— Возможно, Гарри упомянул, что Луи, возможно, упомянул, что ты ненавидишь встречи с психологом по понедельникам. Поэтому я решил тебя подбодрить.

Честно говоря, Зейн забыл о Патрике и их встрече, как только увидел Лиама (он не хотел думать о том, что бы это могло значить, поэтому и не стал). Но теперь, после напоминания, его настроение снова испортилось.

— Я не хочу об этом говорить.

— Круто. Так и не говори об этом.

— Ты даже не спросишь, почему? — Зейн приподнял брови, обнимая Лиама за талию, едва касаясь её пальцами. Он не хотел относиться к Пейну, как к хрустальной вазе, но эта задача становилась всё сложнее.

— С чего бы? — он выглядел и правда удивлённым. — Я говорил тебе: у каждого есть право хранить секреты. Если это твой секрет, я не буду заставлять тебя рассказать его или чувствовать себя виноватым за то, что ты не рассказал.

Зейн опустил руки.

— Это не секрет. Я просто не хочу об этом говорить.

— Окей, — Лиам немного отодвинулся от него.

— Окей, — повторил Зейн, почему-то уставившись в потолок. Он не знал, почему внезапно разозлился, просто так произошло и всё тут. В этом и проблема, не так ли? — Я часто дерусь, — начал он, поворачиваясь к Лиаму. — Так часто, что мои родители посчитали, что я вышел из-под контроля. Однажды вечером я пришёл домой — пьяный, с рассечённой губой и сбитыми костяшками — и они отправили меня сюда. А теперь все спрашивают у меня, почему я такой злой и почему я всех ненавижу.

Лиам гладил его по животу, следя за движением пальцев, а не за Зейном.

— Ты не всех ненавидишь. Не думаю, что ты ненавидишь больше людей и вещей, чем обычный человек. Я думаю, ты просто ярче выражаешь свою ненависть и не скрываешь её, чтобы угодить другим, как делает большинство людей.

Зейн выдавил из себя нервный смешок.

— Кто-то говорил тебе, что ты, вроде как, гениален?

— Обычно говорят наоборот.

Если бы Лиаму стало от этого лучше, он сказал бы, что ударил бы любого, сказавшего ему такую глупость. Хотелось оберегать и защищать Лиама от всего мира. А Зейну не нравилось помогать людям. Обычно он всячески старался этого избегать. Но Лиам…

Если бы он мог кого-то спасти, то выбрал бы Лиама. Но Зейн знал, что тот этого не позволит.

— Ты сюда надолго? — спросил он, понимая, что Лиаму не понравятся мысли, крутящиеся у него в голове, тем более, если он прямо о них скажет.

— Как ты сам хочешь.

Зейн провёл кончиком пальца по брови Лиама, а потом поцеловал туда, не рискуя прикасаться ещё к чему-то. Не с такими синяками.

— Тогда навсегда?

— Ав-в-в, — умилился кто-то у двери в комнату.

Зейн быстро поднялся, Лиам за ним, и тут же открылась дверь, впуская Найла с Луи, Гарри и Джошем впридачу.

— Серьёзно? — возмутился Зейн. — Мы могли бы быть голыми, вы это понимаете?

Гарри засмеялся.

— Точно не Лиам. Он будет краснеть так сильно, что умрёт от сердечного приступа, прежде чем снимет футболку.

Лиам покраснел, но по его щекам разлилась лишь лёгкая краснота. Зейна взбесило, что вместо румянца он видит фиолетовые и жёлтые синяки.

— Чёрт, — мягко сказал Луи, запрыгивая на кровать, на которой и для двоих-то было мало места, не говоря уже о троих и огромной заднице Луи. — Что с тобой случилось, Лиам?

Сила с которой вжимался Луи в бёдра Зейна и его локоть, вжатый в грудину, делал ситуацию ещё более болезненной.

— Бокс. Был жёсткий спарринг пару дней назад.

— Ох, блин, — проворковал Гарри. — Я же говорил тебе бросить этот дурацкий бокс, когда ты сломал два ребра в прошлом году.

Зейн напрягся.

— Сломал два ребра? — натянуто спросил он.

— Всё быстро зажило. Всё нормально, — начал оправдываться Лиам.

— Нормально? Ты в больнице лежал кучу недель, там что-то важное проткнул! Ты… — Лиам посмотрел на Гарри, взглядом прося заткнуться. — Прости.

— Вы можете все съебать? — Зейн кричал на парней, хотя зол был на Лиама.

— Это моя комната, — напомнил ему Найл. — Ты не можешь меня просто так вышвырнуть. — Зейн сузил глаза и издал низкий угрожающий звук, почти рык. — Или можешь.

Луи даже не пытался встать с кровати.

— Ты тоже, Рональд Макдональд, — прошипел Зейн.

Луи проигнорировал его и уставился на Лиама с вопросительным взглядом, едва не подрагивая от любопытства.

— Ты давно дружишь с Гарри? — наконец выдавил он.

— Очень.

— И что насчёт отношений? У него они были? У него они есть? Он натурал? Гей? Би? Асексуал? Пансексуал? Одинок? В отношениях? В сложных отношениях? В сложных полигамных отношениях с тридцатью женщинами? Так что?

— Эм, — Лиам посмотрел на Зейна, ища поддержки, но тот лишь развёл руками. — Я типа, эм, не знаю. Я имею в виду, он не встречался с кем-то, кого бы я знал. И ни в кого не влюблялся. Хотя однажды он сказал, что в Адаме Левине «что-то есть» или как-то так.

— Адам Левин, — повторил Луи, щёлкая языком по зубам. — Термоядерно.

Лиам и Зейн хором застонали.

— Не используй это слово, — попросил Малик. — Не в таком контексте.

Луи улыбнулся и погладил Лиама по голове.

— Спасибо, Ли. А теперь я оставлю вас тут трахаться.

— Мы не…

— А теперь, когда я об этом сказал, вы оба будете думать об этом, и я уверен, Зейн уже кучу спермы выстрелял, представляя, как ты тянешь его за волосы, когда он заглатывает твой член.

— Луи. Убирайся.

— Как хотите, — ответил Томлинсон с ухмылкой, и тут же в дверях мелькнули багряные волосы и чёрная ткань их формы.

Зейн завалился обратно на подушку и прикрыл лицо в смущении.

— Просто игнорируй его, — сказал он Лиаму. — Правда.

— Я бы, наверное, так и сделал.

— Проигнорировал Луи? — не понял Зейн.

— Тянул бы тебя за волосы.

Ему потребовалось слишком много времени, чтобы понять, о чём идёт речь, но когда Зейн понял, в штанах стало слегка тесновато, и он быстро вдохнул воздух, что точно нельзя было посчитать стоном. Нет.

— Что случилось с тем краснеющим парнем из ресторана? — поддразнил Зейн, сдвигаясь и укладываясь так, чтобы скрыть свой стояк.

Лиам показал на свою щеку.

— Я краснею, просто этого не видно, — это была хреновая шутка, и только произнеся её, Лиам вжал голову в плечи, самоуничижительно засмеявшись. — Я всё испортил, да?

Зейн сел прямее, обнимая Лиама.

— Не думаю, что ты сможешь что-то испортить, даже если очень постараешься, — сказал он. «Кроме меня», но произносить это вслух было бы слишком глупо.

Нет, Лиам ничего не испортил, а вот он — да (снова, потому что раны на спине Лиама были свежими, и он наверняка сделал ему больно, вот поэтому так и случилось), он уверен в этом на все сто.

— Можно снова посмотреть на твою спину? — спросил он между почти непрерывными поцелуями.

Лиам под ним напрягся (в плохом смысле), а потом вылез из-под Зейна и стянул футболку. Он лежал на животе, пряча лицо в подушке. При хорошем освещении спина выглядела ещё хуже. На ней были длинные, зарубцевавшиеся полосы, покрытые тёмной кожей. Они явно были давними, но шрамы наверняка останутся. Малик осторожно провёл по одной из них.

— Больно?

— Вообще, нет. Уже нет, — после тяжёлого выдоха ответил Лиам.

Он посчитал их. Девять. Некоторые из них выглядели не так плохо, словно произошли от прямого сильного удара, но другие были широкими и более тёмными. Зейн не знал, кричать ему или плакать. Он не сделал ни того, ни другого.

— Где твоя мама?

— Ушла.

— Мне очень жаль, — Зейн всё ещё гладил Лиама по спине.

— Она не умерла, — быстро ответил парень. Он молчал, пока Малик устраивался сзади, начиная массировать его талию. — Она ушла, когда мне было четырнадцать. Они с отцом ругались годами. Никто из них не был счастлив уже много и много лет. Теперь у неё новая семья. Двое детей. Не звонит мне больше, потому что раньше отец первым брал трубку. Один раз я позвонил ей сам и спросил, можно ли мне жить с ней.

Зейн гладил его по спине, избегая касаться повреждений.