим духом, если он всегда требует нереальных, абсолютных категорий? Непрестанно ищет вину среди тех, кто правит обществом! Что делать, если сама организация общества делает невозможной свободу духа? Свободу верить в мифы добродетелей и нравственности!»