— Шаг третий, — воскликнул Двукрест, — выпол­няется только по моей команде: вы поворачиваетесь на месте, нащупывая путь в ничто, перемещаясь не­спешно! Итак, по моей команде — раз…

Тиана огляделась — на лицах многих уче­ников появился испуг, большинство были явно смущены тем, что трансгрессировать их попросили так скоро.

-.два…

—…ТРИ!

Гарри закружился на месте, потерял равновесие и чуть не упал. По всему залу учеников начало мо­тать из стороны в сторону; Невилл так и вовсе уже лежал на спине; Эрни Макмиллан, напротив, совер­шив некое подобие пируэта, приземлился внутри своего обруча и пришел в полный восторг, но тут же заметил, что Дин Томас, глядя на него, помира­ет со смеху.

— Пустяки, пустяки, — сухо сказал Двукрест, ни­чего другого он, похоже, и не ожидал. — Поправьте, пожалуйста, обручи и вернитесь на исходные по­зиции…

Но тут Тиана, сосредоточившись на своём обруче и прикрыв глаза, плавно развернулась и исчезла. Миг и она стоит в нескольких метрах от того места где была.

— Браво, — сказал мужчина. — Редко у кого получается сделать с первого раза.

Все уставились на Умбру, как на что-то сверхъестественное. Девушка молча вернулась на исходную позицию. Как она и думала, трансгрессия схожа с тенями.

Больше никто повторить не смог. Вторая попытка оказалась не лучше первой. Тре­тья тоже. Во время четвертой раздался мучительный вопль, все в ужасе обернулись и увидели, что Сьюзен Боунс из Пуффендуя покачивается в центре своего обру­ча, между тем как ее левая нога так и стоит футах в пяти сзади, на исходной позиции. Деканы бросились к Сьюзен, послышался гром­кий хлопок, в воздух взвился клуб лилового дыма, а когда дым рассеялся, все увидели рыдающюю Сью­зен — нога к ней вернулась, но выглядела Сьюзен до смерти перепуганной.

— Так называемый «расщеп», или отделение тех или иных частей тела, — бесстрастно сообщил Уилки Двукрест, — происходит при недостаточной на­стойчивости сознания. Вам следует оставаться не­изменно нацеленными на нужное место и двигать­ся с неспешностью…

Вот так Двукрест шагнул вперед, раскинул руки, изящно повернулся на месте и исчез в завихрениях своей мантии, тут же появившись у дальней стены зала.

— Помните о трех «Н», — сказал он, — и попро­буйте еще раз… Один… два… три…

Однако и час спустя повторить фурор Тианы никто не смог. Двукреста это не обескуражило. Застегивая на горле ман­тию, он сказал:

— До встречи в следующую субботу, и не забывай­те: Нацеленность. Настойчивость. Неспешность.

После чего взмахнул палочкой, убирая обручи, и в сопровождении профессора МакГонагал поки­нул Большой зал. Шестикурсники загомонили, все сразу, и тоже двинулись к вестибюлю.

***

Утром четырнадцатого февраля Алисия встала раньше обычного, при этом совершенно выспавшись и не имея желания оставаться в кровати ни минуты. Выйдя из душа, весёлая и счастливая девушка обнаружила на кровати плоскую коробку, завёрнутую в серебристую бумагу. В коробке обнаружилось красивое тёмно-синие платье. Не раздумывая, Алиса надела его на себя, крутясь перед зеркалом. Счастливая улыбка играла на губах демонессы.

Величаво вплыв в общий зал, девушка покорила одним взмахом ресниц мужскую половину помещения. Платье сидело на ней идеально, показывая во всей красе её фигуру. Мор села за слизеринский стол, обитатели которого пялились на неё во все глаза, как впрочем и ученики других факультетов, пришедшие на завтрак в это воскресенье.

Стоило только сесть Алисии, как перед ней спикировал знакомый чёрный ворон, опуская синюю коробочку, обвязанную серебряной лентой. Девушка потянула за ленточку. Коробочка открылась и из неё выпорхнула стайка синих бабочек, кружа в причудливом танце над её головой, а на дне оказался тонкий серебряный венец, состоящий из множества мелких листочков и спрятавшихся среди них синих камушков в форме капель. Этот венец завершил образ, красиво расположившись на её огненных волосах.

Рядом с Мор появилась Тиана, кладя руку ей на плечо. Девушка обернулась, улыбаясь.

— С днём рождения, Алисия, — поздравила Тень улыбаясь в ответ. — Bonne fête, ma maîtresse.

— Ты лучшая, Тиа, — счастливо ответила Алиса, вставая и крепко обнимая девушку.

***

Близился март, а в погоде особых перемен не за­мечалось, разве что, она стала не только сырой, но и ветреной. К общей досаде, во всех гостинных по­явилось извещение, что следующая вылазка в Хогсмид отменяется.

Ещё одно происшествие случилось первого числа с Роном. В этот день был его день рождение, не задавшийся с самого начала. Сначала он по ошибке съел конфеты, напичканные приворотным зельем и предназначенные Гарри. А потом, его ещё чуть и не отравили.

— Выходит, день рождения получился у Рона не из лучших? — спросил Фред.

Был уже вечер, в больничном крыле стояла ти­шина — окна занавешены, зажжены лампы. Только одна койка и была здесь занята — Роном. Гарри, Гер­миона, Тиана, Алисия и Джинни сидели вокруг нее, они провели весь день, ожидая снаружи, у двойных дверей, пы­таясь заглянуть в них всякий раз, как кто-то входил в палату или выходил из нее. Внутрь мадам Помф­ри впустила их лишь в восемь часов вечера. Фред с Джорджем появились минут десять спустя.

— Да, совсем не так надеялись мы вручить ему наш подарок, — хмуро сказал Джордж, пристраи­вая на шкафчик рядом с койкой Рона большой свер­ток.

— Что верно, то верно. Когда мы рисовали себе эту сцену, Рон был в ней живым-здоровым, — со­гласился Фред.

— Сидели себе в Хогсмиде, ждали случая удивить его… — продолжал Джордж

— Вы были в Хогсмиде? — поднимая на них взгляд, спросила Джинни.

— Думали купить «Зонко», — мрачно ответил Фред. — Ну, знаешь, хогсмидский магазин волшеб­ных шуток… Хотя какой теперь в этом смысл, если вас больше туда не отпускают по уикендам и поку­пать вы у нас все равно ничего не можете… Да что сейчас об этом говорить!

Он пододвинул свой стул поближе к Гарри, вгля­делся в бледное лицо Рона.

— Как же все это произошло, Гарри?

Гарри пересказал ему историю, которую уже раз сто, как ему казалось, рассказывал Дамблдору, Мак­Гонагал, мадам Помфри, Гермионе, Тиане, Алисии и Джинни.

— Тут я засунул ему в рот безоар, дыхание выров­нялось, Слизнорт побежал за помощью, появились МакГонагал с мадам Помфри, они его сюда и при­тащили. Говорят, все обойдется. Мадам Помфри ска­зала, что Рону придется полежать здесь примерно неделю, настой руты попить…

— Господи, какое счастье, что ты вспомнил о безоаре, — негромко сказал Джордж.

— Счастье, что он там оказался, — отозвался Гарри, которого каждый раз пробирала дрожь при мысли о том, что могло бы случиться, не найди он камушек.

Гермиона почти неслышно шмыгнула носом. Весь этот день она была необычайно тиха. Прилетев с бе­лым лицом к больничному крылу и поймав Гарри, она потребовала, чтобы он рассказал ей о случив­шемся, но затем в нескончаемых разговорах Гарри, Алисии и Джинни о том, как был отравлен Рон, почти не участвовала, просто стояла рядом с ними, испуганная, со стиснутыми зубами, пока их всех наконец не впустили в палату. Рядом с ней молча стояла Тиана.

— Мама с папой знают? — спросил у Джинни Фред.

— Они его уже повидали, появились здесь час назад. Теперь сидят у Дамблдора, но скоро вернутся.

Все помолчали, глядя на Рона, забормотавшего что-то во сне.

— Выходит, яд был в вине? — негромко спросил Фред.

— Да, — сразу ответил Гарри. Он не мог думать ни о чем другом и рад был возможности обсудить все снова. — Слизнорт разлил его и…

— А он не мог подсыпать что-нибудь в бокал Рона - так, чтобы ты не заметил?

— Наверное, мог, — ответил Гарри, — да только зачем Слизнорту травить Рона?

— Понятия не имею, — нахмурившись, сказал Фред. — Ты не думаешь, что он просто перепутал бокалы? А отравить собирался тебя?

— А Гарри Слизнорту зачем травить? — спроси­ла Алиса.

— Не знаю, — сказал Фред, — но желающих от­равить Гарри сейчас, наверное, немало, ведь так? Из­бранный и так далее.