- Мне нравится, - решает для себя Зейн.

- И мне тоже, - признается Лиам. Он аккуратно поднимает картину и прислоняет ее к комоду, чтобы она высохла. А затем он плюхается обратно на газету, собирает пальцем немного зеленой краски и проводит по щеке Зейна.

Малик открывает рот от неожиданности, подносит руку к лицу, чтобы потрогать то место. Краска холодная, и кончики его пальцев стали зелеными, что означает: это действительно произошло. Лиам только что измазал его краской.

- Какого черта?

Лиам хохочет и немного откидывается назад, упираясь руками в пол.

- Ты бы видел свое лицо, - произносит он сквозь смех. - Ты так… и зеленый…

Зейн макает всю ладонь в красный и проводит ей по футболке Пейна.

- Ты бы видел своё лицо, - передразнивает он, и теперь очередь Лиама бесшумно открывать рот.

- Я же не трогал твою одежду! - возмущается он. - Это же теперь не вывести!

- Ты первый начал, - напоминает ему Зейн. - В следующий раз не начинай того, что не сможешь закончить, Лиам.

Наверное, не надо было этого говорить. Лиам садится, пробегает руками по красной, зеленой, желтой краскам, полностью вымазывая ладони, и затем хлопает ими Зейну по ногам. Когда он поднимает руки, на их месте остаются идеальные радужные следы ладоней, украшающие джинсы Малика.

- Ты труп, - предупреждает Зейн, намереваясь схватить ближайшую бутылку краски, да только Лиам добирается до нее первый, снимает крышку и выливает всё содержимое на брюнета. Краска стекает по плечу, что-то попадает в волосы, одежда полностью испорчена. Он точно никогда это не выведет. - Лиам!

- Тебе идет этот цвет, - ухмыляется Пейн. - Мне нравится голубой.

Зейн кидается на него, прижимая к газете. Однако Лиам сильнее его, и буквально через секунды он оказывается снизу, размазывая спиной краску под собой. Лиам нависает над ним, чтобы не раздавить, и улыбается. Это больше не ухмылка - нет злорадства и ехидства. Это просто веселая, невероятно счастливая улыбка.

Зейн ощущает эту улыбку, когда Лиам целует его. Он делает это мягко, нежно, едва касаясь губами. И его глаза закрыты, ресницы щекочут щеки Малика. И Зейн поддается, слегка наклоняет голову в бок, раскрывает губы. Но в этом нет пыла. Нет злости или чего-то еще, обжигающего изнутри. Есть только приятное, разливающееся тепло, которое заставляет пальцы на ногах сжиматься, когда язык Лиама осторожно изучает его рот.

Отстранившись, Лиам внимательно смотрит ему в глаза, после чего возвращается к делу, в этот раз немного наглее припечатываясь к губам Зейна, но не доходя до привычной им, болезненной и практически агрессивной степени. Никто не тянет за волосы, не царапает, не толкает. Лиам поднимает ладонь, прикладывает к щеке Зейна, большим пальцем размазывая зеленую краску по его щетине.

Малик толкается бедрами вперед, требуя продолжения, если уж всё идет к этому. При этом он издает низкий звук, на случай, если Лиам не понял намека, и тот отстраняется, но лишь на секунду.

В этот раз его губы скользят по щеке, которая не в краске. Зубы тоже участвуют, но это скорее легкое покалывание в отличие от привычных грубых, резких укусов.

- Боже, ты такой… - Лиам замолкает, предпочитая уделить внимание его шее.

- Раздражающий? - помогает Зейн. - Или… как ты там говорил, приводящий в бешенство?

- Мм-м… - рука Лиама скользит ему под футболку. - Вообще-то, думаю, слово, которое мне было нужно, - красивый.

Зейн пытается отстраниться, но ему некуда деваться. Он бьется головой о пол, и боль от этого — словно ведро холодной воды на голову. Она отрезвляет, рассеивает туман в разуме. Лиам все еще целует его шею, тихонько мычит от удовольствия. Когда он возвращается к губам Зейна, на его подбородке уже красуется голубая краска, которую он вылил ему на плечи.

- Что такое? - спрашивает Лиам. - Ты выглядишь…

Зейн качает головой. Он не в состоянии мыслить дальше слова «красивый», эхом раздающимся у него в голове. Лиам правда это сказал? Нет, не может быть. Это бессмысленно. У них всё по-другому. Они друг другу не симпатичны. Они даже не привлекают друг друга (хотя, он знает, что в какой-то степени это не так, но всё же); они друг друга бесят. Именно поэтому они тянут за волосы, кусают, царапают. Нежные прикосновения и легкие касания губ сбивают его с толку. Это сводит с ума.

Лиам снова его целует, и Зейн проводит вымазанными ладонями по его спине. Он хочет снять футболку, хочет украсить кожу парня радугой цветов, поэтому сжимает ткань в кулак и тянет вверх, пока Лиам не избавляется от нее, возвращаясь к его губам. Зейн вытягивает руку в поисках бутылки краски, выдавливает содержимое на газету и погружает в него ладонь, после чего снова кладет Пейну на спину.

- Может… знаешь, может, мы… ну, может, в этот раз мы поменяемся? - заикается Лиам, и его щеки становятся того красного цвета, которым Зейн сейчас измазывает ему плечи.

Брюнет хмурится, переводит взгляд на свои руки, выводит веселый смайлик на теле второго парня.

- Что ты сказал, детка?

Лиам утыкается лицом в изгиб его плеча, на котором нет краски (пока что нет, но, кажется, под конец они оба будут полностью измазаны).

- Хочу, чтобы в этот раз ты меня трахнул, - бормочет Пейн. - Ладно?

По телу Зейна пробегает дрожь. Он никогда не думал, что Лиам об этом попросит, правда. У них уже есть сложившаяся схема. После ругани и избавления от одежды Лиам кладет его на, какую ему захочется, поверхность (свою кровать, кровать Зейна, дважды на столе, что теперь мешает ему делать уроки, потому что, сидя за ним, Малик не может думать ни о чем другом) и трахает его — так у них всё устроено.

- Я никогда… - Зейн смущенно замолкает. Он не хочет признаваться Лиаму, что никогда не был сверху и боится всё испортить. - Давай, ты просто…

- Но я хочу, - стонет Лиам. - Пожалуйста.

Зейн закрывает глаза и вдыхает, переполненный эмоциями. Но он тоже хочет. Господи, конечно, хочет. Иногда ему только это и снится, как он трахает Лиама. Когда не снится, что Лиам трахает его, да.

- У меня руки в краске, - тем не менее говорит он.

- Так иди помой их, - подгоняет Лиам, отстраняясь, чтобы серьезно посмотреть на него, и на его лице отображается гамма эмоций. Слишком много эмоций. - Но в остальных местах краску оставь. Мне нравится так.

- Ладно, - медленно произносит Зейн. - Тогда… Ты подожди здесь.

Лиам кивает и ложится на пол рядом. Зейн вскакивает и практически бежит к выходу, чуть ли не падает, но удерживается на ногах и моментально захлопывает за собой дверь, чтобы не знать, заметил ли Лиам его неуклюжесть.

Всю дорогу в ванную комнату у него кружится голова. Он в спешке смывает краску с рук — часть ее уже засохла, но в целом — всё еще влажная. Вымыв руки, Зейн смотрит на себя в зеркало. Лицо в зеленом, шея в синем, одежда в красном и желтом. Он выглядит так, будто кувыркался в краске, и, в принципе, так и было.

Однако легче думать о состоянии своей одежды, чем о том, что сейчас случится в комнате, потому что, если он задумается, то начнет нервничать. Он не хочет нервничать. Это не вяжется с ситуацией, когда ты спишь с кем-то, кого ненавидишь. Когда это происходит с человеком, который тебе нравится, тогда ты переживаешь. Переживаешь за то, чтобы ему было хорошо. Переживаешь, что вдруг ему не понравятся твои голые ноги, вдруг он сморщит нос при виде менее привлекательных частей твоего тела. Понравится ли ему, как ты целуешься, как прикасаешься. Переживаешь, что сделаешь что-то не так, потому что всё, чего тебе хочется, - это угодить ему. Но секс с человеком, которого ты ненавидишь, намного проще, потому что если ему что-то не нравится в тебе, да кого это волнует? Ты не собираешься делать ему приятно. Ты просто стремишься кончить.

Именно так у них и происходило с Лиамом — им просто нужен был выход эмоциям, они использовали друг друга. По крайней мере, так всё должно было быть, верно? Зейн не сможет выдержать чего-то большего.

Когда он возвращается в комнату, Лиам лежит на полу уже полностью голый. Как и Зейн, он вымазан в разные цвета. Краска гармонирует с его загорелой, смуглой кожей, и Малик тихо вздыхает, закрыв за собой дверь, и любуется картиной перед собой. Он ничего не может с собой поделать. Но дело в том, что у него есть возможность потрогать. Он может поцеловать Лиама, пробежаться кончиками пальцев по его прессу, по накаченным бедрам. Он может провести ногтями по его спине и закусить эту до невозможного пухлую нижнюю губу. И он никогда до этого не осознавал, насколько ему повезло.