Лиам громко сглатывает, а Зейн наклоняется и зажимает его нижнюю губу между зубами, терзая. И Лиам издает легкий стон, потому что, блять, ему это нравится. Подобные жесткие покусывания и мягкость в глазах Зейна, которая так отличается от его действий. Зейн смотрит на него так, словно ни за что и никогда не навредил бы ему, но не прочь подтолкнуть его чертовски близко к краю новых удовольствий.
Так легко оказалось вляпаться во все это с Зейном, как и во что угодно вместе с ним с самой первой их с Лиамом встречи. Нет никого другого в этом мире, кому бы он так легко спустил защелкнутые на запястьях наручники, но, глядя на Зейна, он просто вздыхает и ждет, что же тот собирается предпринять.
Он доверяет Зейну – вот в чем вся суть. Зейн знает его лучше, чем кто-либо другой, иногда ему кажется, что даже лучше, чем он сам. Он знает, как Лиам постоянно трудится. Знает, что иногда Лиаму просто необходимо оставлять на его теле засосы, потому что ему приходится делиться Зейном со всем миром ежедневно, и хочется лишнего напоминания для самого себя о том, с кем тот все же уходит каждый вечер домой. И он также знает, что Лиам и сам нуждается в прикосновениях и метках, которые подтвердят то, что он принадлежит Зейну так же сильно, как и Зейн ему.
– Детка, – зовет его Зейн, приподнимая его подбородок пальцами чуть вверх, – отсосешь мне?
И… ой… И Лиам не уверен, что это вообще происходит, но… ох.
– Я? – чисто на автомате переспрашивает он тихо.
– Ключ я спрятал, и ты его ни за что не найдешь, – усмехается Зейн. – Так что, если ты не собираешься проходить в этих наручниках вечность…
– Я должен был знать, что это станет твоим заскоком, – закатывает глаза Лиам, хотя и сам уже чувствует, как джинсы натянулись в области паха.
Зейн снова ухмыляется, глядя на него, и целует. И это, наверное, одна из самых любимых для Лиама вещей в мире: поцелуи с Зейном. Он может (и должен) делать это часами, пока его губы не начинают болеть, а щеки гореть от щетины Зейна. Но сегодня ему этого не достается, Зейн отступает практически мгновенно, переходя поцелуем к его челюсти, а затем покусывая мочку уха.
– Будешь умничкой для меня, – жарко шепчет Зейн ему на ухо, – и я сделаю все для тебя, обещаю.
Лиам вздрагивает от его слов. Как он, блять, вообще может ему отказать?
У него заняло не так много времени, чтобы понять, как Зейну нравятся подобного рода вещички в постели, и еще меньше времени, чтобы понять, что он и сам тащится от них. Сильно так тащится. Намного больше, чем он когда-либо думал, потому что обычно он был тем, кто доминирует. Он не привык к тому, кто так отлично понимает его и готов отдавать в той же мере, что и брать. Это, как и все остальное, становится лишним напоминанием о том, как они с Зейном идеально подходят друг другу. Лиам не возражает хотя бы иногда отпустить контроль, и, ну, есть вещи и похуже, чем подчинение Зейну Малику, если честно.
Поэтому он легко позволяет Зейну вновь поцеловать себя и возбужденно прикусывает губы, когда тот, дразня, медленно расстегивает свои джинсы и спускает их вниз по бедрам. На нем боксеры Лиама, и это совершенно не удивительно. У Зейна просто бесчисленное количество одежды, но он почему-то никогда не носит свое.
Без какого-либо напоминания, Лиам опускается коленями на ковер, на секунду теряя равновесие, но быстро восстанавливая его. Глаза Зейна расширяются, и Лиаму приятно осознавать то, что он будоражит Малика не меньше, чем он его.
– Я собирался сначала перебраться на кровать, – нехотя признается Зейн, – но так гораздо лучше.
– Завтра я прикую тебя к кровати, – предупреждает Лиам. Он чуть прикусывает бедро Зейна сквозь ткань боксеров и отодвигается. – Просто, чтобы ты знал.
– Обещаешь?
Лиам не отвечает. Он слишком занят увлажнением натянувшегося спереди материала, чтобы сейчас отвлекаться. Может быть, он и не признается об этом вслух, но он так же наслаждается ситуацией. Он любит чувствовать вес Зейна на языке и любит смотреть на то, как Зейн становится слабым из-за легких, вроде бы ничего такого не значащих движений его рта. Это красиво. Это действительно так, потому что Зейн никогда и никому не показывался уязвимым, но он никогда не боялся быть таким для Лиама. За что тот его и любит.
Конечно, находиться коленями на жестком полу со скованными за спиной руками не доставляет особого комфорта, но Лиаму уже все равно. Он целует бедра Зейна, пока тот, опустив ладонь ему на голову, спокойно и медленно убирает назад мешающуюся челку, словно готов делать это всю ночь.
Лиам слегка всхлипывает, поднимая взгляд на Зейна, и вся решимость того падает, как и всегда.
– Думаю, тебе это нравится чуть ли не больше, чем мне, – сквозь зубы выдыхает он, пытаясь справиться с охватившей тело дрожью.
Зейн стягивает боксеры вниз, и вот он уже полностью обнажен, пока Лиам все еще целиком в уже давящей на него со всех сторон одежде. Что-то во всем этом заставляет его член напрячься еще сильнее, но Лиам даже не может сжать себя, чтобы хоть как-то снять напряжение, и он вдруг понимает, как сильно облажался из-за того, какой контроль Зейн имеет над ним. (Что, по идее, не должно вырвать из его горла новый стон, но… ладно, он сдается).
Зейн снова приподнимает его лицо за подбородок, аккуратно большим пальцем проводя по его губам.
– Уверен, что хочешь этого? – все же спрашивает Зейн. – Потому что я могу освободить тебя, если тебе не нравится. Я в любом случае счастлив…
– Зейн, – огрызается на него Лиам.
– Да, хорошо, – посмеивается Зейн. – Открой рот.
И Лиам открывает, а Зейн мгновенно подталкивает член к его губам, осторожно и бережно, как и обычно. Не теряя времени, Лиам плотным кольцом оборачивает губы вокруг головки и прижимает язык к щелке. Чем быстрее он разрушит Зейна, тем быстрее и сам избавится от одежды и сможет кончить, поэтому он действует чуть резче, чем то, как ему обычно нравится.
– Блять, – стонет Зейн, запуская пальцы в волосы Лиама. – Глубже, детка, – просит он. – Давай же, Лиам.
Лиам не против до тех пор, пока Зейн не проталкивает член ему в горло. Становится сложно дышать, но все не так уж и плохо. Глаза Лиама слезятся, но он все равно старается и заглатывает еще глубже, пока не упирается носом в поджавшийся из-за задержанного дыхания живот Зейна.
Лиам путешествовал по всему миру. Он видел почти все, что только можно было, но ничего из этого не сравнится с тем, как выглядит Зейн, когда Лиам поднимает голову вверх и встречается с ним взглядом. Нижняя губа того зажата между зубами почти до боли, а глаза с этими длинными и тяжелыми ресницами сильно зажмурены. Из его горла вырывается низкий стон, когда Лиам языком касается его мошонки. Лиам ухмыляется.
Зейн давит ему на затылок, вынуждая вновь взять глубже. Лиам позволяет ему управлять всем процессом, пока не сбивается дыхание, и он уже чувствует, что вот-вот кончит, даже не успев раздеться.
Зейн делает резкий шаг назад, и Лиам ощущает легкое покалывание от отсутствия контакта.
– Не собираюсь кончать, – объясняет Зейн, но по его виду понятно, что он очень этого хочет. – Вставай.
– Не поможешь? – все же спрашивает Лиам, когда чуть не падает, покачнувшись. Наручники, может быть, и отличная идея, но они совершенно не практичны. Они полностью нарушают весь его баланс, и ему требуется рука помощи, чтобы наконец подняться, удержавшись от падения.
Как только они оба уверены, что он не собирается расшибить себе нос о ковер, Зейн начинает расстегивать его рубашку непослушными пальцами. Все его состояние дает Лиаму отчетливо понять, насколько тот возбужден: на его лбу выступили капельки пота, а челка из-за влаги прилипла к коже.
– Наверное, надо было тебя сначала раздеть, – понимает Зейн, когда не может избавить Лиама от рубашки, застрявшей на предплечьях.
Лиам смешно фыркает, а Зейн переходит на расстегивание его джинсов.
– Не думаю, что это тебя заботило в тот момент, да?
– Совершенно нет, – признается Зейн. Он стягивает джинсы Лиама вниз по его бедрам, и тот послушно выходит из них. – Все, о чем я мог думать – это ты в наручниках, все остальное было неважно.
