По телу словно пустили разряд тока. Толи от его действий, толи от слов.

Я отшатнулась, обошла парня и вышла из библиотеки.

Войдя в кухню, сразу открыла холодильник и достала бутылку воды — захотелось чего-то прохладного. Удобно разместившись у кухонного островка, открыла бутылку и сделала остужающий глоток.

— Можно мне? — спросил Романов, войдя следом.

Я посмотрела на бутылку и медленно протянула руку, передавая её Алексу.

Парень, продолжая гипнотизировать меня чёрными глазами, поднёс бутылку ко рту и сделал глоток, касаясь губами горлышка, там, где только что были мои губы.

И мне снова потребовалось остудиться.

— Можно задать вопрос? — решила отвлечься разговором.

Судя по изменившемуся взгляду, Алекс удивился.

— Давай.

— Почему ты так себя ведёшь?

Александр удивился ещё сильнее.

— Так, это как?

— Ну, — я замялась, переступила с ноги на ногу и уверено продолжила, — так, словно мозгов у тебя не больше, чем у улитки.

Алекс улыбнулся.

— И что в моём поведении говорит об отсутствии мозгов?

Я задумалась.

— Не знаю, — пожала плечами и, оттолкнувшись от столешницы подошла к окну, — просто вся эта показушность… Взять хотя бы ситуацию со мной. Есть основания думать, что ты не обременял себя мыслительными процессами, когда проделывал всё это публично.

— Что, это? — Алекс скрестил руки на груди и усмехнулся.

Он снова издевается, но сегодня меня это не раздражает.

— Затеял спор, подошёл на стоянке, при всех спросил про возраст на вечеринке у Ильяса. Все ведь знают твой пунктик… И все решили, что ты хочешь…

Я смутилась. Конечно, я не смогу произнести это вслух. Опустила глаза в пол и замолчала.

— Маша? — услышала голос Алекса. — Чего я хочу?

— Не издевайся, Романов, — пробубнила себе под нос, — ты знаешь, о чём я. Ты ведь понимал, что половина университета будет обсасывать эту тему несколько дней подряд.

— Маш, — Александр подошёл к холодильнику и достал оттуда зелёное яблоко, — хочешь?

Я мотнула головой, и Алекс продолжил:

— Я давно об этом не думаю. Так уж сложилось, что уже в старших классах меня стали обсуждать. Конечно, огромную роль в этом сыграли деньги отца, но что я мог поделать? — Алекс подмигнул мне и откусил кусок от яблока, проглотил и продолжил: — Честно говоря, мне просто нет до них всех никакого дела. Если им нравится копаться в моей личной жизни, считать мои деньги и выдумывать всякую чушь — пусть развлекаются. А я просто делаю то, что хочу. Разве это плохо?

Если посмотреть с этой стороны…

— Нет, — ответила.

Я была немного ошарашена. Конечно, Алекс уже привык к тому, что его обсуждают, будто он кинозвезда. Это для меня подобное внимание в новинку. Но ведь Романов втянул меня во всё это, совершенно не заботясь о моих чувствах!

А разве он должен был?

Парень подошёл к понравившейся девушке на вечеринке. Совершенно стандартная ситуация. Только в случае Романова это «подошёл» сопровождается сотней взглядов. Как и любое его действие.

Какие у Алекса варианты? Сменить внешность, прятаться, скрываться? Конечно, нет. Он нашёл единственный выход — не обращать внимания. Это действительно объясняет полное равнодушие парня ко всем взглядам и шепоткам, которые постоянно его сопровождают.

Кажется, пора пересмотреть своё отношение к Александру Романову.

На следующей неделе, встретив меня на крыльце, Александр не стал запираться в своей спальне.

Он прошёл за мной в гостиную и присел на диван, включив телевизор, располагающийся на стильной тумбе между диваном и окном.

Я по уже сложившейся традиции скинула свой рюкзак и толстовку на барный стул и стянула волосы в высокий небрежный хвост.

— Я хотела спросить, — отвлекла Алекса от просмотра увлекательной телепередачи о садоводстве, — а почему у тебя нет ёлки?

Романов повернулся ко мне, сделал звук на телевизоре тише и ответил:

— Мы с отцом никогда не отмечали их Рождество. Ёлку ставили ближе к началу января. В новогоднюю ночь отец всегда пил шампанское, а мне покупал земляничный лимонад — я страшно любил его в детстве, — Алекс улыбнулся воспоминаниям и продолжил: — Уже лет шесть праздники мы проводим не вместе.

Парень беспечно пожал плечами, но я разглядела в этом жесте печаль.

— Я редко бываю дома в Новый год, а наше, российское Рождество, здесь не отмечают, и мы с отцом перестали, когда мне было шесть… В общем, уже лет пять у меня нет ёлки.

— Это ужасно, — совершенно искреннее сообщила я, а Романов улыбнулся.

Я уселась на барный стул.

— А мы с папой всё отмечаем. И католическое Рождество, и Новый год, наше Рождество и Старый Новый год, — мечтательно улыбнулась воспоминаниям. — Правда отец принимал в моих праздниках небольшое участие, но мне всегда было достаточно, что он смотрит, как я наряжаю ёлку, и ест то, что я готовлю, сидя со мной за одним столом.

— Ты умеешь готовить? — удивился Романов.

— Конечно, — кивнула для убедительности, — когда мама умерла, пришлось научиться…

— Я не знал, — полушёпотом сообщил Алекс.

Я снова кивнула.

— Ничего. Прошло уже десять лет…

Я слукавила. Я до сих пор иногда плачу по ночам. Думаю, что боль от потери матери у ребёнка никогда не утихнет.

— У тебя ведь тоже нет мамы? — аккуратно спросила, взглянув на парня исподлобья.

— Нет, — он ответил слишком жестко, но быстро смягчился, улыбнулся и продолжил: — Не поверишь, но я уже лет десять не ел домашней еды.

Мои глаза буквально вылезли на лоб.

— Это как?

— Когда я рос, у нас была домработница. Она и готовила. Добрая была, пекла вкусные пироги… А какой борщ варила! Я вкуснее ничего в жизни не ел! Когда мне было двенадцать, она умерла, и мы не стали нанимать другую. Я постоянно был на учёбе, после школы ходил в спортивные секции, много времени проводил в библиотеке… Пару раз в неделю приходила женщина, чтобы убрать в квартире, а по вечерам заказывали еду домой или быстро перекусывали где-то…

Алекс снова пожал плечами, а я заметила, что мыслями он сейчас где-то далеко. Я залюбовалась его задумчивостью. Он всегда был хорош: в гневе или погружаясь глубоко в себя, равнодушный или возбуждённый… И, похоже, помимо шикарной внешности, природа наградила парня и мозгами, и душой.

И для тебя, Маша, это очень плохо. Очень плохо, Маша…

— Ладно, — я вскочила со стула, — пойду делом займусь.

— Маш? — услышала в спину.

— М-м-м? — повернулась, постаравшись придать себе невозмутимости.

— Сегодня вечером ко мне придут друзья. Будут только самые близкие… Не хочешь остаться?

Я переступила с ноги на ногу. Совру, если скажу, что не была, как и все, заинтересована тем, что происходит на вечеринках у Романова. Сюда надеялись попасть так отчаянно, как все дети России мечтают побывать на Кремлёвской ёлке.

Конечно, любопытство подталкивало меня к тому, чтобы сказать «да». Но окончательное решение я приняла лишь тогда, когда заглянула Алексу в глаза и разглядела в них надежду.

— Но, — указала на себя обеими руками, — я не одета…

— Если бы ты была не одета, то совершенно точно уже не стояла бы так далеко от меня, — засранец широко улыбнулся.

А меня уже не смущал его грязный язык, и я совершенно искренне улыбнулась Алексу в ответ.

— Поверь, Маша, — всё также улыбаясь, продолжил Романов, — ты одета так, как надо.

Я оглядела себя. Футболка цвета хаки, синие джинсы. Ну что ж. Раз хозяин вечеринки так говорит…

— Ладно. Посмотрим на твою тайную вечеринку. Потом продам информацию и фотографии твоему фанклубу.

— Предприимчиво, — Романов ехидно улыбнулся. — Может, надо было всё же поступать на бизнес?

Я кокетливо пожала плечом и, улыбаясь, пошла в кухню за чистящими средствами.

Первые гости пришли уже в пять часов. Я как раз только закончила протирать пыль в тренажёрном зале и, немного уставшая, завалилась на диван в гостиной.