Юрий Алексеевич подробно проинформировал Зою Ивановну, каким образом общаться с молодой женщиной, назначил курс лечения, строго настрого запретил любые контакты с родными и близкими. Сон, покой и постоянное наблюдение за поведением больной. Сестра в душу Анне не лезла, к разговору не приглашала. Очень важно, чтобы она сама захотела поделиться наболевшим. Анна же не торопилась откровенничать. В ее памяти всплывали те или иные картины детства. Она часами лежала с закрытыми глазами, вспоминая прошлое.
Вот она маленькая девочка, сегодня ей исполняется шесть лет. Как повелось в семье, на день рождения девочки приглашаются исключительно взрослые дяди и тети. С кем-то мама вместе работает, кто-то живет по соседству. На протяжении многих лет гостевой контингент не менялся и маленькая Аня знала для кого накрывается вкусный стол. Больше того, она знала заранее, кто из гостей какой подарок принесет. Тетя Оля всегда неизменно дарила куклу и книжку. Причем такая книга уже была у девочки, но ей строго-настрого запрещалось об этом говорить, когда принимала подарок и благодарила тетю Олю. Тетя Таня с дядей Женей дарили какой-нибудь конструктор, дядя Женя считал, что девочка должна развиваться и отсутствие отца в некоторой степени компенсируется сборкой игрушки, поскольку будет развиваться техническое мышление и образное восприятие. Тетя Лена всегда дарила какую-нибудь яркую, вещь в виде платьица, кофточки или юбочки. Сама будучи непревзойденной модницей, она считала, что вкус и умение красиво одеваться, нужно развивать с детства. Дядя Паша и тетя Алла, как правило, приносили что-то движущееся, это мог быть вертолет, автомашина или паровоз. Мальчиковая тема им была ближе, поскольку они вырастили сына, который женился и родил своих двух пацанов. Похоже, они не делали больших различий между увлечениями мальчиков и девочек, ребенок он и есть ребенок, а ему всегда интереснее играть с тем, что летает, плавает или ездит. Никого и никогда не интересовало, а что же на самом деле хочется получить в подарок девочке в единственный ее день в году – день рождения. Анюта видела себя на сцене известной певицей. Она самая красивая на всем белом свете, у нее самое чудесное платье, ее освещают самые яркие лампы, а зал полный зрителей и все хлопают и кричат «браво».
В семье Анны было всего три человека и все женщины: мама – Антонина Сергеевна, бабушка – Ольга Владимировна и собственно сама – Анюта. Три женщины одного рода-племени, одной крови, казалось бы, должны иметь множество точек соприкосновения, схожие характеры, одинаковое понимание жизни, но в действительности, это было не так. Особенно ярко проявлялись различия в отношении мамы и бабушки к маленькой Анечке. Антонина Сергеевна обращалась к ребенку всегда только по имени: – «Анна, принеси мою сумку», или «Анна, убери свои игрушки», никогда не ласкала дочку, не брала на руки, не играла с ней. Отношения между матерью и ребенком носили, если так можно выразиться, оттенок официальности. В голосе звучали нотки сдержанности и легкого раздражения. Мать никогда не наказывала девочку, в классическом понимании этого слова, не лишала сладостей, не ставила в угол, не била. В случаях, когда Антонина Сергеевна была не довольна поведением дочери, она просто прекращала всяческое общение с ней и переставала замечать. Анечка словно переставала существовать в этом мире. Вроде, вот она есть здесь и сейчас, но как только в комнату входила рассерженная мать, дочь словно растворялась в воздухе. Ее не видели, не слышали, не замечали. Девочка «собиралась в маленький комочек», забивалась в угол, сидела там тихо и долго, чаще всего до глубокой ночи. Бабушка осторожно вынимала уснувшего ребенка из угла, раздевала и укладывала в кроватку.
Полной противоположностью в своих проявлениях к девочке была Ольга Владимировна. Бабушка обожала внучку. Называя ее цветочком или воробышком, она активно участвовала в жизни девочки. Пожилая женщина любила и жалела Анюту, старалась окружить ее вниманием и заботой. Они вместе обшивали кукол, гуляли в парке, танцевали и пели, используя в качестве микрофона толкушку для приготовления картофельного пюре. Бабушка была лучшей подругой, с которой можно поделиться самым сокровенным. Ольга Владимировна не случайно уменьшительно-ласкательно называла Анюту воробышком. Она и впрямь выглядела серенькой, безликой птичкой, постоянно о чем-то щебечущей. Внезапно прибегала в кухню и так же внезапно убегала. Но бегал и щебетал этот птенчик только тогда, когда отсутствовала Анна Сергеевна. В присутствии дочери нежность и доброта прятались в самые потайные места и дома воцарялись сдержанность и учтивость. Бегать по квартире, по понятным причинам нельзя, петь и танцевать – верх невоспитанности. Ольга Владимировна несколько раз пыталась поговорить с дочерью на тему воспитания внучки, но та заявила: – «Мой ребенок, как считаю нужным, так и воспитываю». С одной стороны, спорить и ругаться не хотелось, а с другой она чувствовала себя приживалкой. Пенсия маленькая, своего жилья нет. Дочка работает одна, причем работает много и хорошо зарабатывает, содержит ее и Анюту.
Маленькая Аннушка ходила в детский сад, что находился прямо во дворе дома, где они проживали. Ребенок не отличался коммуникабельностью, скорее наоборот, девочка держалась особняком, играла одна с игрушками, которые приносила из дома. У нее не было ни подружек, ни друзей. Когда детей строили парами для выхода на прогулку, ей, как правило, пары не находилось и она либо шла одна, либо за руку с воспитательницей. Мальчишки постоянно шпыняли ее, отбирали игрушки, казалось из всех сил пытались довести до слез. Аня отбивалась от них, защищая себя и свои игрушки, ей было и больно и обидно, но она никогда не плакала и никогда не жаловалась. Девочки хоть и не издевались над ней так открыто, однако играть не звали. Она поначалу попробовала поучаствовать в игре – пойти «полечить» свою куклу к «доктору», та выгнала их из «кабинета». На том совместные игры закончились. Девочки, за глаза, между собой, звали ее очкаркой или палкой. Аннушка в строю стояла первой потому, что была выше всех в группе, нескладная, худая, с длинными руками и ногами, она стеснялась своей внешности. Светло – русые волосы, заплетенные в две тоненькие косички, постоянно провоцировали мальчишек на желание дернуть их. Серо–голубые глаза как бы сливались с бледной кожей лица, отчего выглядели блеклыми, абсолютно бесцветными. Довершением некрасивости девочки являлись, конечно, очко с крупными, круглыми линзами в коричневой пластмассовой оправе. На худеньком личике, с маленьким аккуратненьким ротиком и остреньким, чуть вздернутым носиком, выглядели огромным, грубым нагромождением.
Сегодня ее шестой день рождения. Этот праздник не похож ни на один другой. Совсем скоро придут гости, будут поздравлять, дарить подарки и она, как никогда самая красивая на белом свете, сядет со взрослыми за стол. Девочка стояла напротив зеркала и любовалась своим отражением. Ей подарили самое шикарное платье. Нежно-розовое, с кружевной пелеринкой, украшенной бисером и длинной капроновой юбкой, оно напоминало наряд принцессы из сказки. Привыкшая к насмешкам, Анюта впервые увидела себя как бы со стороны, нарядная, красивая, счастливая, она улыбалась своему отражению. В комнату вошла мама с горой пирожков на блюде. Девочка не успела ретироваться. Антонина Сергеевна пристально посмотрела на дочь и произнесла с сожалением: – «Все же страшненькая ты у нас, да, и ума мало. Просто не знаю, как будешь жить?» Она раздвинула тарелки с закусками, поставила блюдо с пирожками на свободное место и вышла из комнаты.
Маленькая принцесса опустила глаза, сгорбилась, руки обвисли, вздрогнули худенькие плечики и из-под очков потекли слезы. Она стояла перед зеркалом все в том же нарядном, розовом платье и беззвучно рыдала. Когда с гостями сели за стол, Анюта умышленно пролила вишневый сок на платье, за что с позором была изгнана из-за стола. В спальне девочка сбросила ненавистное платье, которое так и не сделало ее прекрасной, забилась в свой «любимый» угол за шифоньером и горько заплакала. Она чувствовала себя самой несчастной, самой нелюбимой и самой некрасивой в мире. Плакала не от того, что ее совсем еще короткую жизнь сопровождали постоянные насмешки, издевательства и непринятие детей в садике и во дворе, она привыкла к жестокости чужих людей. Девочка плакала потому, что не могла смириться с приговором матери – она хуже всех, тогда зачем жить? А Антонина Сергеевна беззаботно праздновала шестой день рождения своей дочери и не задумывалась над тем, что дочь видит и слышит гораздо больше того, что та предполагала. Чувствует глубже и переживает сильнее
