Пока Полина с сыном сервировали стол закусками, фруктами и сладостями: нарезая, размещая, уплотняя, Любовь Владимировна в задумчивости осматривала все открытые поверхности в квартире. Начав с трельяжа в прихожей, плавно перешла в комнату. Она методично открывала створки серванта, книжного шкафа, секретера, оглядывала полки, залазила в ящики, интересовалась за телевизором. Глядя на ее молчаливое старание, Кешка, указывая на бабушку взглядом, характерным вскидыванием головы спросил у матери, мол, что это с нашей юбиляршей? Полина, прибывая в полном неведении, только скромно пожала плечами, мол, да кто ее знает . . .

Спросить «в лоб» было как-то неудобно. Печально сосредоточенный вид предупреждал об отстраненном состоянии бабушки, и любопытное вмешательство в поиски грозило всплеском раздражения. Во избежание неприятного инцидента разумнее было дождаться добровольных пояснений на этот счет. Между тем, закончив со спальней, пожилая женщина направилась с обыском в кухню. Хорошо к этому времени праздничный стол, накрытый к торжеству в лучших традициях давно минувших пышных застолий, терпеливо ожидал гостей, а в кухне царил полный порядок. Пока бабушка гремела ящиками, выдвигая их один за другим, хлопала дверцами шкафов, дочь удобно расположилась в кресле перед телевизором, а внук по свойски налил себе чаю и церемонно уселся во главе стола.

– Кеш, можно было бы и остальных подождать, – скорее из воспитательных целей, нежели из упрека, равнодушно заметила Полина.

– Кого остальных? – поинтересовался парень в ответ, поддевая лопаткой кусок шоколадного торта.

– Нас с бабушкой . . . для начала . . .

Кусок соскользнул с лопатки и плюхнулся в тарелку, разлетевшись на маслянистые куски.

– Бабуля шарит по кухни будто партизанка в белорусских лесах, у тебя сериал перед глазами и целый вечер свободного времени . . . – первая ложка с тортом отправилась в рот, парень от удовольствия расплылся в улыбке, – а мне, представь себе, некогда.

– Что бабушка ищет? – не поворачивая головы, поинтересовалась мать.

– А я знаю? Говорю же, как партизанка в разведке . . .

Из кухни появилась растерянная пенсионерка с посудным полотенцем в руках:

– Полина, ты случайно ключи от квартиры не видела?

– От чьей? – беспардонно в разговор вмешался внук.

– От моей, разумеется, – спичкой вспыхнула бабушка.– Ищу весь вечер . . . Куда девала? Не помню . . .

– Бабуля, ты сядь на диван, успокойся и медленно, сосредоточенно вспоминай. Начни с того, как подошла к двери в подъезд, поднялась по лестнице, открыла дверь в квартиру и дальше . . .

Любовь Владимировна последовала совету внука, добросовестно села на диван, для пущей сосредоточенности прикрыла глаза. Прибывая в полной прострации, отдельно от происходящего в комнате, вдруг с округлившимися от ужаса глазами, хрипло произнесла:

– Дверь в квартиру была открытой . . . я не открывала ее ключом . . . просто повернула ручку . . .

Рука Кешки с тортом замерла в воздухе. Полина резко обернулась к матери лицом:

– Это как открыта? – не поняла она.

– Бабуль, может быть, ты ее забыла закрыть, когда ходила в магазин?

Пожилая женщина в недоумении пожала плечами:

– Может быть . . . теперь уже не вспомню . . . Я могла не закрыть квартиру . . . поспешила . . . забыла . . .

– Слушай, а тебя не обокрали? – предположил внук. – Давай, проверим.

– Я уже все осмотрела в квартире. Ничего не пропало.

– А деньги?

– Какие там деньги . . . Нет. Все на месте.

– Так ты все же брала ключи с собой? В чем ходила в магазин? Сумку брала? – сыпля вопросами на ходу, Полина направилась в прихожую.

– Ходила в костюме бордо, в нем нет карманов. Сумку брала, в ней все осмотрела – нет.

Дочь, вернувшись из прихожей с кожаной черной сумкой в руках села на диван рядом с матерью. Высыпав содержимое сумки на поверхность дивана, выворачивала карманы и карманчики, шарила рукой по закромам, потом, перебирая каждый предмет, отправила его на место. Ключей не было.

– Может завалились за трельяж? – Кешка отправился с осмотром.

Раздался нерешительный звонок в дверь, щелкнула задвижка под руками внука, и прихожая наполнилась не по возрасту звонким голосом Нины Кузьминичны, многолетней соседки по лестничной площадке. После немного бравурной и в то же время сентиментальной процедуры поздравления, юбилярша, провожая гостью к столу, так, между прочим, поинтересовалась:

– Нина Кузьминична, я сегодня утром встретила вас у дверей вашей квартиры, помните?

– Конечно, – без задней мысли утвердительно улыбнулась приветливая соседка. – Я с почты шла . . .

– Нина Кузьминична, когда мы встретились, я квартиру, наверно, замыкала?

– Нет. Вы просто прикрыли дверь и стали спускаться по лестнице вниз . . .

– Почему вы уверены, что мама лишь прикрыла дверь, а не замкнула ее на ключ? – как можно безразличнее, подыгрывая матери, уточнила дочь.

– Я же заранее была приглашена на торжество. Когда Любовь Владимировна проследовала к лестнице без задержки, я еще подумала, что вы, Полюшка, отпросились с работы и помогаете маме с празднованием. Я была уверена, что дома кто-то остался . . .

– А вы что делали в то время?

Соседка задумалась на пару секунд, и здесь же отрапортовала:

– Возилась с замком. Дверь почему-то просела и теперь замок заедает . . . Что случилось? – Нина Кузьминична с риторическим вопросом, обращаясь ко всем сразу и ни к кому конкретно, обвела присутствующих взглядом.

– Я сначала забыла замкнуть дверь, а теперь не могу найти ключи . . . Уже все осмотрела, как в воду канули.

Гостья, усаживаясь за стол на предложенное место, неугомонно щебетала на определенно понятную ей тему:

– Ой, вы знаете, у меня тоже такое бывает. Я даже могу ключи в двери оставить, а сама уйти. Недавно девочка с третьего этажа позвонила, оказалось, я квартиру открыла, вошла, ключи в дверях оставила. – Не дожидаясь реакции окружающих, залилась громким смехом.

– Бабуля, ты уж так сильно не расстраивайся . . . никто не залез . . . ничего не взяли, – искренне успокаивал бабушку Кешка.

– Раз дверь не замыкала, значит, ключи не брала. Завтра с утрица, еще раз внимательно осмотришь квартиру. Отыщутся . . . куда денутся? – вторила сыну Полина.

Шумно ввалилось Юркино семейство, и проблема утерянных ключей отодвинулась на завтра. Утром в беспокойстве Любовь Владимировна проснулась пораньше. Внезапно свалившаяся проблема не давала ни спать, ни есть. Шестым чувством она ощущала, что решение беспокойного вопроса займет у нее достаточно много времени, но даже представить себе не могла, как велика станет мера потерянных сил и здоровья. Шаг за шагом, метр за метром, «с чувством, с толком, с расстановкой», продвигался обыск жилья. Были обшарены все возможные карманы, в том числе, в куртках, пальто и плаще; перетрясены сумки; выдвинуты ящики; изучено содержимое коробок и шкатулок, шкафов. Ключи бесследно пропали. Вечером Любовь Владимировна пригласила на чаек к себе соседку.

– Представляете, Нина Кузьминична, ключей я так и не нашла. Всю квартиру перевернула вверх дном.

Как быть не знаю.

– Что тут знать? – включилась в разговор гостья. – Это я одинокая, бездетная, обратиться не к кому за помощью. У вас такие детки заботливые, что Полюшка, что Юрочка. Скажите им – обязательно помогут. Разливая свежезаваренный чай по чашкам, хозяйка смущенно произнесла:

– Оно конечно, помогут . . . дети откликнутся . . . Поймите меня правильно, неудобно мне . . . Подумают еще будто я совсем плохая, выжившая из ума старуха . . . – замялась, подыскивала правильные слова, – мол нуждаюсь в помощи . . . в опеке. Честно говоря, пожалела, что бросилась искать ключи в их присутствии. Надо было подождать . . . Выгляжу теперь в их глазах полной развалиной, которую нужно контролировать и выгуливать . . . Не люблю я лишнего внимания.

– Мне вас трудно понять, – соседка с удовольствием запивала чаем заварные пирожные. – У меня детей нет. Наверно, оно и правильно, чтобы молодым не досаждать . . .