Последний месяц Саския забрасывала меня письмами по электронной почте: ранее фирма осуществила слияние с конкурентом, и нужно было заново оформить контракт, в котором, среди прочего, требовалось отметить пункт о нарушении ПДД (я уже говорил, что не сообщил на работу о лишении прав? Даже на этой стадии я продолжал совершать ошибки и промахи). Я долго тянул резину, избегал встречаться с ней взглядом, и все-таки на выходе ей удалось меня подловить.

– Все продажники уже отдали мне контракты, вы последний. Не забудьте занести в понедельник!

Молодая и привлекательная, Саския прекрасно знала себе цену, что лишь добавляло нервозности.

– Или я оформлю новый, а вы найдете время и ознакомитесь между делом? – предложила она.

– Да, конечно, не вопрос! – пообещал я и поспешно затерялся на местности, чтобы она не видела, как я иду к машине (специально припарковался подальше, за углом).

Если вдруг всплывет история с лицензией, лучше обойтись без лишних свидетелей.

Так больше продолжаться не может, думал я. Постоянные уловки, это вечное «на всякий случай»… Надо всем рассказать, в первую очередь – Фие. Конечно, она будет в шоке и тяжело воспримет не только потерю лицензии, но и затянувшуюся ложь. Может, лучше представить эту историю как недавнюю? Мол, все началось в августе, когда мы не общались… Ну что уж такого страшного может произойти?

А вот что: Фия спустит саму идею «птичьего гнезда» в канализацию, останется жить на Тринити-авеню с ребятами, а меня выгонит на квартиру. Или даже так: необходимость экономить отпадет, из квартиры меня попросят, и я превращусь в очередного унылого мудака, живущего у родителей или у друзей. Мамина квартира в Пендже. Блюда из детства. Воздержание.

Конечно, теперь я понимаю, что и такие последствия могли бы показаться раем. В конце концов, я мог бы договориться с Фией. Даже на пределе терпения она вовсе не была монстром. К тому же закон защищает права отцов на посещение детей, и куда худшие ублюдки, чем я, регулярно видятся со своими отпрысками.

Итак, я возвращался домой, привычно избегая главных магистралей, выбирая вместо них параллельные маршруты без камер наблюдения и жилые районы вроде Сильвер-роуд в Торнтон-Хиф. Именно здесь я и застрял позади белой «тойоты».

Я начал мигать водителю фарами, чтоб пошевеливался.

Не забудьте в понедельник занести!

Я поморщился, вспоминая голос Саскии, низкий и приторный, словно она занималась психотерапией, а не бюрократией… Тут я потерял терпение и пошел на обгон. Не надо было связываться – ох, не надо! Если бы я привык держать себя в руках, то не оказался бы в такой ситуации; не дергался бы, придумывая, что сказать Саскии или Фие; не потерял бы права; не сел бы за руль… Не расстался бы с женой. Увы, на тот момент я был другим человеком: отравленным жалостью к себе, охваченным мимолетным, мелочным желанием взять верх над посторонним.

Ну и тот, видимо, оказался не лучше: едва я начал перестраиваться, как он прибавил скорость, оттесняя меня обратно на встречную полосу. Секунду-другую мы ехали бок о бок, буквально в нескольких дюймах друг от друга. Я и не глядя догадывался, что он бормочет себе под нос ругательства, и заранее состроил ответную наглую ухмылку. Так и есть: массивная челюсть, жесткие глаза, солидное телосложение. И уже не просто ругается, а натурально взбешен. Прилив адреналина, который я испытал при виде его ярости, оказался столь мощным, что в нем потонули все доводы разума; нажимая на педаль газа, я почувствовал, как высвобождается весь страх, вся беспомощность последних месяцев…

И тут на встречной полосе показалась машина. Я нажал на тормоз, готовый принять поражение, пристроиться за «тойотой» и увидеть торжествующий средний палец. Однако все вышло не так. К моему замешательству, водитель «тойоты» тоже нажал на тормоз, блокируя мои попытки пристроиться за ним. Так мы и ехали бок о бок, как привязанные. Наша скорость падала одновременно: тридцать, двадцать пять, двадцать, – а встречная машина, маленький курносый «фиат», и не собиралась замедляться. То ли водитель решил, что мы успеем разобраться, то ли попросту не следил за дорогой. Одному из нас нужно срочно убираться с полосы, иначе мы столкнемся лоб в лоб! В последнюю секунду «фиат» резко свернул, почему-то ускорившись, и врезался в машину, припаркованную у дома. Раздался жуткий звук – не грохот, а скорее скрежет; даже с закрытыми окнами я чуть не оглох – не представляю, как это звучало снаружи. Только теперь я перестроился на нужную полосу, не осмеливаясь посмотреть через плечо, и остановился на обочине. Чуть впереди ждала «тойота», водитель поднял телефон – видимо, собирался вызвать помощь. Внезапно погасли стоп-сигналы, взревел мотор, и «тойота» умчалась прочь.

Я сидел в машине точно парализованный, борясь с подступающей тошнотой; в ушах вопил резкий, отчаянный внутренний голос:

Соберись, тряпка! Обернись!

Возвращайся! Выйди уже наконец из машины и помоги людям!

Ну хоть «скорую» вызови!

Шевелись!

Мои руки блуждали по карманам, по приборной панели, ощупывали дверной карман, набитый пластиковыми стаканчиками и деталями игрушек. Наверное, на заднем сиденье. Правая нога до сих пор держала педаль тормоза и уже начинала затекать. Я включил ручной тормоз и потянулся назад, ремень безопасности врезался в плечо…

И тут я вспомнил, кто я: человек, лишенный водительских прав, без страховки, да еще выпил лишнего, да еще нарушал в прошлом закон (об этом позже). Плюс создание аварийной ситуации (не говоря уже о человеческих жертвах и ущербе собственности). Мне светит тюрьма, без вариантов. Стыд… Тюремное заключение… Насилие… Детей отберут… Конец всему.

Так, спокойно, глубокий вдох.

Думай.

Дорога пустая, на тротуаре никого. «Тойота» давно скрылась. Ощущая в голове странную легкость, без единой мысли я снялся с ручника, нажал на педаль газа и отъехал.

Каким-то чудом мне удалось проехать пятьдесят метров до следующего перекрестка в полном одиночестве – никто не ехал навстречу. В зеркале заднего вида мелькнула машина: водитель подъехал и остановился, чтобы помочь – как любой нормальный гражданин.

Глядя в зеркало, я ожидал увидеть дым или еще какое-то свидетельство побоища… Нет, ничего. Те же крыши, то же небо.

В третью пятницу я запланировала ночевку у друзей в Брайтоне. Без определенной стратегии, просто избегала оставаться в квартире одна – несмотря на зверскую усталость после дня, проведенного с Элисон (не говоря о переживаниях по поводу расходов на поездки туда-сюда).

В семь часов приехал Брам. Он выглядел каким-то подавленным – наверное, тоже еще не встроился в режим и пытался сгладить острые углы там, где практика заменила теорию.

– Сложно привыкнуть, да?

– А?..

– К новому раскладу.

Брам не успел ответить: из комнат выбежали мальчики, пихаясь локтями на лестнице, и скатились вниз запутанным клубком.

– Папа, папа! Мы не будем рано ложиться, да?

– Заткнись, Гарри!

– Сам заткнись!

– Я первый сказал! Но мы же не будем, правда?

Судя по всему, папина смена предназначалась для веселья, в противоположность моим скучным школьным будням. Роуэн предупреждала об этом неизбежном последствии выбранной схемы. Нужно помнить, что мы не соревнуемся за родительскую популярность; мы – товарищи, а не соперники. Больше не пара, но все-таки партнеры.

– Не допоздна! – велела я мальчикам. – Папа решит, он за главного. Брам, у тебя все нормально? – Только теперь я заметила предательскую бледность жуткого похмелья.

– Да, конечно. Ты же знаешь эти корпоративы – к концу дня жить не хочется.

Я кивнула, мое сочувствие ослабевало. Я и не знала, что у него был корпоратив. Если прошлой ночью опять напивался, то чего он хотел? К тому же я больше не обязана выслушивать нытье по поводу работы (ни он мое, будем справедливы). Пока мы оба вносим финансовый вклад и соблюдаем условия соглашения, все остальное неважно.