– Прекрасно! Как говорится, не надо обставлять любовь длительными ухаживаниями, нащупай у девушки слабость и сразу тащи ее в постель, – пошутил Ник.

– Можно. Только у вас не хватит чутья и темперамента.

– Почему? У меня всего в достатке!

– Но недостаточно для оценки сексологу.

– Доктор, и всё же, вы больше ничего не добавите к сказанному?

– Лично от себя могу, а за всю сексологию не отвечаю.

– Так добавьте.

– Успокою вас, вы нормальный человек, вас можно приравнять к мужчине, ловящего момент потрогать груди у женщины или заглянуть ей под юбку, что вполне естественно вписывается в отношения двух полов. С этой точки зрения посягать на другой пол не столько можно, сколько нужно, иначе остановится жизнь на Земле. Другое дело затрагиваются вопросы этики, правомочность форм достижения цели, правомерность подхода к законам, пиетет в отношении уголовного кодекса и т. д. и т. п.

– И больше ничего?

– Измените свое либидо, терзания ваши уйдут, и всё станет на свое место в лучшем виде.

ГЛАВА 5

Красота есть красота, даже в зевке.

“Боже, никто детально не изучает анфас и профиль своей жертвы, а я слежу за милой мордашкой из засады в надежде поймать зевок, как птичку из фотоаппарата. Мне удается сосредоточиться ни на чем, но получить сполна то, что я хочу. Я – параноик! Я страдаю какой-то формой паранойи! У меня кризисно симптоматическое развитие воображения и пошла организация умственной несостоятельности по кривой нелепости”.

Ник вспомнил последнюю вечеринку перед отлетом с планеты Дунга, в три раза меньшей, чем на Земле, гравитацией. Гастроллеры со словами: “Это же уникально, когда подсознательное желание исполняется полностью и буквально!” носились как угорелые в убыстренном кино, руки и ноги двигались как шатуны машины в ужасающем темпе, так что приходилось контролировать и ограничивать перемещения. На Дунге вместо искусственной гравитации практиковались гравитационные костюмы и при столкновении все отскакивали друг от друга как мячики. Только глаз с его постоянной, в доли секунды, фиксированной реакцией, оставался прежним и давал мозгу неторопливую информацию. Все вдруг стали рекордсменами в спорте и, шутя, били любые немыслимые земные рекорды. В карты вообще было запрещено играть, потому что не составляло труда любому передернуть колоду и выдернуть нужную карту. Руки были молниеносны, а глаз отставал с его замедленной реакцией. Хотя и он прогрессировал, но ненамного, на доли процента. Все гастроллеры вдруг стали иллюзионистами и без всякого реквизита демонстрировали чудеса волшебных появлений и превращений себя или вещей друг перед другом. Были запрещены все игровые виды спорта, только шахматы оставались шахматами, как на Земле, из-за медлительности и неторопливости в обдумывании.

“Гравитация влияет на исполнение фокусов! – сказал напоследок командир. – Там, где большая гравитация, фокусы делать бесполезно – нет нужной сноровки движений. Предупреждаю, чтобы на Земле после практики, полученной на планете Дунга, никого не потянуло на авантюрные приключения и конфронтацию с уголовным кодексом, а там каждый, как знает, пусть живет”. “Незаметно снять банк – это мы теперь можем!” – загоготали гастроллеры. “Излишне радуетесь! – вмешался командир. – Наслаждайтесь! Балдейте в последний раз свободным движением! На Земле вас снова клещами задавит гравитация. Первый ваш шаг и мускулы наполнятся тормозной жидкостью, вы снова превратитесь в опутанные нитью коконы шелкопряда. Ходьба 5 километров в час, а не 25, как здесь – вот ваш будущий удел”.

Ему тут же возразили:

“Прошли те времена, когда мышцы наливались тяжестью! Прогресс, знаете ли…”

Итак, первые итоги. Конечно, никто не знал, что для Ника все было предопределено уже в тот самый момент, когда он ступил на Землю и в первый раз поцеловал девушку. Кульминация наступила июльским вечером в метро, хотя произойти она могла когда угодно и где угодно. Что удивительно, на такой удивительный дивертисмент ни первая девушка, ни последняя не ответили откровенной вылазкой с пощечиной, довольно крепкой, какой надо бы за такой проступок смазать по мордофиле. Мало того, не окатили бранью и даже не вменили ему в обязанность жениться на них, что было бы куда уместней и естественней. Только от неожиданности, может от обиды, досады облизывали губы и сглатывали слюну.

Природу женщины не понять. И вот уже юбилейное круглое число – двадцать пять девушек как с куста!

Девушки были все разные. Первая, никогда не забыть, была хорошенькой, как кусок свежего розового мыла: среднего роста, изящная, благоухающая, мягкая, восковая. Другая попалась маленькая, изящная, но как ворсистый ковер: колючая, радужная и наэлектризованная. Третья девушка чуть челюсть свою не вывихнула, зевая. Одна так уж вовсе была вся накрахмаленная. И следующие были запоминающиеся, и каждая хороша по-своему.

Ник вернулся с планеты с меньшей, чем на Земле, гравитацией и адаптироваться по ряду неизвестных причин не успел. Открытие на грани невозможного. С удивлением обращал он внимание на свои быстрые движения, нельзя было отвлекаться и терять контроль над собой, приходилось строго следить за своим телом и ограничивать его в ускорениях, чтобы не привести себя и других людей к нежелательным травматическим последствиям. То есть, искусственно создавал немощность инвалида замедленными неуверенными движениями, чтобы сам себе, но не для других, казался дряхлым стариком.

“Голодный человек, чтобы утолить голод, идет на воровство, – подумалось ему, – а он…”

Как сформулировать свое физическое состояние?

Странное было расположение звезд.

Ник набрал код психиатрической клиники.

– Приезжайте, – ответили ему, – и привезите рентгеновские снимки головы. Доктор должен убедиться в том, что исключены все возможные болезни мозга.

ГЛАВА 6

Солнце быстро спалило утреннюю дымку и высушило тротуары после дождя. В кабинете психоаналитика было, вероятно, душно, и дверь от заклиненной подложки из свёрнутой бумаги была чуть отворена. Врач вел прием, и его голос отличался басом на крепкий фальцет жалующегося больного.

– Как давно это было?

– Сегодня, точно.

– Когда у вас появилась мысль, что вы собака?

– Когда я был щенком.

– Почему вы думаете, что эти живодеры приходили, чтобы убить вас?

– Они следовали за мной по пятам до самой двери.

– Вы правильно заметили, не ошиблись, их было точно двое, не больше?

– Минимум, двое. Я слышал, как они шептались за дверью.

– Они пытались взломать дверь?

– Конечно, иначе бы, зачем пришли.

– И что, вы считаете, их отвлекло от этой затеи?

– Я успел закрыться на три замка, а вскрывать их надо, по меньшей мере, тротиловым зарядом.

– А раньше вы уже встречались с ними?

– Однажды они пытались меня надуть…

– Каким образом?

– Пробовали впарить новое средство от облысения. Но меня не проведешь! Я сразу заподозрил, что они хотят меня отравить.

– А потом?

– Разве непонятно – уморить, а потом закопать…

– Как это выражалось?

– Еще предложили купить целую партию моющих порошков, а в виде презента угостили ветчиной с яйцами, заправили цианистым калием.

– Вы пробовали ее?

– Только маленький кусочек.

– Как же вы узнали, что она отравлена?

– Я почувствовал вкус горького миндаля и выплюнул.

– И что вы с ветчиной сделали?

– Приговорил ее, съел, чтобы другие не отравились…

Внизу вошел с улицы посетитель, и дверь в кабинете гулко захлопнулась.

ГЛАВА 7

Перед Ником предстал лысый человек в белом халате, с овальным, как яйцо, усатым лицом.

– Вы хотите подвергнуть себя психоанализу, одним из методов лечения нервнобольных? – спросил он.