– Вам очень повезло, – заметила Роуэн. – Некоторые вынуждены делить одну спальню. Не представляете, сколько приходится утрясать разных вопросов, вроде «кто меняет постельное белье».

– Бери себе нашу спальню, – предложил Брам, – раз уж ты будешь больше времени проводить с детьми.

«Нашу спальню». Одно дело – договориться о том, кто где спит, другое – перейти на язык новой жизни.

– Хитрость в том, чтобы рассматривать оба жилья как свои, – объясняла Роуэн. – Основной дом и дополнительный. Никто ни на что не претендует, вы оба – совладельцы и соарендаторы. И в первую очередь – родители. Равные.

Она показала нам рекомендуемое приложение для смартфона.

– Будете вести общий дневник: кто остается дома, кто в квартире, кто уезжает, кто забирает детей из школы. Спортивные секции, дни рождения, походы к друзьям – все можно отмечать разными цветами.

Что касается финансовых договоренностей, тут ничего особенно не изменилось. Мы с Брамом зарабатывали примерно одинаково и вносили равную сумму на общий счет, с которого платили за ипотеку, за коммунальные услуги и за все, что тратили на детей. Теперь эту цифру придется увеличить на сумму арендной платы за съемное жилье – студию или комнату. Поэтому я предложила временно приостановить бракоразводный процесс, чтобы не тратиться на адвокатов.

– Логично, – отозвался Брам, и в его тоне слышался неприкрытый оптимизм.

– Надеюсь, ты понимаешь, что мы расстались окончательно? – уточнила я, стараясь воздерживаться от резкости. – Развод неизбежен, просто не сейчас. С моей стороны назад хода нет.

– Да, конечно.

Роуэн внимательно наблюдала за нами, сдержанная и сосредоточенная.

– В некоторых случаях предпочтительно раздельное проживание. Выбранный вами вариант неизбежно привнесет момент вторжения в частное пространство: очень сложно каждый раз подчищать все следы своего пребывания перед сдачей жилья другому. Вы уверены, что оба этого хотите? Фиона?

Я вдохнула так глубоко, что легкие заполнились до отказа, потом представила лица мальчиков, их лоусоновские кудрявые головки и кивнула.

Брам тоже согласился – с нехарактерной для него искренностью.

– Я готов, – сказал он, и его смущенная улыбка вдруг напомнила мне начало наших отношений.

Помните строчку из песни: «Она такое ночью предложила, что и Калигула бы покраснел»? Так вот, от предложения Фии покраснел бы и святой. Нет, серьезно. Чуть ли не каждый день в газетах писали о разведенных отцах, которые вынуждены снимать жилье бог знает где, в каком-нибудь убогом месте – и ни единого шанса взять новую ипотеку, пока старая не выплачена. И вот Фия избавила меня от этого, избавила от ада, в который имела полное право низвергнуть. Вместо того чтобы выгнать на мороз, она меня заново ввела в семью; вместо того чтобы обобрать до нитки, оставила наши текущие финансовые договоренности без изменений.

По сути, Фия просто делала то, чем родители вечно хвалятся, однако никогда не выполняют до конца: ставила детей превыше всего.

Мы подписали соглашение – необязывающее, но важное для нее. Разумеется, не обошлось без нравоучений (это же Фия!).

У консультанта был низкий, вкрадчивый голос, чуть ли не с нотками соблазна.

– Есть ли у вас какие-либо пункты, не подлежащие обсуждению? Категорическое «нет»? – спросила она.

– В дом никого не приводить, – тут же отозвалась Фия. – Только в квартиру. И без превышений скорости, когда в машине дети. У него и так полно штрафов. И никакой выпивки при мальчиках!

– Я у тебя какой-то монстр получился! – пошутил я.

Насчет езды, может, и справедливо, а что касается выпивки, у нее просто напитки красивее, вот и вся разница. Фия любит мятно-зеленый «мохито» и рубиново-красный «кир-рояль», покупает джин, какие-то странные настойки на ревене, чернике, рождественских специях. Женщины с Тринити-авеню всегда обожали джин.

И до сих пор, наверное, обожают.

– А вы, Брам? У вас есть какие-то условия?

– Никаких. Я согласен со всем, что захочет Фия.

И я говорил совершенно искренне.

– Редкая она женщина, – сказала мать, когда я поделился новостями.

Мама всегда немножко стеснялась Фии и ее семьи, с их привычками среднего класса: благодарственными записочками, регулярными походами в театр, поездками в Дордонь. Ну, или могла бы стесняться, если бы Фия не была к ней так добра и внимательна. И тем не менее мать всегда считала, что я сделал хороший выбор. Женился «на повышение» – и развожусь также.

– Смотри, не подведи хоть на этот раз, – предостерегала она, и в ее взгляде читалась снисходительность пополам с неодобрением. – Второго шанса может и не быть.

Тогда казалось, Господь надо мной сжалился.

Мы назначили начало новой программы на пятницу, второе сентября, – последние выходные перед началом учебного года. Время поджимало, следовало поскорее найти «другое жилье» (именно так, в кавычках, – мысленно я не считала его своим).

Впрочем, тут нам повезло. Брам никогда не сжигал мосты – по крайней мере там, где речь шла о собутыльниках. Он до сих пор пропускал пинту-другую с риелтором, который продал нам дом на Тринити-авеню, – и тот выдал нам координаты квартиры-студии в западной части Элдер-Райз, в десяти минутах ходьбы от нашего дома, через парк. Купленная для сдачи, квартира переходила из рук в руки; судя по всему, съемщики в ней надолго не задерживались – слишком маленькая площадь для постоянного проживания.

Снаружи здание, выстроенное в стиле ардеко на центральной улице, смотрелось стильно: гладкое, белое, со стальными рамами и изогнутыми террасами. Агенты называли его «Бэби-деко» (в нашем районе даже архитектура не избежала семейных метафор).

Брам взял на себя всю организацию: обсудил арендную плату, проверил и подписал контракт, съездил в «ИКЕЮ» за кухонными приборами.

На совместном просмотре я улучила момент и напомнила ему об условиях.

– Здесь можешь делать что угодно, а дома воздержись.

– Понял, – ответил Брам. – Тогда и марихуану буду прямо тут выращивать, ладно?

– Очень смешно! – Я поймала его взгляд. – И я серьезно насчет превышения скорости – хватит уже сюрпризов!

Мне показалось или в его глазах мелькнула хитрая искорка? Сложно сказать, даже на мой опытный взгляд; и все же что-то заставило меня повторить.

– Я серьезно, Брам, – больше никаких тайн!

– Никаких, – кивнул он.

Надо было это записать. Нет, занести отдельным пунктом в соглашение и заставить расписаться. А еще установить в нашем приложении напоминание (ежедневное): никаких тайн.

И да – несмотря на произошедшее, я до сих пор считаю, что идея «птичьего гнезда» – отличный вариант (для тех, кого не угораздило связаться с преступником).

Иногда я мучаю себя фантазиями о том, как могла бы сработать идея «птичьего гнезда», если бы только я сохранил в тайне прошлые грехи и избежал будущих. (Если бы!) Я думаю, все бы получилось, серьезно. С позиции разделения времени и усилий программа позволяла играть на наших сильных сторонах: я брал на себя свободу выходных, необходимость выпустить пар (мамочки с Тринити-авеню любили приговаривать, что мальчикам нужно столько же физической активности, сколько лабрадору-ретриверу), а Фия контролировала школьные дела, стирку, питательную и сбалансированную диету… Ну ладно, бо́льшую часть рутины.

Нет, я вовсе не утверждаю, что Фия не умеет веселиться. Пожалуй, она единственная, кто способен гасить соревновательную горячку, напоминать детям, что они могут быть командой. Лео с Гарри постоянно спорили, особенно играя в викторину, где нужно угадывать столицы; и когда дело чуть не доходило до драки, Фия отпускала какую-нибудь несмешную шутку. Например: «Кто живет в Непале? Только не пальцы!» И мальчики снисходительно переглядывались: «Ну ма-ам!»