— Ты показал им, — говорит ведущий.

— Да, думаю, что так, — говорит Зейн. — Но, эти, э-эм, люди, они никогда не делали так. Я имею в виду, что он-и никогда не говорили, что я не смогу сделать это. Вместо того, чтобы смеяться он-и только говорили: «Не забудь меня, когда будешь знаменитым» и я думаю, что это был первый раз, когда кто-то впервые на самом деле поверил в меня. Это значит очень много, понимаете? Поэтому эта песня как будто говорит все те вещи, которые я должен сказать им, чтобы дать понять, как много они значили для меня, значат и будут значить, и то… как сильно я волнуюсь за них.

Лиам быстро моргает.

— Звучит так, будто они очень дороги тебе, — говорит ведущий.

— Да. Эм. Мы можем… Мы можем поговорить о чем-нибудь другом? — спокойно спрашивает Зейн.

— У меня перерыв, — резко говорит Лиам. Он ударяется о плечо Луи по пути в комнату для персонала, но он не пытается остановить его.

Он остается там намного дольше отведенного ему времени. Он просто не может заставить себя вернуться туда и столкнуться с вопросительным взглядом Луи, или чертовым радио. К тому же он слишком озабочен некоторым вопросами, чтобы возвращаться к работе. Позже, когда он выкидывает все из головы, он возвращается к работе, а Луи ничего не говорит. Он опускает свою руку на плечо Лиама и взлохмачивает его волосы сильнее, чем обычно.

Когда Лиам добирается до дома, первая вещь, которую он делает, это то, что он достает нож из ящика, а потом разрезает скотч на коробке и раскрывает створки. Коробка не маленькая, но в ней находится только одна вещь и она недостаточно большая. Чистый CD чехол. Он не похож на тот, что лежит на его кофейном столике с фотографией Зейна сзади и трек-листом и названием альбома. Там нет ничего, кроме черного листка с двух сторон и диска внутри, который бы вы купили в магазине для того, чтобы записать туда фильмы или музыку.

Какая-то часть его подсознания говорит о том, чтобы он не слушал его, но интерес берет верх и он включает диск.

Он узнает знакомые звуки. Голос Зейна наполняет комнату под звуки гитары. Его основной альбом имеет различные спецэффекты, но этот другой. Это Зейн, чувствительный и настоящий, почти такой же, каким он был сидя рядом с Лиамом на диване, играя ту песню, которую попросит Лиам. И следующая песня другая. И следующая. Все песни, которые Лиам просил спеть здесь, на одном диске.

Лиам встает с дивана и проверяет коробку на наличие чего-либо еще. Возможно, какой-нибудь адрес, чтобы он смог отправить это обратно. Или карточка с номером Зейна и каким-либо объяснением. Однако, там ничего нет. Просто картонная коробка, в которой лежал один диск. Не больше, не меньше. Ничего полезного.

И он не может понять, что это, черт возьми, значит. Если это вообще что-то значит. В конце концов, Лиам решает, что нет. Если бы так было, то Зейн бы помог каким-либо образом связаться с ним. Оставил бы сообщение, записку, или объяснил Лиаму то, что происходило на протяжении последних пары месяцев. Но он не сделал этого, следовательно это ничего не значит.

***

В первый день в году, когда выпал снег, настроение Лиама оставляет желать лучшего. Заболевший Луи пришел на работу и выполнял половину своих обязанностей до тех пор, пока не пришла Мэгги, чтобы заменить его. Кроме того, он забыл свою куртку в одном из кабинетов, где у него были лекции, а когда он вернулся обратно, её там не было, что означает, что он вынужден быть в одной толстовке, сквозь ткань которой просачивается снег.

Когда он возвращается в квартиру, то первое, что он делает, это снимает одежду и кидает её в стиральную машину, прежде чем открыть холодильник. Он очень-очень нуждается в том, чтобы начать покупать полезную еду. Он открывает соседнюю дверцу в морозилку и кладет ужин в микроволновку, прежде чем надеть тренировочные штаны и включить телевизор, чтобы на заднем фоне был хоть какой-то звук.

Лиам понимает, что, возможно, ему надо сходить на свидание. Не то чтобы он хочет забыть Зейна, просто было бы неплохо доказать себе (и Луи), что жизнь из-за парня, который никогда не вернется, не заканчивается. И было бы неплохо разделить с кем-то квартиру. Возможно с тем, кто будет готовить, потому что ему начинает надоедать есть каждый день замороженный стейк Солсбери.

Он видит розы, лепестки которых уже мертвы, лежащие на столике для кофе, где он их и оставил. А может быть, ему не нужно на свидание.

Он встает чтобы убрать розы туда, где они не будут привлекать его внимание каждые пять секунд, когда кто-то звонит в дверь. Нахмурившись, Лиам проходит через всю квартиру и открывает дверь. Не проверять глазок — это плохая привычка. Луи бы отругал его за это более, утверждая, что на другой стороне может быть убийца, а Лиам даже не узнает об этом, так как не посмотрел в глазок.

Но на пороге стоял не убийца. Это Зейн. Он выглядит и по-другому, и так же. Больше похож на того Зейна, которого он видит по телевидению нежели того, которого он помнит: сидящего возле кофейни или спящего на его диване. Его волосы уложены, одежда лучше, чем была, но у него на спине все та же сумка крысиной расцветки, и он застенчиво улыбается Лиаму, перебирая ногами, как будто он привык.

— Ничего, если я переночую здесь? — спрашивает Зейн, изогнув брови.

В голове Лиама мелькала дымка вопросов, которая не давала ему думать. Как Зейн оказался здесь? Почему Зейн здесь? Он спит? Почему потребовалось так много времени, чтобы вернуться? Почему он не нашел способа позвонить, чтобы рассказать что-то Лиаму? И все же, несмотря на все эти вопросы, все, что он выдает это «Да».

— Я не хочу спать на диване, — говорит Зейн, когда делает шаг вперед, в квартиру. — Если ты не против, то я лучше разделю с тобой кровать.

Лиам молча кивает, не решаясь ничего сказать. Зейн вздыхает: — Я думаю, что должен объяснить.

— Ты мне ничего не должен, — автоматически говорит Лиам.

— Я должен тебе все, — поправляет Зейн. — Господи, Лиам, просто не думай об этом.

Лиам прикусывает себе язык, прежде чем ответить.

— Хорошо.

— А завтра, — продолжает Зейн, как будто он никогда не умел разговаривать. Его рука крепко цепляется за рубашку Лиама, — я закажу нам еду и расскажу тебе о своем путешествии в Лондон, о записи моего альбома и о том, как я скучал по тебе каждый день и думал, когда же смогу сказать, что ты тот человек, но прямо сейчас… — он переводит взгляд на губы Лиама. — Мне нужно принять душ. И хороший, долгий сон.

— Хорошо, — повторяет Лиам.

Пальцы Зейна гладят его щеку.

— Я ждал слишком долго? Мне надо… Черт, мне надо уйти? Я не должен был ожидать того, что ты будешь ждать меня. Черт. Я…

— Господи, Зейн, просто не думай об этом, — издевается Лиам, кладя руки на бедра Зейна, не давая ему уйти. — И чтоб ты знал, акустический альбом мне понравился больше. А цветы были потрясающими, но они завяли.

Зейн делает вдох, когда его губы оказываются ближе к губам Лиама. Его глаза бегают, пытаясь сосредоточится на губах Лиама.

— Пытался сделать весь альбом таким. Студии звукозаписи не хотели его в акустической версии. И все нормально, цветы бы так или иначе завяли. Я просто хотел, чтобы ты знал, что я не забыл то, что сказал, — его губы трутся о губы Лиама. — Мы можем купить завтра пончики? Из кофейни?

— Обещаешь, что сыграешь мне что-нибудь? — Лиам заключает сделку.

— Что угодно, — обещает Зейн. — Я собираюсь поцеловать тебя сейчас, ладно?

— Ладно, — говорит Лиам еще раз, но последний слог прерывается, когда губы Зейна целуют его.

Насколько он помнит, губы Зейна мягче, чем они выглядят. Они не такие шершавые от укусов, как выглядят. Его руки запутываются в рубашке Лиама, скользят по ребрам и шее, как будто стараются прикоснуться к каждому участку тела. А Лиам не может думать, но это хорошо, потому что он может чувствовать, и позже, когда он поймет, что это все на самом деле, он задаст Зейну вопросы, которые были у него в голове. Но на данный момент, ему все равно.