– А я тут вас поджидаю . . . Вы вчера такая расстроенная ушли . . . Вам, наверно, и помочь то некому . . . Вот, решил, так сказать . . . подсказать.
– Вы то чем помочь можете? – не поняла женщина.
– Хотя бы подскажу, в случае чего, что к чему. Вы наверняка и Витька никогда не видели. Пройдете мимо и внимания не обратите . . . Я вам его покажу . . .
По площадке хозяйственного двора в своих заботах мелькали люди. Они внезапно появлялись и исчезали то в проеме ворот, то в дверях здания, то, огибая кирпичную коробку, растворялись в неизвестности. С Василичем то и дело здоровались, видимо, здесь он был личностью известной и бесспорно уважаемой.
В ворота медленно вкатилась «Лада Калина» серого, грязно-мышиного цвета. Она неторопливо, обстоятельно припарковалась ближе к забору, из распахнувшейся двери вывалился высокий, полный мужчина лет сорока пяти. Изрядно потрепанные джинсы то ли давно не стиранные, то ли окончательно заношенные, свисали из-под внушительно округлого живота. Растянутая во все стороны светлая тенниска с поперечными зелеными полосам и, определенно, поддельным крокодилом на груди, визуально дополнительно укрупняли и без того объемную фигуру. Полное мясистое лицо с бледными глазами, бесцветными ресницами и бровями, дополняло образ одновременно большого в размерах и совершенно безликого человека. Василич взглядом указал на приближающегося мужчину.
– Это и есть Витек. Вы здесь, на улице с ним говорите . . . там, в бытовке не дадут.
Любовь Владимировна подступила к мастеру:
– Здравствуйте . . . Извините, я к вам . . .
Тот остановился, недовольно буркнув себе под нос:
– Уже и на улице от вас житья нет.
Не вдаваясь в смысл сказанных слов, а скорее всего, просто не расслышав их от нахлынувшего волнения, выпалила на одном дыхании:
– Мне бы плотника в двери замок поменять . . .
Мысли в голове Витька, как и сам он, впрочем, не отличались подвижностью. Он, тупо уставившись на носки потрепанных кроссовок, протянул:
– В какой двери?
– Которая входная . . . вторая . . . которая железная . . .
Последняя характеристика объекта, требующего участия Витька, стала для него спасительным даром с небес:
– Железные двери устанавливают с замками. Обращайтесь в компанию, которая устанавливала дверь, вызывайте специалиста. Мы такими делами не занимаемся.
Витек обошел остолбеневшую просительницу, пожал руку Василичу и скрылся в «Диспетчерской». Круг замкнулся. Три дня пожилая женщина, будто легендарный Дон Кихот, сражалась с ветряными мельницами и мельницы, движимые равнодушием, бюрократией и откровенным хамством, победили. Василич опять молча пожал плечами и проследовал за начальством. Убитая наповал, обессилено шаркающая ногами по асфальту, несчастная, уронив седую голову на опущенные плечи, поплелась домой. Не успела подняться на второй этаж, где проживала, как дверь раскрылась, на пороге стояла испуганная Нина Кузьминична.
– Я прям волнуюсь после вчерашнего, прям от окошка не отхожу. Гляжу вы, уж извините, Любовь Владимировна, ползете . . .
Она учтиво пропустила перед собой потерянную, бледную с лица, хозяйку. Прикрывая дверь, поинтересовалась:
– Опять не получилось?
Продолжая в слух разговор сама с собой, посетовала:
– Не надо больше туда шастать. Предупреждала вас – не способная вы с этими сволочами бороться. Понимаете, жизнь у нас теперь такая, как у зверей – выживает молодой, здоровый, зубастый. Только ведь в отличие от нас, звери своих стариков не жрут. Теперь чтобы получить услугу нужно либо за деньги купить, либо властью раздавить, либо зубами вырвать.
Вдруг, присевшая на стул в прихожей, Любовь Владимировна закрыла лицо руками и громко, жалостливо, взахлеб, расплакалась. Нина Кузьминична засеменила на кухню, вернулась со стаканом воды и таблеткой. Опять потянуло корвалолом. Рыдающая женщина трясущимися руками поднесла стакан к губам. Клацавшие о стекло зубы, мешали принять успокоительное. Стакан опустел, а горькие слезы обиды текли и текли по морщинистым щекам старого лица.
Нина Кузьминична, дабы дополнительно не расстраивать, не спрашивая о результатах похода, попыталась приподнять страдалицу со стула, чтобы отвести прилечь на диван. Но Любовь Владимировна не трогалась с места, растирая старушечьими кулачками слезы по лицу, всхлипывая, причитала:
– Он сказал . . . он сказал . . . они не ремонтируют железные двери . . . Надо звать из организации . . . организации чьи двери . . .
– А если той организации давным-давно нет? Я же эти двери вместе с вами устанавливала. Где теперь их искать? Больше пятнадцати лет прошло . . . Нет. Этого не может быть.
– Может . . . он так сказал . . .
– Ничего. Теперь я буду искать правду! – соседка решительно направилась к выходу.
– Вы куда? – испугалась хозяйка квартиры.
– Пойду к директору ЖКХ и спрошу, как жить с открытой дверью? Пусть объяснит . . .
– Я тоже с вами пойду, – голос Любови Владимировны окреп.
– Лучше полежите . . .
– Нет, я все равно пойду . . .
– Ладно. Пойду, переоденусь. Ждите.
– Ой, а как квартира?
– Замкнем внутреннюю дверь, а железную просто прикроем . . .
Руководство жилищно-коммунального хозяйства располагалось на втором этаже того самого двухэтажного серого кирпичного здания, что на территории хозяйственного двора. На первом этаже Любовь Владимировна уже побывала и не раз, поэтому, как считала, имела представление о возможностях и доходах компании. Однако уверенность заметно пошатнулась, когда вместе с Ниной Кузьминичной ступила в роскошные апартаменты второго этажа. Различия в интерьере и «дизайне» между этажами выглядели настолько разительно, что невольно возникала неприятная ассоциация из времен колонизации Африки: внизу ведут свое бренное существование «рабы», а сверху процветают господа с «голубой» кровью.
Прекрасный современный ремонт в несколько узковатом коридоре, дорогие массивные двери в кабинеты, с вообщем-то неуместным орнаментом и внушительными ручками «под старину». Нарядные, искрящиеся светильники под потолком создавали скорее праздничное настроение, нежели рабоче-деловое. На стене перед каждой дверью – таблички с названием отдела, выполненные гравировкой по «позолоченному» фону. Не контора, а кусочек делового рая.
Нина Кузьминична, уверенно двигаясь по коридору, умелым, отточенным движением распахнула дверь в самом конце. Любовь Владимировна замерла от восхищения, теперь перед ней предстало райское место отдыха, не смотря на то, что предназначалось помещение для производственных нужд. Белоснежная приемная отсвечивала чистотой и заботливой ухоженностью. Тут тебе и моднючая стойка для секретарши, почему-то белая офисная мебель с кожаным диваном, двумя изящными креслами и журнальным столиком со стеклянной столешницей, два книжных шкафа с ажурными дверцами за спиной секретарши. У окошка настоящая цветочная мини оранжерея из заморских растений. И, наконец, приличных размеров комнатный аквариум с необычно яркими рыбками, лениво передвигающимися в толще воды. Разнокалиберные, затейливые водоросли, мелкие цветастые камешки, древние развалины игрушечного замка, а главное, необыкновенно красивая подсветка – все вместе создавало сказочную картину подводного мира.
Залюбовавшись представшей перед глазами картиной, Любовь Владимировна на минуту утеряла связь с реальностью, чего ни в коем случае не скажешь о Нине Кузьминичне. Незамедлительно воспользовавшись отсутствием в приемной секретарши и конкурентов на посещение начальства, она решительно, без стука, вошла в «тронный зал». Если приемная просто оглушительно кричала о барских наклонностях хозяина, то обстановку кабинета можно охарактеризовать тремя словами – скромность, строгость, дешевизна. Простецкий вид кабинета управителя всеми возможными коммуникационными системами городишка, вызывал недоумение, особенно после посещения приемной. Небольшое помещение, напротив входной двери – стол с приставкой и стульями вокруг нее, шкафчик для одежды, узкая, состоящая из двух отделений, стенка для хранения документов и объемный сейф старой конструкции. Вот, пожалуй, и вся скромная обстановка хоть и новой, но дешевой мебели. Да, на стене, за спиной хозяина, большой портрет президента.
