В тот солнечный майский день, получив заслуженную увольнительную и гуляя по городу под цветущими каштанами, они с Мальцевым зашли в один из букинистических магазинов и он, Градов, увидел выставленный на продажу пятнадцатый том «Брокгауза и Эфрона», тот самый, который безуспешно старался найти в Москве его дедушка. Цена была запредельная. Но Мальцев вспомнил о каких-то своих дальних родственниках. И они поехали к ним на окраину Киева, написали расписку с обязательством возвратить эти деньги через месяц и буквально через час, запыхавшись, вернулись в букинистический магазин. Но, увы, книгу уже продали. И вот теперь Мальцев шлет ему этот воистину царский подарок.

Градов рассеянно улыбнулся, отложил книгу и, открыв табакерку, принялся набивать трубку табаком.

– А вот и я, – сказала, появившись на пороге, гостья и, усаживаясь за стол, добавила: – И где мой чай?

– Да-да, – кивнул, откладывая трубку, Градов, – сейчас подам.

Он разлил чай в прозрачные чашки, поставил на стол сахар, корзинку с печеньем и, подавая чай гостье, спросил:

– Может, вам еще бутерброды сделать? У меня есть свежий батон, масло, сыр и даже неплохая колбаска…

– Нет, я на диете! – отказалась девушка и, кивнув на книгу, поинтересовалась: – Ну, и как вам книга?

– Нет слов, – улыбнулся Градов. – Отец рассказывал вам, как мы когда-то не смогли ее купить?

– Да, что-то говорил… – пробормотала девушка. – У вас денег тогда вроде не хватило…

– Ну да… – кивнул Градов.

– Но, кажется, с тех пор вы не очень разбогатели, – вздохнула девушка. – Кроме книг у вас, как я посмотрю, считай ничего ценного нет.

– Ну, во-первых, многие книги и вовсе бесценны… – начал было Градов.

– Теперь, когда все, что нужно, можно выудить из Интернета, книги – это, простите, на любителя. Для большинства современных людей книги – мертвый капитал… – пожала плечами девушка.

– И это говорит дочь Мальцева? – удивленно улыбнулся Градов. – Вы же, как мне говорили, вроде как на журфаке учитесь?

Девушка покраснела и поспешно поднесла к губам чайную чашку.

Градов же отошел к окну и закурил.

– Да вы курите здесь, я и сама с вами покурю, – предложила девушка. – У вас еще одной трубки не найдется?

– Нет, – покачал головой Градов и улыбнулся.

– Ну, тогда я буду свои, ментоловые, – со вздохом сказала девушка и достала из сумочки сигареты.

– Интересно, и как отец с матерью смотрят на то, что вы курите? – поинтересовался Градов, щелкая зажигалкой.

– А им вообще это до фени! – махнула рукой девушка.

– До фени? – удивился Градов. – А ведь, помнится, когда-то в юности Гена, будущий ваш отец, говорил, что если у него будет дочь и она, не дай бог, закурит, он придушит ее собственными руками… Он одно время встречался с девушкой, которая много курила. И потом долго плевался: «Целовать курящую девушку – это то же, что облизывать пепельницу…»

– Ой, ну вы скажете! – покачала головой гостья, затушивая сигарету. – Меня сейчас саму вытошнит.

– Ох, извините, я как-то не подумал, – слегка смутился Градов.

Девушка же протянула руку к серебряной табакерке и поинтересовалась:

– А эта ваша табакерка… Она дорогая, наверное?

– Для меня – да, – сказал Градов и добавил: – Ее мне подарили.

– Серебро, что ли? – продолжала интересоваться, вертя в руках табакерку, гостья.

– И серебро, и золото, и рубины… Но мне она дорога, как память… – вздохнул Градов.

– Это что, правда, самые настоящие рубины? – удивилась девушка, рассматривая яркие прозрачные кроваво-красные вставки на крышке.

– Знаете, там, откуда я ее привез, цветные стекляшки найти было гораздо труднее, чем настоящие рубины, – улыбнулся Градов. – А это подарок, так сказать благодарность, за одну конфиденциальную услугу. Видите, здесь выгравирован вензель? Английские буквы «ВВ». Это значит, «Big Buffalo» – «Большой Буйвол». Так называл себя один африканец…

– Африканец? – удивилась девушка. – Он, что, по-английски говорил?

– О, это был образованный африканец. Даже, я бы сказал, слишком образованный… – пробормотал в задумчивости Градов.

– Разве можно быть слишком образованным? – удивилась гостья.

– Можно, еще как можно… Эта табакерка была для него талисманом. Он считал, что она защищает от злых духов…

– И как же он с ней расстался?

– А он заказал мастеру сделать ему точь-в-точь такую…

– Здорово… – восхитилась девушка и, ставя табакерку на стол, добавила: – Ну, мне пора. Еще в гостиницу нужно устроиться. Вы не знаете, где здесь поблизости есть недорогая гостиница?

– А зачем вам гостиница? Вы и у меня можете переночевать… – предложил Градов. – Живу я один. А места, как видите, вполне достаточно.

– Ну ладно… – тут же согласилась девушка и, повеселев, заявила: – Тогда я в душ. А то с дороги без душа просто жуть.

– Там на сушилке висит чистое полотенце… – начал было Градов.

Но гостья его перебила:

– У меня свое есть. Не волнуйтесь.

– Я вам в зале, на диване постелю, – сказал Градов.

– Вы главное простыни достаньте, а постелить я и сама смогу, – кивнула гостья.

А Градов, всматриваясь в голубоглазую, с яркобелыми крашеными кудряшками розовощекую девушку, вдруг, вздохнув, заметил:

– Однако вы совсем не похожи на вашу мать…

– Вы знали мою мать? – удивилась девушка.

– Знал, еще как знал… – пробормотал Градов и, уже громче, добавил: – Но вы идите, идите, вы в душ, кажется, собирались…

Когда гостья вышла, он выбил из трубки пепел, снова набил ее табаком и, подойдя к окну, закурил.

Знал ли он ее мать? Знал ли он Лизу Мальцеву-старшую, тогда, в девичестве еще не Мальцеву, Голынскую? Сам Мальцев ему такого вопроса никогда не задал бы. Градов взглянул на старинную книгу с золоченым тиснением и у него вдруг промелькнула странная мысль… А не плата ли это за то, что в свое время он, по сути, проморгал такую девушку, уступил Лизу Мальцеву?

Они с Лизой познакомились на танцах в парке. Мальцев тогда сразу же после первомайского парада уехал домой, в деревню, сажать картошку, а он, Градов, весь день гулял по праздничному Киеву. И уже перед самым салютом заметил сидящую на лавочке возле танцплощадки темноволосую девушку в нежнорозовом платье. Девушка, время от времени поглядывая на часы, как будто кого-то ждала. И он, в красивой, как ему все говорили, очень эффектно сидящей на нем праздничной форме, не удержался и несколько раз прошел возле лавочки, а потом и присел рядом с темноглазой смуглянкой, которая, похоже, так никого и не дождалась.

– Вы не хотели бы пойти со мной на салют? – спросил он с ходу.

А она лишь улыбнулась и, вздохнув, кивнула.

В тот праздничный вечер они еще долго бродили по городу, а когда Градов, проводив Лизу до ее подъезда, попытался незамеченным проскользнуть в общежитие, его, как говорится, застукали. И не миновать бы ему наказания, но назавтра Градова вызвали к начальству и, поскольку он был москвичом и отлично знал столицу тогда еще не только России, а всего Советского Союза, отправили туда в командировку. Задание было секретным, Градов никак не мог дать о себе знать не только Лизе, но даже своим родным, которые и не предполагали, что их сын находится в Москве.

А когда через пару недель Градов вернулся в Киев и с букетом белых роз заявился к Лизе, ему открыл двери не кто иной, как Мальцев.

Оказалось, что Лиза, когда он назавтра не позвонил, разволновалась и сама отправилась на его поиски в училище. А поскольку Мальцев ничего вразумительного сказать ей не смог, Лиза восприняла это, как желание укрыть друга, который просто не хочет с ней встречаться. Мальцев, желая утешить и развеселить девушку, назначил ей свидание, а затем и сам того не заметил, как влюбился в Лизу. А та, которой уже не раз приходилось обманываться в чувствах эффектных молодых людей, в конце концов ответила на ухаживания невысокого, тихого, слегка угловатого деревенского парня, пусть и скромного, и не такого обходительного, как москвич Градов, зато неизбалованного женским вниманием, а значит, надежного. Была весна, и события развивались стремительно.