Кругом стояли важные машины, которые блестели на заходящем солнце чуть ли не позолотой. Но рядом с местом для мотоцикла, прямо на земле, была нарисована инвалидная коляска, и Лиз это очень удивило.

Когда они входили в ресторан, Лиз сняла сумочку, которую она обычно носила через плечо, и просто взяла ее в руки, так было солиднее. Метрдотель проводил их к свободному столику.

Вокруг все сияло и переливалось. Разноцветные люстры свисали до самых столиков, публика была весела и довольна собой, а оркестр играл что-то совсем недурное.

Официант узнал Лиз. Он сказал, что он большой ее поклонник. Лиз стало неловко, она не очень-то сильно гордилась тем, что весь ее талант гибнет в этих ночных клубах.

А назойливый официант немного подумал и сказал, что они все тут, официанты и другие работники, все очень большие поклонники ее таланта.

– Не хватает того, – шепнул Майкл, – чтобы они дружною толпой выстроились у столика в очередь за автографами.

Лиз улыбнулась официанту и сделала вид, что ей очень приятно.

Майкл сел напротив Лиз и улыбнулся. Лиз подумала о том, что счастье в жизни у нее уже есть, а на все остальное можно теперь просто не обращать никакого внимания.

Майкл заказал бифштекс, а Лиз – легкий салат и молочный коктейль, ничего другого она не могла себе позволить.

– Все хорошо? – спросил Майкл.

– Все хорошо, – сказала Лиз.

– Как твои дела? – спросил Майкл, как будто не видел ее целую неделю.

– Нормально, а у тебя?

– Тоже нормально. Я отпустил ребят из студии, они неплохо играют.

– Твою мелодию?

– Не скажу, – улыбнулся Майкл.

Лиз взяла лист салата и запустила его в Майкла. На них посмотрели из-за соседнего столика.

– Ты написал мне письмо? – спросила Лиз.

– Написал, – сказал Майкл.

– Да ты что, – обрадовалась Лиз, – где оно, давай.

Она протянула руку.

– Лиз, я отправил его по почте.

– Ты издеваешься? – расстроилась Лиз.

– Нет, Лиз. И ты очень скоро его получишь.

– Как же я его получу, – возмутилась Лиз, – если нас не будет в городе?

Майкл улыбнулся.

– Я отправил его в гостиницу, на номер, который мы с тобой забронировали.

– Но я не могу так долго ждать. Только ты мог до такого додуматься, – возмущенно сказала Лиз.

– Начнем с того, что это только ты могла додуматься до того, чтобы заставлять писать тебе письма человека, который и так ежесекундно с тобой.

– Во-первых, ты со мной находишься вовсе не ежесекундно, как мне того бы очень хотелось, а во-вторых, мне же интересно будет перечитывать все твои письма в старости и вспоминать, как ты меня любил.

– Я и в старости буду тебя любить, – тут же пообещал Майкл.

– Даже если я буду спотыкаться и падать через собственную палку, теряя на ходу вставную челюсть? – уточнила Лиз.

– Конечно, – пообещал Майкл, – но только не забывай, что это будет лет через сто пятьдесят.

– Не будь таким наивным, Майкл, это будет завтра.

Майкл рассмеялся.

– Лиз, – сказал он.

– Только не вздумай признаваться мне в любви, – перебила его Лиз, – в ресторане, у всех на виду, подумай, Майкл, как это неприлично.

– Тогда я тебя просто поцелую.

– Майкл, уж лучше бы ты мне в любви шепотом признался.

Майкл привстал.

– Помогай, – сказал он, – пока я стол не перевернул.

Лиз улыбнулась, но привстала тоже. Майкл наклонился к ней и осторожно ее поцеловал.

За ближайшими столиками посмотрели на них с удивлением.

– Ты доволен? – садясь, спросила Лиз.

– Я бесконечно счастлив, – ответил Майкл.

Когда Майкл пригласил Лиз на танец, официанты не сводили с нее влюбленных глаз. Да и многие в зале обращали на Лиз свое внимание.

Слишком уж утонченной и изысканной она была среди этой изрядно захмелевшей публики, которая не в такт оркестру топала ногами.

Майкл тоже неплохо танцевал, он тонко чувствовал свою Лиз. В его сильных и надежных руках она была податлива и мягка, как строптивая морская волна, усмиренная нежностью прибрежных скал.

Майкл и Лиз вышли из ресторана, когда небо уже давно было покрыто огромными звездами, а воздух был особенно чист и прозрачен. И это было заметно даже сквозь ночную тьму.

Майкл был счастлив от того, что он везет Лиз на ее последнее выступление. Он мечтал уговорить ее найти какую-нибудь другую работу, не связанную с ночными клубами. Он не знал, что Лиз уже подписала новый и такой тяжелый контракт.

Но Лиз хотела пойти на риск. Ведь она могла получить всю сумму, причитающуюся ей за год, всего лишь после нескольких выступлений.

Николя, владелец клуба, тоже был рисковый парень, и ему надо было как-то заманить такую превосходную танцовщицу в свой клуб. Поэтому он и придумал этот своеобразный контракт.

Майкл сел на мотоцикл. Лиз села позади Майкла и крепко обняла его. Она положила голову ему на плечо, ей было спокойно, уютно и надежно.

Майкл завел мотоцикл, и они поехали. Времени оставалось не так много, в двенадцать ночи Лиз должна была начать свое последнее выступление.

Правда, выступала она не одна. Еще две девушки должны были являть за ее спиной жалкие серебристые тени, разбросанные по стенам и столикам клуба такими прекрасными танцами Лиз.

Но гвоздем выступлений была, конечно, Лиз, и многие посетители приходили в клуб только из-за нее, и это были не те конченые люди, что обычно мотаются по таким сомнительным заведениям. Это был чуть ли не цвет города.

Во всяком случае, немало толстосумов приходило потешить себя несбыточными мечтами, глазея на Лиз и лоснясь от удовольствия. Лиз выступала через день, и именно в эти дни доход клуба увеличивался почти вдвое.

Майкл и Лиз проехали по центральной улице и выехали на Большой мост. На мосту было холодно, дыхание реки леденило ночной воздух.

Как только Майкл и Лиз заехали на мост, их стал обгонять мощный ярко-красный мотоцикл, на котором сидел человек в черном шлеме и черной кожаной куртке. Лиз удивленно посмотрела на него, и ее внимание привлек номер этого мотоцикла.

Цифры на нем соответствовали году рождения Лиз, а буквы – ее имени.

Лиз это очень поразило, и долгое время в ее сознании был отчетливо запечатлен только лишь этот номер. Потому что то, что произошло дальше, произошло как бы вовсе не с Лиз, а с кем-то другим, и даже не в жизни, а в замедленном кино.

Тяжелый ярко-красный мотоцикл уже почти обогнал Майкла и Лиз, но вдруг его повело куда-то в сторону, и он стал крениться набок. На такой большой скорости, на которой он ехал, его, как на льду, стало заносить на ту часть дороги, по которой ехали Майкл и Лиз.

Красный мотоцикл уже лежал на боку, когда его вынесло под колеса мотоцикла с Майклом и Лиз. Выражение «броситься под ноги» тут подошло бы больше всего.

Но Майкл и Лиз не сразу перевернулись, столкнувшись с красным мотоциклом, а со страшной силой проскользнув по его бензобаку, взлетели высоко в воздух.

И тут в воздухе Майкл сделал то, чего еще никто и никогда не делал и никто и никогда не сделает. Он резко бросил руль, развернулся на лету к Лиз и крепко ее обнял.

Особенно он постарался обхватить ее голову. И именно поэтому голова Лиз пострадала меньше всего.

И когда прибыла медицинская машина, врачи констатировали у Майкла мгновенную смерть. Он умер сразу же, как только его тело коснулось асфальта.

А вот за жизнь Лиз еще можно было побороться.

Но все дело в том, что это еще не конец моей истории, а только ее начало. И если вы хотите услышать ее до конца, то я налью вам еще мартини, а то вы все уже выпили. Но если вы думаете, что я оставлю хоть какой-то шанс Майклу и Лиз, то вы глубоко ошибаетесь. Майкл действительно умер, и много классных девчонок до сих пор носят ему цветы.

Так что Лиз теперь осталась одна в ответе за их любовь.

Когда мы с Эдди узнали о том, что произошло, мы чуть не умерли от горя. Я помню, что мы с ним недели две лежали на кроватях без движения. Каждый в своей квартире, разумеется.