Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Марта бросила перебирать мильву и похромала к Психу. Подошла, потянула к выходу за край драной рубахи:

– Не надо, – краем уха уловил Донк ее бормотание. – Нельзя так в лоб. Соль нужна, да, и баровник. Ты, это… сбегай, коли хочешь. Я на твою долю мильвы наберу, да, – скрюченные старушечьи пальцы робко зарылись в спутанные от грязи, но все еще светлые волосы Психа. – Молодой еще. Перебесишься…

«И чем скорей, тем лучше», – подумал Донк.

Облава началась, когда её не ждал никто.

Раньше Своры всегда зачищали Чёрный дом только летом. О приближении своём они оповещали издалека механически-гнусавыми голосами «крикунов»: «Санитарно-военная очистительная ревизия, просим оставаться на местах! Пожалуйста, оставайтесь на местах!». Заслышав этот клич, страшный не сам по себе, а тем, что он предвещал, все, кто могли держаться на ногах, утекали в катакомбы. Оставшиеся – заразные, калеки или просто больные надеждой – бестрепетно ожидали своей участи.

Когда-то давно Свора просто огненным вихрем проходила по Чёрному дому, оставляя после себя только трупы. Но в последние лет десять люди стали пропадать бесследно. Некоторые из тех чудаков, что грезили обманчивым «завтра», говорили, что Империю, мол, развалили, теперь на ее месте какая-то Республика стоит и ей-де нужны граждане новые, будто бы народу в переворот полегло – ух, сколько! Ну, эти мечтатели жили до первой Облавы. А потом или пропадали совсем, или оставались на грязном полу с простреленной башкой.

Другие, поумнее и поопытнее, вроде Манки, пугали новеньких другой сказкой. Мол, голод в Империи, и не брезгуют теперь легальные и человечьим мясом. В это почему-то верилось охотнее, как и в любую жуть.

Псих, слушая Манки, только кривился и бросал снисходительно: «Что б вы понимали!». Но кто будет Психа слушать? Да и людей из Чёрного дома, вернувшихся в закон, никто никогда не видел, а трупы – вон они, после каждой Облавы оставались. Потому и боялись появления Своры, и потому в тот миг, когда Яршек скатился с крыши с очумелыми глазами, вопя:

– Свора идёт, Свора! – все заметались, как ошпаренные щенки. Сразу поверили. Какой дурень рисковать станет? Вот и Донк тут же подхватил с пола лежак, свернул, забросил на спину и драпанул к подвалу. Первым проскочил – поэтому то, что наверху случилось, только из рассказов и узнал.

Псих и здесь оказался дурнее всех. Вместо того чтобы уйти по-тихому, он подбивал других остаться. Или, если уж они верят свято в то, что Свора убивать приходит, надобно забрать в катакомбы и своих, не бросать их на погибель. Хотя бы не заразных, а тех, кто ногу подвернул или просто не вовремя наглотался квашёнки. Манки его быстро вразумил кулаком по уху, а то некоторые простофили уже начали вслушиваться в крамольные речи. Чего «квашеных» забирать, ежели они сами за себя постоять могут? Отползти, там, или спрятаться, или дубиной какого олуха из Своры огреть… Тут Псих начал вопить сущую несуразицу про какую-то апелляцию, и его быстро затолкали в катакомбы.

– Там же Марта осталась! – надрывался Псих, но серая человеческая масса увлекала его все глубже и глубже. – У нее приступ, за ней уход нужен! И Свора ее не заберет, её же могут и не найти – она наверху! Пустите меня!

Но назад его, конечно, не пустили. Несмотря на два месяца, проведенных в Доме, он оставался еще крепким и здоровым, к тому же кое-что смыслил в лечении. Такими людьми не разбрасывались. Да на этот раз Облава и длилась-то недолго. Востроглазый Яршек, посланный на разведку через два дня, вернулся и сообщил радостно, что Свора ушла. Жители Дома отправились в обратный путь, и в самом хвосте плелся Псих с посеревшим лицом и разбитыми руками.

А в Доме изменилось не так уж много. Разве что запах крови и пороха ненадолго перебил вонь плесени. Выживших было не так уж много, куда больше пропавших. Но Серый, схлопотавший от Своры пулю под рёбра, забился в старые одеяла и уцелел. Да и Ювин, видать, вовремя протрезвел и невесть как выполз на крышу, а там все два дня пролежал под козырьком… Еще в некоторых смельчаков стреляли, но больше мимо – кому ногу рассадили, кому плечо, кого пуля чиркнула по спине.

Манки вздохнул горестно – давно не бывало, чтобы Свора так грязно работала. К счастью, он помнил, что надо делать.

– Яршек, лом сверху неси. Вы, это, ребятки, – обернулся он к остальным. – Выносите дохлых на улицу, к забору. Вечером запалим. А этих… – он легонько пнул в бок Стори, мечущегося в лихорадке, но несчастный даже не заметил этого. Донк отвернулся. Стори было жалко – новенький, веселый, добрый. Вот же не повезло! – Ну, им я пособлю. Вы, это, не сумлевайтесь.

Псих спал с лица, хотя казалось – куда там уж больше.

– Вы же не собираетесь их… Их можно еще спасти! Правда! Я сумею!

– Кабы лето было, я бы слова супротив не сказал, – Манки оскалился щербато. – Но так зима на носу. Кого вытянешь, кого нет, а еду и лекарства на всех переведешь, – потом подумал и добавил: – Ну, Ашку забирай, так и быть. Она квашёнку хорошо варит, а ноги ей без надобности… И эту, Марту свою. Подружка, агась? – и подмигнул глумливо. Псих вскинулся сначала, а потом как будто потух. Опустил патлатую голову и тихо сказал:

– Хорошо. Спасибо. Вам видней.

У Донка аж от сердца отлегло. Всё, перебесился. Теперь успокоится. Можно будет даже имя у него настоящее спросить – не все же звать Психом?

Псих молчал до самой ночи. В углу не сидел, надо должное ему отдать, работал со всеми. Носил трупы к забору, в яму. На Манки не смотрел, как и на тяжелый лом в морщинистых руках, но и помешать не пытался, когда лежачих добивали. Видимо, крепко задумался о чем-то. И если бы Донк знал тогда, о чём, то вырвал бы у Манки лом и проломил Психову дурную башку.

– Значит, вернулся, – Имир не спрашивал – он утверждал. – Сигаретку? – предложил он, как будто Сэлим ушел только вчера, а не четыре месяца назад, после страшного скандала.

– Сигаретку потом. Сначала в душ и на дезинфекцию. Паразиты.

– Разумно. А это кто? – Имир кивнул на старуху, которую Сэлим притащил на своем горбу. Через весь город. Вот же упрямец…

– Марта, – коротко ответил Сэлим, как будто это всё объясняло.

– Ясно, – вздохнул Имир и нажал звонок, подзывая слуг. Сэлим всегда был… с характером. Но это хорошая черта для человека его профессии. И, кажется, безрассудная выходка в итоге пошла юноше на пользу. – Мартой займутся, оставь ее здесь. Лёгочная немочь?

– Да. Приступ.

– Как и ожидалось. Иди, иди, Сэлим, не беспокойся, тут не Чёрный дом, раненых мы не добиваем. А Марте нужен сейчас врач, а не плечо поддержки. Верно, сударыня? – галантно обратился он к старухе, но она только затравленно посмотрела на него. – Не бойтесь. Вам не причинят вреда.

Взгляд Сэлима смягчился и стал немного похож на тот, прежний.

– Он прав, – Сэлим помог Марте сесть в кресло и крепко сжал ее руку. – Не тревожься ни о чём. Все будет хорошо. Я же обещал, помнишь?

Старуха судорожно кивнула и вцепилась скрюченными пальцами в осколок белого камня на веревочке, висевший у нее на шее. Сэлим почему-то улыбнулся и наконец соизволил отправиться в блок для дезинфекции.

Имир взглянул на часы. Половина второго. Кажется, ночь будет долгой…

После всех необходимых процедур Сэлим свалился, как подрубленный, и проспал почти сутки без перерыва. Но в этом были и свои плюсы. Когда он, отмытый начисто, остригший свои патлы и облаченный в строгий костюм, спустился к завтраку, Имир уже знал все, что требуется.

– Значит, Чёрный дом сгорел. Со всеми обитателями, – вчерашняя газета шлёпнулась на стол. – Твоих рук дело?

У Сэлима ни одна черточка не дрогнула. Лицо его, все еще серое от болезни и утомления, с заострившимся носом и истончившимися губами, было словно высечено из камня. Как барельефы в здании Суда, изображающие Справедливость и Непреклонность.

– Да. Моих.

– Вот как? – выгнул седые брови Имир, но удивления в его голосе не было. – А как же милосердие, второй шанс для каждого, о которых ты твердил мне с таким жаром?

5
{"b":"685200","o":1}