Плюс, у него есть некоторые сбережения, если вдруг он и правда решит съехать. Деньги не проблема, если арендная плата не будет слишком высокой.

— Хорошо, — сказал он за них двоих. — Мы её берём.

========== Гарри ==========

Единственная причина, почему он здесь, — встреча с Луи. И тот уже минут десять как должен быть готов, но как обычно в последний момент нашлось какое-то дело, и теперь Гарри застрял тут, ожидая. Снова. Он бы возненавидел Луи, если бы не, ну, не любил его.

Кто-то постучал в окно и он тут же прикрутил звук радио. Поворачиваясь, он ожидал увидеть кого-то из соседей Томлинсона, жалующихся на музыку. Но нет. Там был его отец.

Стайлс нахмурился и опустил стекло.

— Что тебе нужно?

Он не особо много общался с мужчиной в последнее время. Честно говоря, не сказал ему и слова со дня свадьбы. Смысл?

— Зайди на минутку, — попросил Джон, отступая на шаг от машины.

— Я не могу. Жду Луи.

— Выйди из машины, Гарри.

Гарри закатил глаза, но послушался: вынул ключи из зажигания и вышел на улицу. Он глянул на дом Луи и понадеялся, что его парень поймёт, куда он подевался.

— Где Иветта? — спросил парень, как только закрылась дверь.

— В магазине. Мы решили есть только домашнюю еду, слишком уж зависим от еды на вынос.

— А кто-то из вас умеет готовить?

— Она ходит на кулинарные курсы. Садись. Я приду через минуту.

Гарри сел на стул, не отводя взгляда от окна — может, Луи выйдет? Машину видно, значит, и Луи можно будет разглядеть.

— Ты меня надолго задержишь? — спросил он, отводя взгляд от окна.

— С тобой всегда будет так трудно?

— Может быть, — Гарри пожал плечами. — Не знаю. Все говорят, это переходной возраст, но я думаю, что такой я и есть. И буду, даже когда пройду подростковый период.

— Даже не знаю, откуда ты такой взялся, — Джон разлил кофе в две кружки. — Ни твоя мать, ни я…

— А ты был рядом только чтобы предоставить ДНК-материал, а не повлиять на формирование личности.

Мужчина едва не разбил кружку об стол. Гарри наблюдал за этим, думая останутся ли тёмные следы на светлом дереве стола. Мама всегда этим грозила, да и стол Джона наверняка намного дороже, чем их.

— Я пытаюсь говорить с тобой нормально. Тебе нравится быть хамом или слушать свой голос?

— И то, и то, — отрезал Гарри, сощурившись. — Мне говорили, что у меня очень приятный, расслабляющий голос.

Джон потряс головой, на его лице гримасой застыла улыбка.

— Ты маленький ублюдок. — Гарри скрестил руки на груди. — Ты говоришь, что я не повлиял на твою личность, но ты ошибаешься. Я был таким же в твоём возрасте. К счастью, немного умнее.

Мужчина взял кружки и поставил одну перед сыном. Тот сразу же отхлебнув, наплевав на то, что напиток был слишком горячим — заметил это только когда обжёг язык.

— Ты не говорил со мной со дня свадьбы, — мягко сказал Джон, держа в руках кофе, но не поднося его к губам.

— Волшебство телефонов в том, что они работают в две стороны одинаково хорошо.

— Я не хотел надоедать тебе.

— Тогда хорошо, что ты не позвонил.

Мужчина поставил кофе на стол и нагнулся, поставив локти на деревянную поверхность.

— Так будет всегда? Ты всегда будешь ненавидеть меня?

Парень оттянул ворот футболки, чувствуя себя неловко. Он не хотел заводить этот разговор, но.

— Я знаю, что во многом налажал, — продолжал отец, опустив взгляд. — Испортил наши отношения. Твою, твоей мамы и сестры. Свою жизнь.

Гарри показательно огляделся.

— Я бы так не сказал. Сколько стоит этот дом, напомни? И кем ты там работаешь?

— Не в этом дело. Не в доме. Дело в том, что мой сын сидит напротив и не смотрит мне в глаза.

Лицо младшего Стайлса приняло угрожающий вид, и он тоже поставил кружку.

— Ты не можешь просто так решать. Не тебе решать, сколько шансов я могу тебе дать. Не можешь просто бросать нас и надеяться, что мы будем терпеливо дожидаться, пока ты разберёшься со своей жизнью. Я, блять, человек, а не золотистый ретривер. Я не помашу хвостиком, когда ты вспомнишь о моём существовании в следующий раз.

Джон просто смотрел на него с широко распахнутыми глазами. Он упал в кресло, открывая и закрывая рот, но не находя нужных слов. Наконец он выдавил:

— Я никогда не считал, что ты недостоин. Никогда. Я всегда любил тебя, твою сестру и твою маму. Но я был просто ребёнком, понимаешь? Мне было семнадцать, когда она забеременела. Я не был готов, но думал, что да. Думал, что справлюсь. Думал, что смогу вырастить ребёнка и жить в ужасном доме. Думал, что смогу отказаться от стипендии в отличном университете, выбросить свою жизнь на помойку, потому что вы — всё, что мне нужно. Но потом я просто не справился. И сдался. Я этим не горжусь, понимаешь? Но если бы у меня был выбор, я снова поступил бы так же.

— Конечно же.

— Да, и знаешь, почему? Потому что я люблю тебя и твою сестру. Если бы я остался, то вряд ли бы смог сказать эти слова, вряд ли это было бы правдой. Я бы ненавидел вас, занимаясь работой, которую терпеть не могу, с этим её ненормированным графиком, и не мог бы даже нормально обеспечить своих детей. Я не собираюсь врать. Да, я хреновый человек, не отрицаю. Мне нравятся дорогие вещи. Мне нравится работа, где не нужно делать ничего, кроме как указывать людям, что делать, и сидеть в удобном кресле весь день. Мне нравится моя жизнь.

— А мне-то что до этого?

— Тебя это непосредственно касается. Мне бы хотелось, чтобы было по-другому. Я бы хотел знать, что никто, ничто тебя не касается. Виноват я — слабый и амбициозный, выбравший лёгкий путь, когда твоя мать пошла по сложному. Я хочу сказать, что ушёл не потому, что не люблю тебя или потому что ты сделал что-то не так. Ты этого не заслуживаешь. Ты можешь больше никогда со мной не говорить, не хочешь поддерживать связь — хорошо, но я хочу, чтобы ты понял меня. Во всём Моя вина, я знаю. Я, блять, буду знать это всю жизнь, когда ты вырастешь, выпустишься из университета и найдёшь прекрасную работу в студии, разыскивая новую звезду, или когда у тебя появятся собственные дети, и ты станешь лучшим отцом, чем я. А я буду в стороне.

Странно, но слова его приглушили гнев Гарри. Он хотел злиться. Всё это время, все эти годы, именно этого он и хотел. Просто хотел разозлиться, но вместо этого чувствовал лишь боль. Всё время больно, из-за отца, потому что так не честно.

— Ты мог бы звонить. Мог бы позвонить хоть раз, и сказать мне всё это. И всё. Теперь уже поздно.

— Прости.

— Искренне ли ты просишь прощения?

— Да. Я жалею о том, что причинил тебе и твоей сестре боль больше, чем о чём-либо.

Гарри кивнул, садясь прямее.

— Хорошо.

— Что?

— Хорошо. Не скажу тебе, что всё прекрасно и шоколадно, или что я тебя прощаю, — это не так. Нужно больше одного разговора. Но… хорошо. Если и правда хочешь со мной общаться, если хочешь всё исправить, докажи. Не словами, а делом. Будь рядом. Будь рядом, когда мне нужно будет с кем-то поговорить, если мы с Луи поссоримся. Будь со мной на Рождество, на мой день рождения, когда я выпущусь, выйду замуж, получу работу в студии. Это всё, чего я прошу. Всё. Ни денег, ни подарков — только тебя.

— Я буду рядом.

Гарри вздохнул и встал.

— Не словами, а делом.

— Хорошо.

— Хорошо. Спасибо за кофе. Луи, наверное, не знает, куда я делся, так что я…

— Да, точно, — мужчина встал из-за стола. — Знаешь, а ведь твоя стерео-система всё ещё в твоей комнате. Я купил её не для дома, а для тебя. Думаю, она отлично войдёт в комнату в общежитии, если та не размером с обувную коробку — я в такой жил.

— Правда? — парень удивлённо глядел на отца.

Тот улыбнулся.

— Помочь перенести в машину?

— Да, — сказал Гарри прежде, чем смог передумать.

Луи ждал их снаружи, опираясь об машину.

— Так и думал, что ты там. Здравствуйте, мистер Стайлс.

— Луи, — он кивнул, здороваясь. — Ведите себя хорошо, вы оба.