Если кто-то это и замечает, то никак не комментирует, что весьма радует, потому что Зейн не думает, что смог бы достойно отреагировать на вопросы об этом. Не думает, что смог бы ответить честно.

Когда они находятся на пути к четвертому городу, в нескольких часах от предыдущей остановки, Найл, Джош и Гарри едут в его автобусе. Он несказанно этому рад, потому что обычно вынужден ездить в нем один. И каждую из этих поездок по ночам ему не остается ничего другого, как лежать в одиночестве в огромной кровати (которая отличается от двухэтажных кроватей остальных парней), слушая звук шин и шум мотора под собой, и глядя в потолок, мечтая чтобы кто-нибудь оказался рядом. Чтобы он уговорил Гарри или кого-нибудь другого переночевать у себя, чтобы не оставаться в одиночестве. Ему не понять, почему он не может путешествовать в одном автобусе с остальными. Зачем ему нужен свой собственный. Это бессмысленно.

Прямо сейчас Найл и Джош играют в приставку, время от времени спорят о том, кто выигрывает. Но, кажется, все эти споры заканчиваются лишь поцелуями, поэтому Зейн особо не обращает на них внимания. Гарри развалился на его кровати в задней комнате, заняв большую ее часть.

А Зейн пишет. Пишет уже последние несколько часов. Не все выходит гладко, но обычно так и бывает. В его крови все еще играет адреналин от концерта, который закончился почти 12 часов назад, но он продолжает мысленно возвращаться к моменту, когда посмотрел за кулисы и в очередной раз словил взгляд Лиама. И так же, как и в первый раз, он не улыбался и не подпевал, как делает во время выступлений группы. Он просто смотрел. Это сводит Зейна с ума.

- Можно мне услышать? - спрашивает Гарри. - То, над чем ты работаешь.

Зейн поднимает на него взгляд и прямо отвечает:

- Нет.

- Почему? - улыбается Гарри. - Дай угадаю, это песня, целиком и полностью посвященная глубине глаз Лиама. Или его бицепсам.

Зейн пробегает взглядом по странице, замечает часть, где, кажется, написал что-то о глазах, и…

- Отвали, - ворчит он.

Гарри заливается смехом, но затем останавливается и перекатывается по кровати, в результате чего Зейну приходится убрать свой блокнот. Гарри кладет голову ему на колени и смотрит на Малика огромными зелеными глазами.

- Ты влюбился в него, - сообщает он. Это даже не вопрос, но Зейн все равно воспринимает его как таковой.

- Нет, не влюбился. Он работает на меня. Это было бы глупо, - твердо говорит он. Потому что он не влюблен в Лиама. Нет. Он… увлечен, немножко. Может, зациклен. Но он… он совсем его не знает. Все, что ему известно, это то, что Лиам широко улыбается, когда действительно счастлив, и он один из тех людей, кто не может не пританцовывать под веселый бит или не бубнить себе под нос слова играющей песни. И у него очень хорошо получается загораживать Зейна от остального мира, когда это нужно, и также он знает, когда нужно просто взять Зейна за руку, чтобы он успокоился. Еще он смеется так, словно влюблен в эту жизнь, и смотрит на большинство вещей до умиления широко распахнутыми глазами.

Лиам из тех, кто любит жить. Он не циник, не пессимист. Он просто по-настоящему наслаждается моментами жизни, не думая о том, что он выглядит, как чудак. И Зейну это нравится, возможно, он немного на него запал, но кто не запал бы, правда?

Однако он не влюблен. Он не влюбляется вот так просто. Именно поэтому Зейн старается избегать времяпровождения с Лиамом наедине вне рабочего времени, потому что мог бы влюбиться, вот в чем проблема. Если бы Лиам открылся ему, словно книга, у Зейна есть чувство, что он захотел бы запечатлеть каждое слово на своем теле, чтобы никогда не забыть. Поэтому он не дает им такого шанса. Не дает им шанса по-настоящему узнать друг друга, не поверхностно.

- Ну и что, что он работает на тебя? - фыркает Гарри. - Тоже мне проблема.

Но это проблема. Ведь дело не только в чувствах. Дело в том, что Лиам правда на него работает, и что будет, если один из них сделает что-то, в чем позже раскается? Что, если Зейн поддастся соблазну и наконец узнает, каково это ощущать эти губы на своих? Ведь может ничего не получиться. Один из них может решить, что не хочет быть со вторым. Отношения не всегда длятся вечность, а тогда что? Он уволит Лиама? Лиам сам уволится? Это совершенно нечестно по отношению к нему. Зейну не грозят никакие последствия, в то время как Лиам рискует всем.

Зейн смотрит на Гарри сверху, театрально вскинув брови.

- Когда смешиваешь работу с удовольствием, это никогда не заканчивается ничем хорошим. Посмотри на себя и Луи. Ваши личные отношения…

- Я не хочу об этом говорить, - спокойно отвечает Гарри. - Он заперся в нашем автобусе и отказывается со мной разговаривать по неизвестным мне причинам, а я не хочу говорить о нем, потому что он ведет себя, как козел.

- Гарри, - вздыхает Зейн, но мысленно улыбается смене темы. - Почему бы вам двоим не…

- Нет, - громко говорит Гарри, закрыв уши, - я не буду говорить об этом. Я совершенно избегаю проблему. Ла-ла-ла-ла-ла.

- Малолетний придурок, - стукнув его по плечу, ласково бормочет Зейн. - Но со временем тебе все равно придется с этим разобраться.

- Разобраться с чем?

- С тем, что вы оба…

- Я не слушаю! - Гарри снова закрывает уши. - Единственные, чью личную жизнь я буду обсуждать, это твою с Лиамом. Даже не Джоша с Найлом, потому что они отвратительны, и их публичные проявления нежности тоже меня нервируют.

- Я всё слышу! - кричит с дивана Найл.

Зейн закатывает глаза и спихивает с себя Гарри.

- Можно мне теперь вернуться к писанине?

Гарри кивает и откатывается от него на другой край кровати. Он позволяет Зейну поработать какое-то время в мире и покое, но вскоре садится и взъерошивает волосы.

- Есть еще одна проблема, связанная с Лиамом, о которой я хотел с тобой поговорить. - Зейн поднимает на него взгляд. - В последнее время он выглядит вымотанным. Мне кажется, он плохо спит в том автобусе.

Возможно, Зейн это заметил. Заметил за последние два дня бледность лица и мешки под глазами Лиама. Но прежде, чем они уехали, он предупреждал парня, что такой стиль жизни — это не только яркие шоу и веселые вечеринки, это может утомить. Но Лиам все равно поехал.

- И? - безразлично спрашивает Зейн, словно ему все равно, хотя, на самом деле, это далеко не так.

- Мне кажется, ты должен пригласить его в свой автобус.

У Зейна дергается рука, и ручка проводит жирную линию вдоль страницы. Он перечеркивает строчку, выдирает лист и злобно смотрит на Гарри.

- Что ты сказал?

- Ты слышал, - с улыбкой отвечает Гарри. - Пригласи его к себе в автобус. Позвони Элеанор, или как там ее зовут, и скажи, что хочешь путешествовать с ним в одном автобусе. От этого Лиаму станет легче жить, а тебе будет не так одиноко. И не смотри на меня так, будто ты бы этого не хотел, потому что это не так.

- Это, - говорит Зейн, упрямо пялясь в блокнот, чтоб не встречаться взглядом с Гарри, - плохая идея.

- Я думаю, это отличная идея! - вставляет Джош.

- Точняк, - добавляет Найл.

Зейн недовольно смотрит на лист бумаги.

- А я думаю, что, наверное, все должны перестать совать свой нос в мою личную жизнь.

Гарри взъерошивает его волосы.

- Мы и есть твоя личная жизнь.

Зейн возвращается к написанию песни и делает вид, что этого разговора не было. Но позже, когда Найл и Джош уснули на диване, слишком устав, чтобы перейти в свой автобус во время остановки на заправке, а Гарри свернулся на его кровати, словно кот, Зейн не может уснуть и снова смотрит в потолок. И в его ушах снова и снова звучат слова Гарри, сопровождаемые изображением измотанного Лиама.

Раздраженно промычав, Зейн осторожно, чтоб не разбудить Гарри, вылезает из постели. Он натягивает свитер, который висел на дверной ручке, и направляется по автобусу к двери.

Заправочная станция небольшая по размеру и находится в глуши. Это место немного пугает и напоминает начало фильмов ужасов, в которых какой-нибудь сумасшедший водитель грузовика убивает компанию подростков или что-то в этом роде (о чем Зейну теперь наверняка будут сниться кошмары), но, по крайней мере, сама заправка еще работает, и даже отсюда ему видно полки, забитые едой.