То есть он всё же на Земле бывает? - самодовольства модулю было не занимать, и его оговорку я пропустил мимо ушей. Неважно, что делали серые и зелёные человечки сотни лет назад, со мной Шут обошелся строго по правилам.
Бывает, - неохотно ответил модуль, явно не желая обсуждать своего создателя. И я предпочёл остановиться на достигнутом. Скальда злить безопаснее, чем сердить эту программу.
А какое наказание за нарушение запрета? - надо же знать, на что можно реально рассчитывать в Совете.
Смертельное, - ухмыльнулся псевдоШут. И снова огрызнулся, давая понять, что говорить на эту тему тоже не собирается: - Для всей расы нарушителей. Если это всё, то тебе пора баиньки.
Последний вопрос, подожди! Кто наказал нарушителей триста лет назад?
А ты догадайся, - с ухмылкой лязгнул модуль и исчез, оставив меня в растерянности и шоке от внезапного понимания.
Всё-таки, моя надежда на спасение - это не Совет Братства, а именно Шут. Он сам следил за исполнением и убил всех, кто в нарушение запрета болтался возле Земли триста лет назад и контактировал с людьми в той или иной форме. Значит, я должен найти его и рассказать про ириванов. А дальше он разберётся с ними сам.
Только поиск Шута - задачка куда более нетривиальная, чем всё остальное. Если уж он до сих пор не объявился, вряд ли модуль согласится помочь в установлении контакта с ним. Явно же разговаривать не хотел... Про легенду Птицы спрашивать точно не стоит.
Эх, вот бы снова увидеть Марью... Тёмная королевна если бы и не помогла напрямую, то наверняка дала бы подсказку и про Шута, и про Совет. Да и вообще... просто её увидеть... Хотя бы во сне... Марьюшка... Где ты сейчас...
Но вместо моей возлюбленной в полудрёме пригрезился то ли модуль, то ли настоящий Шут, в чёрном с золотом. Он стоял боком, сложив руки на груди, и искоса смотрел на меня оценивающе и хмуро. Кончики вихров отливали жёлтыми язычками пламени, а глаза - глубокой синевой. Выглядело это одновременно красиво и жутковато. Шут скривил губы, недовольно покачал головой, цыкнул, прищёлкнув пальцами, но я не успел отреагировать: видение тут же пропало, и я забыл о нём. Погрузившись в мечты и воспоминания о тёмной королевне, я Звал и сам не заметил, как уснул.
Сон мне приснился удивительный.
Я стоял посреди цветущего сада. Почти чёрные, прямые и причудливо изогнутые стволы и тонкие ветви, без малейшего намёка на листья, усыпаны белыми и розовыми цветами. Словно подсвеченное закатом облако спустилось на землю и повисло на чёрном кружеве ветвей в полнейшей тишине. В жизни подобное я видел только на снимках с Земли и пары далёких планет, славящихся следованием каким-то древним традициям. В памяти всплыло слово "сакура" и тут же стало неважным: это явно не мир людей. Под ногами белый мелкий песок редких тропинок на чёрной земле. Откуда-то я знал, что необычный сад окружает река, чьи воды могут полыхать до небес. И ещё знал, что в центре сада есть что-то очень важное и тайное. Каким-то образом я оказался там, где гостей явно не привечают.
Тем не менее, по извилистой дорожке я пошёл вглубь сада.
Белый песок еле слышно сухо похрустывал в такт шагам. Было в этом звуке что-то такое, что я решил рассмотреть странный песок поближе, но в одно мгновение понял: лучше не надо. Здесь вообще ничего не надо трогать. Следуя тропинке, я обогнул небольшой пруд. Вода в нём словно отражала краски заката, но здесь не было обычного течения времени, не было солнца и луны, ночи и дня, утренних и вечерних сумерек. Здесь было светло и темно одновременно. На водной глади горели алые отблески, и я вдруг понял, что вода очень щедро смешана с кровью. Как бесчисленных павших в битвах, так и добровольно принесённой в жертву каким-то могучим существом. И жертвенной крови ничуть не меньше, чем крови его врагов. А под ногами хрустит совсем не песок...
От внезапного понимания что иду по раскрошенным костям пробрала дрожь. Что это за место? Как и зачем я сюда попал?!
Полная тишина и неподвижность в саду навевали ощущение нереальности, за спиной, между стволами деревьев, казалось, сгущается тьма, но, стоило оглянуться, и я видел всё те же серые сумерки. Я сам казался себе тенью. При этом цветы не теряли своей яркости и сладкого, живого запаха, вода мягкими волнами накатывала на узкую песчаную полоску берега, и при всём желании сбежать отсюда, на меня вдруг снизошли спокойствие и понимание, что нет иного выхода, как найти хозяина этого сада.
Словно в ответ на это озарение, я вдруг увидел, что справа от меня тянется ровная белая стена здания. Обогнув угол, тропинка вела среди деревьев прямиком к двум низким и широким ступеням из густо-янтарного, гладко выскобленного дерева. Нескольких шагов хватило, чтобы понять, что передо мной Храм. Матовые стены белы и чисты. Две чёрные колонны из полированных цельных стволов кедра, каждая два обхвата, словно молчаливые соратники-стражи поддерживали чёрно-красные крылатые скаты крыши над входом. Резные двери из потемневшего кипариса чуть приоткрыты. Храм не отличался особыми размерами, но потрясал до глубины души ощущением исходившей от него настолько огромной и древней силы, что сравниться с ней, наверно, могла бы только вселенная.
Не знаю, сколько я стоял, молча внимая этому величию, когда из-за спины раздался негромкий, но холодный и недовольный голос женщины:
- Что ты здесь делаешь? Смертным не место здесь, человек.
Я обернулся и в который раз испытал потрясение.
На меня смотрела Марья. Точнее, хозяйку Храма роднило с моей мечтой что-то очень глубинное, что я не мог описать словами, но ощущал всей душой. Внешне же невысокая, стройная девушка в белоснежном церемониальном одеянии напоминала мою покровительницу только бесподобно чёрным покрывалом волос, достававшим до земли, и совершенно строгим взглядом космической бездны. Круглое лицо и широкие скулы, удлинённый разрез глаз и изящный носик, идеально тонкие брови на фарфоровой коже и виртуозно выписанные алым губы - всё делало её похожей на удивительной красоты картину или статуэтку. Многослойное одеяние, даже перетянутое широким алым поясом, скрывало все формы, оставляя открытым взгляду только шейку и изящные, словно из кости выточенные, кисти рук. Широчайшие рукава были прошиты алой нитью, да и волосы, как я смог заметить, в нескольких местах стянуты лентой в тон. Чёрное, белое и вкрапления чисто-алого - три цвета царили в этом месте.
Хозяйка Храма держала в руках тёмную деревянную чашу с водой и требовательно смотрела, ожидая ответа.
