– Девчата, давайте чайку попьем, – предложил он, – познакомимся поближе. Я вам об институте расскажу, вы о себе расскажите.

Но не тут то было. Татьяна, однозначно, взяла с налета, девчонок под свое крыло.

– Кира, ты в своем уме? Девчата еле-еле ноги приволокли. Видишь, сил нет чемоданы разложить, устроиться. Всю ночь, поди, в поезде. Им бы сейчас в душ и отдохнуть, а ты со своим чаем пристал.

– Я могу позже прийти, – с надеждой в голосе, отозвался парень.

– Нет уж. Давай сегодня оставь их в покое. Пусть отдыхают!

Пришлось согласиться и нехотя удалиться.

– Девчонки, мы тут с вами держим оборону от назойливого руководства, а сами даже еще не знакомы. – Татьяна перешла в наступление, проявив личную инициативу. Девчонки же ничего не имели против инициативы.

– Меня зовут Ирина. Ирина Сапожникова.

– Я – Мария. Маша Родова.

– А меня вы уже знаете, я – Татьяна Головко, – задорно представилась хозяйка.

– Кирилл сказал, что ты из Рубцовска. Это правда? – поинтересовалась скромно, Ирина.

Таня расплылась в довольной улыбке, видно она гордилась своим городом.

– Правда, из Рубцовска.

– Никогда бы не подумала.

– Почему? – насторожилась Таня и спрятала свою улыбку.

– Акцент у тебя специфический . . . или, лучше сказать . . . говор украинский.

Улыбка вернулась на положенное место.

– Есть такое дело. Так мы все с Украины. Меня совсем маленькую привезли в Рубцовск. А вы откуда?

– Мы из Красногорска, – отрекомендовалась Маша.

– Не знаю. Не слышала никогда.

– Это город недалеко от Зареченска, – уточнила Ирина, давая возможность мысленно сориентироваться по карте.

– Зареченск знаю. Многие наши туда поехали поступать. Если вы рядом живете, зачем в Томск приехали, далеко же? – не понимала Татьяна.

Девчонкам не хотелось перед первой встречной объясняться в своем желании сбежать подальше от любимых родственников и дорогого города.

– Хотелось сюда, – Ирина дипломатично уклонилась от прямого ответа.

Татьяне было не интересно вдаваться в подробности. Впереди много дел и время не хотелось терять на пустые разговоры.

– Что-то мы заболтались, девоньки. Давайте устраиваться. Я тут разложилась во всех шкафах. Рассчитывала жить в комнате одна, как Кирюша обещал. Теперь буду сокращаться.

Комната, куда поселили девушек, была стандартных размеров, не больше и не меньше прочих трехместок. Здание общежития спроектировано интересным образом. Вдоль по коридору размещались комнаты. Справа – только трехместки с окнами, выходящими на внешнюю улицу. Слева – пяти и шестиместные комнаты с окнами, выходящими во двор общежития. Во дворе располагалась спортивная площадка значительных размеров: с полем для мини футбола, баскетбольной и волейбольной площадками, теннисными столами и разного рода спортивными снарядами вроде брусьев, турника и так далее.

В одном конце коридора на каждом этаже находилась общественная кухня с газовыми плитами, раковинами для мытья посуды и самодельными широкими столами, грубо оббитыми тонкими алюминиевыми листами. В другом конце коридора, с одной стороны располагался туалет, напротив, умывальник. Мужские и женские туалеты чередовались по этажам. Если на первом этаже – мужской туалет, то на втором – женский, на третьем опять – мужской и тем же порядком выше.

Студенты в общежитии размещались тоже совсем не спонтанно. Право жить в трехместной комнате имели, исключительно, старшекурсники. Молодняк колготился в многоместных комнатах. Так, что места для избранных нужно было заслужить.

Комната абитуриенток представляла собой подобие каюты корабля, находящегося в море очень продолжительное время, с некоторыми претензиями на домашнюю обстановку. Сразу за дверью справа и слева сооружены двустворчатые шкафы до самого потолка. За одной дверью несколько горизонтальных полок, за другой – сверху и снизу по горизонтальной полке, а на стенках, на уровне человеческого роста, по периметру, прибиты крючки. Между шкафами, поперек комнаты натянута веревка с плотной цветастой занавеской. Благодаря этой занавеске, во-первых, создается некоторое подобие прихожей, где можно разговаривать, вроде как, не приглашая в комнату; во-вторых, при открытых входных дверях, не видно, кто находится в комнате и чем он там занимается. Таким образом, шкафы остаются в прихожей.

В самой комнате довольно тесновато. Справа, стояла металлическая кровать, застланная покрывалом с домиком – подушкой неопределенной формы. Именно наличие подушки указывало на то, что кровать обжита и находится в состоянии использования. Кровать торцом упиралась в стену с окошком. Между кроватью и шкафом находился громоздкий стол с двумя стульями, третий стул занимал место чуть дальше. Невзрачность стола скрывала яркая новая клеенка в красно-синюю, крупную клетку. На ее фоне стулья выглядели полным убожеством. К облезлому черному металлическому каркасу стула крепились фанерная спинка, теперь уже непонятного цвета, в виде прямоугольника с округлыми краями и квадратная, точно такого же качества и состояния, сидушка.

Вдоль левой стены, сразу за шкафом, спинками друг к другу, располагались еще две металлические кровати. Они тоже заправлены бежевого цвета покрывалами, как и на обжитой кровати. С единственной разницей – на этих кроватях подушки не стояли домиками, их вообще не было. Прямо под подоконником, тесно прижавшись друг к другу, стояли нарядные, абсолютно новые, три тумбочки. Казалось, покрывавший их лак еще не высох, потому так искрился в проползающих лучах солнца. Три тумбочки-подружки были настоящим украшением ветхой обстановки студенческой комнаты. Только они, да красно-синяя клеенка радовали глаз проживающих.

Татьяна заметила, с каким любопытством разглядывали жилище новоиспеченные соседки. Ей хотелось произвести на них должное впечатление, похвастаться своей предприимчивостью и возможностями.

– Правда, красивые тумбочки? Это я их в первый же день выклянчила у Кирюши. Здесь стояли совершенно облезлые, с дверцами на честном слове. Одну тронула – дверца рухнула. Конечно, не уйди комендант с кастеляншей в отпуск, фиг бы Кирюша добыл из подсобки новые тумбочки. Можно сказать – повезло.

– А клеенку тоже выдали? Она, по всей видимости, новая, – погладила стол Маша.

– Нет. Клеенку я сама купила. Уж больно стол выглядит кошмарно. За такой и садиться не хочется. Для полного уюта осталось достать шторы, более менее, приличные, – заключила Татьяна.

Она бесцеремонно распахнула дверцы всех шкафов. Отдернула занавеску, отделяющую жилое помещение комнаты от, так называемой, прихожей и, повернувшись лицом к подругам, которые уже начали раскрывать собственные чемоданы, объявила:

– Я буду жить в правом шкафу. Здесь, – она указала на отделение с горизонтальными полками, – моих будет три полки и три полки для общего пользования. На одной будем держать посуду, на двух других – продукты. В другом отделении вместе с моими вещами, кто-нибудь может вешать свои вещи. А вам в пользование достается шкаф, что слева. Располагайтесь в нем вдвоем.

Такой расклад всех вполне устраивал. Закипела работа. Ирина с Машей, стараясь особенно не мешать друг другу, раскладывали свой немудреный гардероб.

– Тумбочка моя будет та, что ближе к моей кровати, а вы занимайте другие две, – распорядилась тумбочками, предусмотрительная Татьяна.

За распаковыванием чемоданов, они не успели поделить кровати. Маша спохватилась:

– Ир, ты куда ляжешь?

– Мне все равно.

– Тогда можно я к окошку?

– Да, пожалуйста.

Вопрос решился быстро и просто. Закончив с вещами, вытряхнув все продовольственные запасы, которыми обеспечили своих чад, опытные родители, втроем навели окончательный порядок.

– Давайте, девчата, собирайтесь в душ. Я вас отведу, а сама к чаю накрою. Устроим пир!

Проводив соседок по комнате в душ, Татьяна принялась открывать, резать, расставлять. К возвращению довольных девушек, стол был накрыт. Оставалось начать пир. В дверь неожиданно постучали. Девчонки в полном непонимании переглянулись.