- Да, - с трудом отвечает он. - Мне бы хотелось узнать.

- Ладно, - Зейн кивает и разрывает рубашку так, чтобы полностью оголить его грудь. Он выводит невидимые узоры на коже шатена, иногда оставляя красные следы. - Я был, как ты, - говорит он. - Прежде чем все это случилось, я был, как ты.

- Вы все были людьми, - напоминает ему Лиам. - Это я и так знаю.

Зейн качает головой:

- Нет, я имею в виду… я тоже был рабом. Я жил в поместье побольше этого, был верен клану из восьми вампиров. Моя семья меня продала. Мы были бедными, и это было в то время, когда вся деревня знала о вампирах, и им не нужно было скрываться, как сейчас. Мои сестры умирали, родители не могли обеспечить нас едой, а отец был болен. Поэтому моя мама пошла к ним, молила о помощи, и они попросили кое-что взамен.

- Твоя семья просто… отдала тебя? - возмущается Лиам. - Как они могли…

- Я стал добровольцем, - говорит Зейн. - Изначально они хотели одну из моих сестер, но я предложил себя. Хотя я и не знал, на что подписываюсь. Все происходило не так, как с тобой сейчас. Со мной не обращались как с человеком. Одна из них, Аласандра, заставляла меня ползать на коленях, как животное. Я всех их ненавидел, да и я им не нравился. Они считали людей отбросами и не стеснялись говорить мне об этом.

- Но кто-то из них все же превратил тебя?

Зейн качает головой:

- Нет. Это был какой-то случайный гость. Она осталась у нас на пару недель и подняла на уши весь особняк. Прежде чем уйти, она спросила, хочу ли я пойти с ней. Мне кажется, она думала, что любит меня. Она не любила, вовсе нет, но я был привлекательным или как-то так. Тогда я только на это и был годен. Симпатичный человечек, которым клан пользовался и хвастался перед гостями. Как чистокровной собакой.

Лиам берет его за руку, вытягивая из воспоминаний.

- В общем, я сказал ей, что не могу. Если бы я ушел, они бы убили мою семью. Поэтому она предложила мне другой вариант. Сказала, что даст мне возможность позаботиться о своей семье самостоятельно. И я воспользовался ей. Что угодно, лишь бы убраться оттуда, не рискуя близкими, - он делает вдох. - Я никогда не хотел становиться вампиром, Лиам. Я ненавидел их. Но когда ты прижат к стене, у тебя не остается выбора. Поэтому я позволил ей превратить меня.

- И что сделали они? Клан, с которым ты был.

Зейн пожимает плечами:

- Они не могли ничего сделать. У той, что меня превратила, было много друзей, они бы не рискнули причинить вред кому-то, кого она превратила. И вампиры не часто убивают кого-то из своих. Это негласное правило, да и убить вампира не так уж просто.

- Поэтому ты ко мне так добр? - спрашивает Лиам. - Потому что ты был на моем месте?

Зейн качает головой:

- Нет. Это было бы логично, но нет. Когда ты сюда попал, я был такой же, как они. Я научился ненавидеть людей, считать их пригодными лишь для одного дела. Я натворил много ужасных вещей, Лиам. Ты бы испытывал ко мне отвращение, если бы знал. И сначала я не хотел, чтоб ты здесь находился. У Гарри были строгие правила по поводу обращения с тобой, и мне казалось, что он слишком мягок.

Лиам мысленно возвращается в прошлое, вспоминает, как холоден был изначально Зейн. По крайней мере, до того момента, как Гарри поручил ему заняться домашним обучением Лиама. Со временем лед тронулся, но Зейн всегда был самым отстраненным из них всех.

- Но ты изменил мое мнение, - говорит вампир. - В первый год, позволь Гарри мне это сделать, я бы мог убить тебя и даже глазом не моргнуть. Но ты… к тебе тяжело оставаться безразличным. Наверное, все дело в том, что в тебе всегда столько энергии. Ты хотел сделать всех счастливыми, и было трудно не хотеть для тебя того же самого.

- Знаешь, а ты делаешь, - говорит Лиам. - В смысле, делаешь меня счастливым. Постоянно.

- Вот и хорошо, - отвечает вампир. - Этого я и хочу.

Лиам поднимает взгляд к потолку:

- Ты когда-нибудь расскажешь мне все остальное? То, что, как ты думаешь, отпугнет меня.

Зейн вздыхает и повторяет позу шатена:

- Если ты правда этого хочешь. Но лично я не хотел бы, чтобы ты смотрел на меня по-другому. Как будто… с ненавистью.

- Не буду, - обещает Лиам. - И я хочу знать всё-всё. Где ты бывал, кого встречал.

- Не так уж много мест я посетил, - говорит вампир. - И знаю тоже немногих. Если ты не заметил, я не очень общительный вампир. О таком спрашивай у Луи. Он везде был.

- М-м-м, - мычит Лиам. - Значит, когда-нибудь мы вместе куда-нибудь отправимся.

- Когда-нибудь, - говорит Зейн. - Но не скоро.

- Почему нет?

- Если ты думаешь, что я пущу тебя в самолет, пока ты еще человек, то ты просто ненормальный, - говорит брюнет. - Эти штуки опасны.

- Ты имеешь в виду, что я не всегда буду человеком? - спрашивает Лиам. - То есть, однажды ты меня превратишь?

Зейн издает недовольный звук и хмурится:

- Ну, Найл и Гарри не оставят мне выбора. Эти двое слишком к тебе привязаны. Они бы места себе не нашли, если бы ты состарился и умер. Они уже долгое время это обсуждают, но здесь я не уступлю, ясно? Забирай свою свободу, Лиам, но я не дам тебя превратить в ближайшем будущем точно.

Лиам улыбается, довольный ответом:

- Хорошо. На данный момент мне и человеком неплохо быть. Я не люблю кровь.

- Полюбишь, - говорит вампир. Он берет его за руку, переплетает пальцы и слегка приподнимает вверх, проводя большим пальцем по запястью. Не до крови, хотя и мог бы. - Ты полюбишь ее со временем.

- Какая она на вкус? - шепчет Лиам. Он всегда сгорал от любопытства, когда кто-то пил его кровь. Есть что-то подозрительно увлекательное в том, как они это делают, особенно Зейн. То, как он проводит по венам на руках или шее, то когтями, то зубами, вызывая в Лиаме острое желание понять, почему же кровь имеет на них такой эффект.

Какое-то время Зейн молчит, но затем подносит запястье ко рту и легонько кусает, проводя языком по коже.

- Это трудно объяснить, - говорит он. - Трудно описать. Это ни на что не похоже. Это больше, чем просто вкус, который, кстати, невероятен.

- Правда?

Зейн кивает. Он скользит губами по его ладони, оставляет поцелуи вдоль пальцев, затем берет один в рот. Он обводит его языком, и Лиам давится воздухом, когда кожу прокалывают острые зубы. Достаточно, чтобы выдавить пару капель крови.

- Особенно ты, - говорит Зейн.

- Какой… какой у меня вкус? - спрашивает шатен.

Зейн снова оказывается на нем, заключая тело руками и ногами. Он наклоняется, мягко засасывает мочку уха в рот.

- Замечательный, - добавляет он. Стонет, в прямом смысле этого слова, Лиаму в ухо. - Такой замечательный, Лиам. У тебя такой замечательный вкус.

От этих слов у Лиама не должен стоять, но тем не менее так оно и есть, и он спрашивает:

- Ты сказал, что это больше, чем просто вкус. Что еще?

- Власть, - говорит Зейн. - Это дает тебе чувство непобедимости. И это настолько интимно, когда ты пьешь чью-то кровь, в особенности, когда это по их желанию. Когда ты знаешь, что они так беспомощны, - он продолжает, продвигается по телу Лиама вниз, останавливается губами на шее, затем на ключице, - что ты можешь сделать с ними все, что захочешь, но они верят, что ты будешь осторожен.

- Ты всегда со мной осторожен, - заикается Лиам. - Правда?

- Конечно, - говорит вампир. Он кусает кожу на его груди. В этот раз человеческими зубами. - Но иногда мне не хочется.

- П-правда? - снова спрашивает Лиам.

Зейн снова проводит ногтями по его груди, цепляя соски. Лиам шипит, но не от боли. По крайней мере, не от боли до того момента, как Зейн делает это снова и в этот раз когтем пронизывает кожу, не больно, но в этом месте моментально проступает кровь. Вампир опускает голову, проводит языком, медленно облизывает, оставляя рану липкой и блестящей от слюны.

- Иногда мне хочется погрузиться клыками в каждый сантиметр твоего тела, - признается Зейн, подчеркивая каждое слово легким укусом в бедро. - Но я не хочу причинять тебе боль. Просто оставить на тебе метку, понимаешь? Чтобы все знали, что ты мой. Только мой.