Он проявил заботу, вызывая щемящее чувство нежности и острое желание разрыдаться от счастья. Боже, когда я успела так влюбиться?

Не знаю, как долго мы просто лежали в обнимку. Я удобно уместила голову на широкой груди Алекса, а он гладил мою спину, перебирал рассыпанные по плечам и подушке волосы, пропуская их между пальцами.

В сон не клонило. Во-первых, я выспалась в общаге. Во-вторых, адреналин всё ещё не отпускал.

Было так комфортно просто молчать рядом с Романовым. Вдыхать аромат его кожи, ощущать перекатывающиеся мускулы под своими ладонями, чувствовать спокойное дыхание под щекой.

— Наверное, надо сходить в душ, — предположила я, проведя рукой по груди Алекса.

Ладонь Романова на моей спине замерла, а потом парень резко перевернулся и подмял меня под себя, нависнув сверху. Я даже ахнуть не успела. Смотрела в его чёрные глаза, словно кобра на флейту, готовая выполнять любые приказы своего хозяина.

— Мы обязательно сходим в душ, Маша. Но позже, — Алекс наклонился и снова провёл носом от самой груди до уха, заставляя сердце трепыхать, а потом поцеловал меня. Коротко. Но так порочно, что закружилась голова. — Я не шутил, когда сказал, что хочу тебя сзади.

По телу пробежали мурашки от этих слов, сказанных приказным тоном, с хрипотцой. Его глаза полыхали огнём возбуждения, рождая во мне ответный пожар.

— Перевернись на живот, Маша.

Я повиновалась, не сказав ни слова. Молча сделала, что он просит, едва сдержав возбуждённый стон, и уткнулась лицом в мягкую подушку.

— Руки перед собой. И не убирай, пока я не разрешу. Понятно?

Я покивала и сделала, что приказал Алекс. Дыхание сбилось, я прикусила губу в ожидании.

Незамедлительно почувствовала его губы на своей шее. Он ласково целовал, прикусывал зубами и тут же зализывал место укуса, дул на разгорячённую кожу и опускался ниже.

Провёл рукой вдоль позвоночника и сжал ягодицы, слегка разводя их в стороны. Я охнула и тут же получила лёгкий шлепок по заднице.

— Ты развратная, Маша, — прошептал Алекс, склонившись к моему уху. — Я вижу, что тебе нравится.

Затем он опустил руку между моих слегка разведённых бёдер и ввёл в меня сразу два пальца.

— Чувствую…

В ответ я лишь шумно выдохнула в подушку.

Романов начал двигать пальцами внутри меня, а я, не удержавшись, стала подмахивать бёдрами.

— Дикая кошка Маша, — довольно прошептал Алекс и с силой провёл рукой по моей спине.

Я задыхалась. Двигала бёдрами навстречу пальцам Романова, сжимала подушку перед собой, громко стонала, надеясь, что хоть часть криков скрывается пухом.

Я была на грани. Мне было жизненно необходимо ощутить Алекса внутри меня, и он снова прочитал мои мысли.

Романов потянул меня за бёдра, вынуждая подняться на колени, но несильно нажал на плечи, не позволяя опереться на руки.

В этой позе я, наверняка, напоминала потягивающуюся кошку.

— Блядь, — Алекс красноречиво выразил своё мнение на открывшийся его взору вид, — ноги шире, Маша.

Я сделала и немедленно почувствовала, как ко входу прижался его возбуждённый член. Подалась бёдрами навстречу.

Романов взял меня за ягодицы, крепко сжал и начал буквально натягивать меня на себя.

Я громко простонала. Алекс выругался и ускорился, начав двигать бёдрами самостоятельно.

Его толчки становились всё сильнее, темп ускорялся. Через несколько минут у меня из глаз посыпались искры, и я снова кончила, выкрикнув его имя.

Я обмякла и рухнула бы на постель, но Алекс придерживал руками за бёдра, продолжая медленными, но сильными толчками продлевать моё удовольствие, и, не дав мне придти в себя, подхватил на руки и понёс в душ, выполняя своё обещание.

Я проснулась от того, что было тяжело дышать. Распахнула веки и улыбнулась — на подушке прямо перед моим лицом сладко посапывал Алекс.

Его тяжёлая рука лежала поперёк моих рёбер, а ладонь по-хозяйски покоилась на правой груди.

Романов был таким милым… С растрёпанными волосами, слегка приоткрыми полными губами… Захотелось провести пальцем по его скулам, по ровному носу, погладить закрытые веки и прижаться поцелуем к этим сладким губам.

Но мы уснули всего четыре часа назад. Поэтому я аккуратно высвободилась из романовского захвата и вздохнула, наконец, полной грудью.

В моём животе заурчало. Из-за постоянного стресса я нормально не ела последние несколько недель.

Подняла с пола футболку Алекса и с удовольствием надела на обнажённое тело. Она повисла на мне почти до колен, намекая на огромную разницу в росте, и я, голодная, но довольная, вышла из комнаты, аккуратно прикрыв дверь.

Солнечные лучи уже вовсю освещали кухню, поднимая моё и без того шикарное настроение ещё выше. Чувство голода обострилось сильнее при виде холодильника.

Заглянув внутрь, не увидела ничего нового — фрукты, овощи, полуфабрикаты.

Найдя пару яиц и молоко, решила, что сумею слепить блинчики. Много не получится, но для перекуса на двоих — вполне.

Правда, я не знаю, сколько ест Алекс. И ест ли он по утрам. Любит ли блинчики, или предпочитает омлет. Я вообще ничего о нём не знаю. И всё равно люблю.

Улыбнулась собственным мыслям, достала нужные продукты из шкафчиков и начала замешивать тесто.

Через тридцать минут аппетитный аромат разнёсся по дому. Я сняла последний блинчик, выключила плиту, повернулась и вскрикнула от неожиданности.

— Боже, Алекс, — выдохнула и приложила руку к груди, пытаясь успокоить сердце, — ты меня напугал.

Романов стоял, прислонившись плечом к стене, скрестив руки на обнаженной груди, и сканировал меня горящим взглядом. Он оглядел мои голые ноги, тело, прикрытое его футболкой, ключицы, торчащие из широкого ворота, задержался взглядом на губах и вернулся к груди, которая, наверняка просвечивала сквозь тонкую ткань.

Я переступила с ноги на ногу, испытывая неловкость под его взглядом, и спросила, отложив лопатку в сторону:

— Ты блинчики ешь?

Вместо ответа Алекс хищно улыбнулся одним уголком губ и оттолкнулся плечом от стены.

Романов шёл ко мне, а я не могла пошевелиться. Смотрела на его широкую грудь, жилистые руки, на шею, к которой испытываю нездоровую страсть.

Приблизившись вплотную, Алекс подхватил меня под бёдра, усадил на стол рядом с варочной панелью, высвободил возбуждённый член из спортивных брюк и одним мощным толчком погрузился внутрь.

Из моей груди вырвался хриплый стон.

— Ты всегда готова для меня, Маша, — прошептал, лизнув ухо.

Алекс двигался размашисто, сильно, прикусывал мою шею, ласкал мочку уха, а я тихо стонала, удерживаясь за его плечи.

Романов опустил руку между нашими телами и надавил пальцем на набухший клитор, поглаживая. Ещё пара толчков, и я взорвалась. Спина непроизвольно выгнулась, мой громкий стон разбавил развратные шлепки плоти о плоть. Алекс, ускорившись, толкнулся в меня ещё несколько раз и, выйдя, кончил мне на бедро.

Несколько долгих секунд мы не двигались, переводя дыхание. Первым в себя пришёл Романов. Он дотянулся рукой до салфеток, стёр следы разврата с моей ноги, аккуратно поставил на пол и, озорно улыбнувшись, сказал:

— Я очень люблю блинчики.

Через двадцать минут, сытая и довольная, я оставила Алекса, изъявившего желание помыть посуду, на кухне, а сама направилась в ванну, достав из рюкзака зубную щётку.

Умылась, оделась и вышла из спальни.

— Наверное, мне пора в общежитие…

Алекс, протирающий салфеткой стол, поднял на меня взгляд и удивлённо спросил:

— Зачем?

Я растерялась. Переступила с ноги на ногу и сообщила очевидное:

— Ну, потому что я там живу, — отвела взгляд и нервно добавила, — и надень, ради Бога, футболку.

Алекс самодовольно ухмыльнулся, выбросил в мусорное ведро салфетку и скрестил руки на груди.

— Только если ты останешься.

— В каком смысле? — удивилась, вновь взглянув на парня.

Александр подошёл ко мне, положил руки на мои плечи, легонько сжав, и сказал: